Альтер Эго (СИ) - "Villa Orient"

А сейчас я проигрываю даже ещё худший сценарий. Я согласилась на секс с незнакомым мужчиной, пошла на риск. И вот он этот риск выстрелил. Меня использовали. И не просто использовали, а подстроили встречу со мной. Да какой же мужчина не захотел бы просто трахнуть понравившуюся женщину? Да, мне было с ним хорошо, очень хорошо. Он умелый любовник, и он постарался, чтобы я получила свою долю удовольствия.

Но я так больше не могу. Не хочу.

Глава 13

Десять процентов

— Доброе утро, Вадим Игоревич, — стажёр неуверенно входил в кабинет старшего следователя, — я получил разрешение на вскрытие места на кладбище. Могу сегодня туда поехать.

— Это вопрос или утверждение?

— Наверное, утверждение.

— Понятно. Поедем вместе сейчас, чего тянуть. Дай посмотреть постановление.

Коля протянул бумагу, и следователь пробежался по строчкам:

— Так, ага, всё верно. Бумаги просто так в руках не мни, сложи их в папку и заведи сумку формата А4 и твёрдый планшет, чтобы было на чём протоколы писать, если ты, конечно, собираешься тут работать. Поедем на моей машине. Сегодня опять жарко. Пекло.

Дорога до кладбища неблизкая, а сама вывеска «Митинское кладбище» не внушает оптимизма. Вадим Игоревич припарковал машину у въезда на обочине. Он огляделся, оценивая обстановку. Двухметровый каменный забор огораживал большую площадь кладбища. Въезд через большие металлические ворота был открыт. Тут же вход для посетителей. У входа — дом сторожа.

— Сначала в будку к сторожу зайдём. Камера на входе есть, осталось только понять, работает ли она. Я поговорю, а ты послушай пока.

— Ага, — Коля со страхом в глазах огляделся по сторонам.

Дверь в домике у входа была открыта, а все окна с внешней стороны закрыты решётками. Вадим Игоревич постучал по косяку двери.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — мужчина лет шестидесяти смотрел маленький телевизор с антенной и даже не обернулся.

— Мы из прокуратуры, ищем пропавших людей.

Мужчина оторвался от новостей.

— Из прокуратуры?

— Посмотрите на фото? Вы её узнаёте?

Мужчина надел очки и неуверенно подошёл ближе, вглядываясь в фотографию.

— Да, она часто здесь бывает. Хорошая такая девушка, но несчастная. Молодая, ребёнка похоронила и всё ходит к нему. Знаете ведь, как бывает. Люди всю жизнь вместе, а потом схоронили и дорогу к могиле забыли. А она ходит. Мама у неё ещё здесь. С ней что-то случилось?

— Нет, с ней всё в порядке. Четвёртого апреля она здесь была, может, вспомните?

Сторож покачал головой:

— Не знаю, не могу сказать.

— А вот этот мужчина с ней бывал? — Следователь показал фото Иванова.

— Нет, не видел.

— А камера на входе работает?

— Да, работает вроде, но чего пишет, не знаю. У меня монитора нет. Да мне это и не надо.

— Нам бы надо ещё место одно вскрыть.

— Эксгумация, что ли? Ну это вам разрешение сначала нужно, потом в администрацию.

— У нас есть разрешение. И место там пустое. Это место девушка купила.

— А, да, её место для ребёночка, но пустое оно. Мы раскопали только, а потом она попросила обратно закопать. Нет там никого, — сторож махнул рукой.

— Да, мы знаем, но нам нужно раскопать.

— Ну, это вам всё равно в администрацию сначала.

— Это ведь в апреле было?

— Весной это было, снег ещё лежал, но мокро уже было, грязно, а вот апрель или нет, не помню.

— А где администрация?

— Прямо по главной аллее, от крематория направо.

— Спасибо.

Следователь со стажёром зашагали по широкой дороге. По сторонам от неё уходили другие ровные дороги, а вокруг везде были могилы, каменные плиты и памятники, металлические заборчики. Это место для мёртвых, где для живых мало пространства.

— Вадим Игоревич, а как он всех помнит?

— Давно работает, синдром консьержа. У него память лучше, чем у камеры. А она девушка запоминающаяся, умеет общаться и производит хорошее впечатление. Вот он её и запомнил.

