Неуловимая подача - Томфорд Лиз

Я хотел бы, чтобы его жизнь была легкой. По крайней мере, в разумных пределах. Я мечтаю о том, чтобы он научился усердно работать и зарабатывать на жизнь. Но есть и более важные вещи, например, найти способ добраться до школы, когда живешь на другом конце города, выяснить, где ты будешь есть в следующий раз, или подделать подпись отца на документах, потому что ты не хочешь, чтобы кто-то узнал, что вы с младшим братом живете одни. Да, мой ребенок никогда не узнает, каково это.

Обойдя Миллер, я становлюсь с ней лицом к лицу в прихожей.

– Комната Макса дальше по коридору. Можешь осмотреться сама, как только он проснется, а основная часть дома – в этой стороне. – Засунув руки в карманы, я киваю в противоположную сторону. – Пойдем.

– Боже, – стонет она, запрокидывая голову. – Не могу дождаться, когда услышу, как ты скажешь это в спальне.

Господи.

Я не знаю, с чего начать, чтобы понять, как работает мозг этой женщины, как она устанавливает эти ассоциации. Ей нравится нарушать мое равновесие, выводить меня из себя. Но это мой дом. Я здесь главный, и я устал от того, что эта двадцатипятилетняя женщина заставляет меня чувствовать себя мальчишкой-подростком, не способным ответить симпатичной девушке, выдающей самые идиотские высказывания.

Вместо того чтобы отступить или по обыкновению покачать головой, я делаю шаг к ней навстречу, вторгаясь в ее пространство, наклоняюсь и тихо, но внятно произношу:

– Если в постели ты такой же никудышный слушатель, как и в реальной жизни, Миллер, я могу пообещать, что никогда не разрешу тебе войти.

Красивые губки приоткрываются, широко распахиваются нефритовые глаза.

– Так-то, Монтгомери. В эту игру можно играть и вдвоем. А теперь пошли. – Я снова киваю в сторону другой части дома.

Она поджимает губы, сдерживая улыбку.

– Продолжай в том же духе, Кай, и я забуду о «бейсболисте» и буду называть тебя просто «папочкой».

У меня вырывается смешок, и на губах у Миллер появляется зеркальная улыбка.

Она стоит всего в нескольких дюймах от меня, скользя взглядом по моему лицу. Ее взгляд кажется слегка сексуальным, но в большей степени удовлетворенным. Как будто она гордится собой за то, что заставила меня рассмеяться.

– Спасибо, что поможешь мне с ним сегодня, – добавляю я, спеша выразить ей свою признательность за то, что она вернулась, прежде чем она преодолеет разделяющие нас два дюйма.

Она кивает и следует за мной, а я веду ее через другую часть дома. Спальня Макса находится в самом дальнем углу, это сделано специально в надежде, что он сможет заснуть, несмотря на шум, который может происходить в основной части.

– Моя комната дальше по коридору, как и комната для гостей. Гостиная. Столовая, – продолжаю я, перечисляя открытые пространства, мимо которых мы проходим. Свернув за угол, мы выходим из главной гостиной. – Вот кухня, а если пройти сюда, увидишь…

Я замираю на месте, больше не слыша шлепанья сандалий Миллер по паркету. Она стоит спиной ко мне, не сводя глаз с кухни.

– Это твоя кухня? – спрашивает она.

– Да.

– Кай, это потрясающе.

Правда? Думаю, да, благодаря столешницам для разделки мяса и совершенно новой бытовой технике. Здесь много места для хранения, белые шкафы и черная отделка. Но я никогда не придавал этому всему особого значения, потому что, скажем так, я никогда этим не пользовался.

– Это выбирал подрядчик, но ничего, годится.

– Годится? – с хриплым смешком переспрашивает она. – Да это кухня моей мечты. Это конвекционная духовка?

– Понятия не имею.

Она проходит вперед, решив осмотреть помещение, ее руки шарят по электрическим кнопкам.

– Так и есть.

Миллер продолжает открывать шкафы и выдвижные ящики. Эта женщина не поймет, что такое граница, даже если споткнется и упадет прямо на нее.

Заглянув в холодильник, она обнаруживает, что ни на одной полке почти ничего нет. Здесь до неприличия пусто, но я только что вернулся из поездки, так что спишу это на нехватку продуктов после дороги и не буду обращать внимания на то, что я был слишком измучен, чтобы заказать доставку, не говоря уже о том, чтобы сходить самому в магазин.

