Слова на виражах - Дрим Тория

– Скоро начнем? – спрашиваю я.

Пробные заезды совсем скоро. Необходимо заняться подготовкой болида. А я здесь, теряю чертово время.

– Буквально минута, – сквозь смех отвечает Эвелин.

И так и происходит. Мия берет меня за руку и ведет к точке, проходя мимо Итана, который засматривается на ее фигуру.

– Привет, – отзывается Эвелин.

– Привет, – отвечаю ей и сильнее сжимаю руку Мии.

Эвелин поправляет объектив в руках, замечая этот безобидный жест. Ее тон как будто покрывается коркой льда, одновременно с этим выражение лица становится более суровым.

– Итак, готовы?

– Конечно, Эви. Сделай для нас красоту, – Мия говорит за нас.

– Настроение – страсть?

– Страсть и в то же время нежность. Давай покажем, как сильно мы рады, что нашли друг друга.

Мия поворачивается ко мне и проводит пальцем по подбородку. Я сглатываю и улыбаюсь, наигранно закусывая губу.

– Отлично, – Эвелин верит нам. Беспроигрышно.

– Встаем на желтые точки, – командует она, – сейчас будем регулировать свет.

Я растерянно смотрю на пол, не до конца понимая, о чем говорит наш фотограф. Никогда не видел, чтобы в студии на полу что-то отмечали, да еще и таким забавным образом. Что-то подсказывает, это дело рук феи Эвелин.

И работа на камеру начинается. Игра во влюбленных. Вспышки. Шепот Эвелин и ее перемещения по залу в поисках лучших ракурсов.

Профессионализм Мии виден сразу. Ей удается поменять сотню поз, найти нужный взгляд и при этом расслабиться. Я же напряжен. Много разных мыслей черными воронами шумят в голове, и одна громче другой.

– А теперь – нежность: Мия, положи голову на плечо Даниэля, как будто вы вдвоем в идеальной гармонии. – Она на секунду осекается, быстро моргая. Я вижу, как сомнения роятся, как пчелы, в ее голове, но Эвелин упорно отмахивается от них. – Даниэль, погладь ее волосы.

Мы поворачиваемся лицом друг к другу. И я делаю так, как просит фотограф.

– Потрясающе, – выдыхает она, снимая близкий кадр. – Еще кое-что, – вдохновенно предлагает Эвелин, – встаньте напротив друг друга. Да, теперь… Даниэль, коснись подбородка Мии и подними его, обрати ее взгляд на себя. Мия, приоткрой губы, как будто он сейчас тебя поцелует.

Вспышка. Еще.

Мия проводит ногтями по моему подбородку, заставляя сотни нервных окончаний вылезти из спячки. Я вздрагиваю и за секунду превращаюсь в монстра. Наружу выходит та сущность, которую я бы никогда не хотел показывать. Эта сторона, как дикий зверь, дрожит от напряжения, ощущая прикосновение, от которого все внутри начинает гореть. Кожу охватывает жар там, где Мия оставила свои невидимые следы. И это не просто жест, а вспышка воспоминаний, с которыми мне приходится бороться. От которых я вынужден убегать по ночам, когда тишина становится слишком оглушительной.

Проклятие! Всего одно прикосновение возвращает меня во Францию. В дом, который так и не стал родным.

Я покупаю букет белых лилий и спешу изо всех сил к центру изобразительных искусств. Должен успеть встретить Лулу. Она наверняка только закончила и собирает вещи. Обычно она выходит с занятий в пять, поэтому у меня есть еще пять минут.

– Лу, – кричу я, чтобы привлечь внимание, когда она в своем коричневом пальто подходит к велосипеду.

Она не обращает внимания, усердно заталкивая альбом в рюкзак. Сегодня у кого-то плохое настроение. Надо по дороге купить сладостей. Это точно ее порадует.

– Даниэль, – непривычно тихо говорит Лулу, – прости, я сегодня очень устала.

Она видит букет и отводит взгляд в сторону. Мои нахмуренные брови, видимо, заставляют ее сказать еще фразу:

– Красивые. Подари их кому-нибудь еще, ладно? Кристи всегда мечтала получить от тебя букет.

– Что происходит, Лу?

Сердце сжимается вместе с кулаками. Она никогда не вела себя так отстраненно, как сейчас.