— Она с ним разговаривала и много, раз он её запомнил.

— Похоже на то. А вот насчёт мужа я бы не стал его словам доверять. Мужик обычный, мог и пропустить, тем более весной, в шапке и чёрной куртке запросто.

— А он тут был?

— Это нам и нужно выяснить. Вот и пришли уже, кажется. Вот и дверь начальника.

Но сначала они попали в приёмную, где за большим столом сидела женщина средних лет, секретарь.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, вы по какому делу?

— Мы из прокуратуры, — Вадим Игоревич достал удостоверение, — у нас постановление на вскрытие места.

— Эксгумация?

— Надеемся, что нет. Место должно быть пустым.

— Зачем же тогда его раскапывать?

— Это уже наше дело. Позвольте нам выполнять нашу работу.

— Если оно пустое, можно и сегодня устроить. Давайте постановление.

Женщина зашла в кабинет, но дверь прикрыла неплотно, так что слова было слышно:

— Пётр Николаевич, тут из прокуратуры пришли с постановлением на вскрытие захоронения.

— Они тут?

— Да.

— Пусть войдут тогда, сами расскажут.

Дверь открылась.

— Проходите.

— Здравствуйте, мы из прокуратуры, я старший следователь, Нестеров Вадим Игоревич, а это мой помощник, Николай.

— Кого хотите эксгумировать?

— Никого, место должно быть пустым.

— Хотите убедиться, что оно пустое? — начальник усмехнулся.

— Да.

— Что же, раскапывайте. Инна, сделай приказ по постановлению и дай экскаватор. Вы пока подождите в приёмной.

— У нас ещё вопрос. Камера над входом работает?

— Да.

— А записи за март-апрель можно посмотреть?

— Не думаю, мы столько не храним. Да, Инна?

— Да, мы всего месяц храним.

— Почему так мало?

— Нам положено камеры иметь, но хранить записи так долго смысла нет. Нам они не нужны, территория огромная, всё невозможно усмотреть. У нас высокий забор и круглосуточный сторож, а ночью кладбище всё равно закрыто. Вандализм бывает, но тогда мы в течение месяца точно разберёмся. У нас тут прилично. Да и за скорбящими родственниками наблюдать то ещё удовольствие и нарушение личного пространства.

— Понятно. А подскажите нам, где в колумбарии место, которое купила Аврора Германовна Виннер.

— Это Инна вам подскажет.

— Спасибо, мы в приёмной подождём.

Ещё почти два часа прошли в ожидании и поиске экскаватора. День клонился к вечеру и было уже не так жарко, когда следователь и стажёр смотрели на могилу.

— Дальше уже некуда копать. Экскаватор мы туда не засунем, а лопатой не возьмёшь, твёрдо слишком, глина там.

Коля с надеждой смотрел на начальника, а тот заглядывал в яму.

— Хорошо, закапывайте тогда.

Коля даже выдохнул и стёр пот с лица, как будто сам копал, но следователь не выглядел весёлым.

— Это же хорошо, что там никого нет.

— Объективно, да, субъективно, для нас с тобой, нет. Нам бы лучше, если бы там было тело. А ты думал оно там есть?

— Нет… Не знаю… А зачем тогда копали, если вы знали, что там никого нет?

— Я не знал, но наша обязанность — проверить. Прогуляемся до колумбария. Если ты хочешь с этим работать, то ты же знаешь, что у нашего отдела самый низкий процент раскрываемости?

— Да.

— А знаешь, почему?

— Люди сами возвращаются.

— Да, заявления в общем случае принимают через трое суток, детей, конечно, быстрее — двадцать четыре часа, а то и раньше. Но за это время 90% пропавших сами возвращаются или находятся. Кто-то забухал, кто-то о времени забыл, кто-то уехал тусить и никого не предупредил, и телефон отключил, кто-то решил сбежать, да передумал.

— А остальные 10%?

— Тут сложнее, как с этим Ивановым. Обычный человек: дом, семья, работа. И вдруг пропал. Когда ищешь преступника, проще. У них мотив, есть связи, места, схроны. А тут, поди разберись, почему сбежал, где искать? Если он хотел сбежать, то ему это удалось. Но скорее всего, он мёртв.