– Кай Родез, – выдыхает Миллер, – это у тебя пиво в холодильнике?

– Оно все еще будет там, когда я вернусь домой, или мне рассчитывать на то, что ты его выпьешь?

Миллер бросает взгляд на плиту, чтобы посмотреть, который час.

– Скорее всего, оно будет там. Уже больше трех. Я не привыкла пить так поздно. – Она закрывает холодильник и облокачивается на столешницу рядом с ним. – Ты не будешь возражать, если я на вечер займу твою кухню?

Я пожимаю плечами.

– Давай. Просто постарайся не спалить дом дотла. И мне, э-э-э… явно не из чего готовить.

– Я не буду готовить, я закажу доставку. И тебе тоже что-нибудь закажу.

После того, как я обошелся с ней минувшим вечером, я думал, что мне придется ползать на четвереньках, чтобы заставить ее снова присмотреть за моим сыном, но она на удивление… любезна. Что, черт возьми, сказал ей Монти?

– Я имею в виду, что тебе, разумеется, придется это оплатить, – продолжает она.

– Разумеется, – усмехаюсь я. – Я буду за это признателен. У меня не было времени. В этом ящике – карта экстренной помощи, которой ты можешь воспользоваться. – Я указываю на маленький ящичек у ее бедра. – А также все нужные номера телефонов. Телефон педиатра Макса, местной больницы, номер моего приятеля Райана, если тебе понадобится помощь. Он живет в десяти минутах отсюда. Я уже рассказывал о вечернем распорядке Макса. Сейчас он ест обычную пищу, как тогда, когда ты присматривала за ним в предыдущий раз, но если он будет доставлять какие-либо неудобства, когда будешь его укладывать, можешь дать ему бутылочку. Я ее уже приготовил. Просто добавь воды.

– Такой организованный папочка-бейсболист. Держу пари, ты один из тех, кто знает, где лежит свидетельство о рождении, не так ли?

– А ты – нет? Миллер, тебе определенно следует знать, где лежит свидетельство.

Эта женщина, которая будет отвечать за моего ребенка в течение следующих двух месяцев, не в состоянии найти даже один чрезвычайно важный листок бумаги.

Максу она нравится. И она – дочь Монти.

– Мне нужно, чтобы ты сказала мне что-нибудь ободряющее прямо сейчас, потому что я собираюсь оставить человека в твоих руках, а я тебе не очень-то доверяю.

– Со мной весело.

Я чувствую, как у меня приподнимается уголок рта.

– И это должно обнадежить?

– А еще я очень хороша в покере.

– Что ж, к счастью, у моего пятнадцатимесячного сына не так уж много денег.

Она кладет ладони на столешницу.

– И я неплохо смотрюсь на твоей кухне.

Я пытаюсь сдержаться, но, черт возьми, мне нравится препираться с этой женщиной.

– Это точно.

Тут нет никаких сомнений. Миллер чертовски хорошо смотрится на моей кухне, когда я позволяю себе смотреть на нее.

– А твой парень знает, какая ты кокетка?

– Да ладно, Кай. Ты выше этого. Будь откровенен. Спроси меня, не замужем ли я. – На ее губах появляется лукавая улыбка, которая говорит о том, что ей нравится флиртовать со мной так же, как и мне – с ней.

В Миллер что-то есть, что-то настолько яростное в ее характере, что я нутром чую: верность – ее вторая натура. Так что нет, она не флиртовала бы со мной, если бы у нее был парень.

– И спрашивать не стоит. У меня уже есть ответ.

– О, в самом деле? И каков же он?

Я скучаю по раскрепощению и флирту с красивой женщиной, по воспоминаниям о том, какой легкой была жизнь раньше, а Миллер позволяет мне довольно просто вообразить, что у меня все еще есть свобода быть тем мужчиной.

Но я, черт возьми, не могу. Один парень в соседней комнате напоминает мне об этом.

Я прочищаю горло, не отвечая на ее вопрос.

– Позвони охране у главного входа, когда привезут продукты. Они придут и принесут их.

Она оглядывает комнату.

– Здесь шикарно, папочка-бейсболист.