– Я больше не хочу с тобой встречаться, – шепчет она.

– Ты даже не смотришь на меня! – громко отвечаю ей. – Посмотри в глаза и скажи это. Что за бред ты несешь?

Со злости я кидаю букет в стену здания. И жду объяснений.

Лулу глубоко вздыхает, чувствуя груз момента, и все-таки поднимает взгляд. В ее глазах видно разочарование. Во мне? Что я сделал не так?

– Даниэль, я давно собиралась признаться, – произносит она едва слышно, – я должна это сделать. Для себя.

Я стою не в силах поверить в услышанное, пытаясь осознать слова, которые она произносит. Это совсем не похоже на нее, на нас. Мы были идеальной парой. Первая любовь, затянувшая нас обоих в свой круговорот.

– О чем ты говоришь?

Она отворачивается, будто собираясь с мыслями:

– Я не могу больше притворяться, что люблю тебя. Мы слишком разные.

– Черт, ты прикалываешься надо мной? – говорю я уже жестче. – Отличная шутка.

– Это не шутка.

Впервые в жизни я чувствую, как земля уходит из-под ног. Это не та Лулу, которую я знал.

– Мы можем найти выход, – с каким-то детским упрямством продолжаю я, все еще надеясь на иной исход, – мы ведь всегда справлялись.

– Извини, что так долго обманывала тебя.

– Обманывала?

Слова застревают в горле, и, пытаясь осознать услышанное, я вдруг вспоминаю вкус ее губ, аромат тела, теплые объятия. Где найти объяснение тем моментам? И как отделить фальшь от истины?

Лулу касается пальцами моего подбородка. Она слегка надавливает ногтями на кожу и напоследок бросает:

– Ты – прекрасный человек. Но я хочу выбрать для себя другой путь.

Она тихо уходит, оставляя меня наедине с мыслями и обломками букета белых лилий у стены. Их аромат еще витает в холодном воздухе.

Я дал ей все, что на тот момент у меня было. Каждую крупицу своей разодранной души. Я старался быть для нее всем миром. Я, черт возьми, любил ее.

Я захожу домой с осознанием, что потерял смысл существования. Лулу, ее слова, ее отстраненность – все это не давало покоя. Я тщетно пытаюсь собрать свои мысли, но они просыпаются как песок сквозь пальцы.

Надеясь, что отца нет, я прохожу в гостиную, но сразу же оказываюсь пойман. Он с открытой бутылкой спиртного сидит у камина. Его лицо озаряется знакомой мне надменной улыбкой, которую я ненавижу.

– Ну что, как встреча с любимой? – произносит отец с леденящей веселостью.

Я стараюсь игнорировать его провокацию. Но отец не собирается меня отпускать так легко.

– Я предложил ей денег, – вдруг говорит он, в голосе звучит едкий триумф. – Три тысячи евро [8], и она взяла их.

Я замераю как вкопанный. Его слова прожигают меня насквозь. Внутри все обрывается, уступая место волнению, гневу и недоумению.

– Так что, сын, – продолжает он с язвительной улыбкой, – ты стоишь три несчастных тысячи евро.

Я словно получаю невидимый удар кулаком в грудь. Не могу поверить, что два близких человека способны на такое. Лулу… Она не могла так поступить. И так разрушенный мир рассыпается до крупиц.

Отец самодовольно улыбается, словно охотник, поймавший добычу. Он сделал это.

Как и обещал, он уничтожил мою жизнь.

Я, как свирепый зверь, кидаюсь рушить все вокруг. Разбиваю его бутылки. Переворачиваю стол со стульями. Опрокидываю книжный шкаф и замахиваюсь на отца кулаком. Но не могу ударить.

– Трус, – выдает он.

Я опускаю руку. Слабак. Отец только смеется с моих действий. Скручивает сильными руками так, что я не могу двигаться, и, ударив пару раз под ребра, где никто бы не увидел, кидает меня в Дыру. Оставляет гнить наедине с назойливыми мыслями.

Я лишился Лулу, которая клялась в верности. И обрел новую сторону себя, о которой даже не подозревал. Сильную, холодную, закрытую. Ту, что не позволит мне чувствовать себя жалким уродцем, истекающим кровью на сырой земле.