Когда она влюбляется (ЛП) - Сэндс Габриэль

Я бросил на него взгляд. — Обязательно приеду.

Мы заканчиваем встречу, обмениваясь рукопожатиями, чтобы не заканчивать ее на такой резкой ноте.

Когда наши гости уходят, я обращаюсь к Дамиано. — Так, что за хрень тут происходит? Если единственная ценность Гарцоло в этой сделке заключается в том, что он выступает в качестве посредника между Мессеро и нами, я не понимаю, почему бы нам просто не вычеркнуть его из списка.

— Потому что он теперь член семьи. — Дамиано провел ладонью по подбородку.— — Может быть, именно поэтому он и стал инициатором брака между Мессеро и Джеммой.

— Мессеро не дурак, — говорит Наполетано. — Если бы у Гарцоло была только связь с Салом, а теперь и с тобой, Мессеро не согласился бы на брак. Нет, у Гарцоло должно быть что-то еще. Что-то, что нужно Рафаэле Мессеро. — Он обходит диван и садится в конце. — Вчера вечером я подслушал разговор Джеммы с Вэл. Она говорила так, будто Гарцоло очень нужен этот союз. Как будто он слаб без него.

Мне приходится прилагать усилия, чтобы сохранить нейтральное выражение лица, поскольку я тоже подслушал этот разговор.

Видел ли Наполетано нас с Джеммой на кухне после этого?

Я ловлю его взгляд, но он никак не реагирует на него.

— Возможно, — пробормотал Дамиано. — Давай проанализируем то, что нам известно. Гарцоло и Мессеро изначально объединились, потому что Риччи стали слишком влиятельны в Нью-Йорке. Риччи хотели получить поставки контрафакта от моего предшественника Сэла, но Гарцоло вмешался и попытался убедить Сэла заключить сделку с ним. Когда Риччи узнали об этом, они перешли в наступление на Гарцоло.

— Возможно, и против Мессеро, — добавляю я.

— Верно. Значит, этот союз возник на основе того, что у Мессеро и Гарцоло был общий враг.

— Который, если верить Гарцоло, теперь нейтрализован.

— Если брак между Рафаэле и Джеммой не состоится, Риччи могут решиться на новое нападение, — говорит Наполетано.

— Гарцоло сказал, что они были практически уничтожены. Он лжет о том, какой ущерб они нанесли?

Я скрещиваю руки на груди.

— Возможно. Это объясняет, почему Гарцоло сейчас полностью отсасывает у Мессеро. Но мотивы Мессеро неясны. Зачем подписываться на защиту Гарцоло, если этот парень - всего лишь посредник? Он не продвигает никакой продукт. На месте Мессеро я бы отменил брак, договорился бы с Дамиано о сделке между ними двумя, и пусть Риччи и Гарцоло воюют между собой. Велика вероятность, что они уничтожат друг друга, и Мессеро окажется в выигрыше.

— Мы не знаем, что происходит в Нью-Йорке. Может быть, у Мессеро проблемы в других частях его бизнеса.

— Мне это не нравится, — говорит Наполетано. — Мне кажется, что мы что-то упускаем. Что-то большое.

Дамиано выдохнул.

— А нужно ли нам беспокоиться об этом? Пока они платят нам вовремя, мне наплевать, что происходит на их территории.

Наполетано покачал головой.

— Если в Нью-Йорке возникнут проблемы, эта сделка может превратиться в пыль. В наших интересах убедиться, что отношения с нашими партнерами стабильны. Если мы дойдем до пяти миллионов в месяц, то наша доля добавит десять процентов к нашей верхней линии. Это немаловажно.

Дамиано барабанит кончиками пальцев по подлокотнику. — Я тебя понял. Можешь ли ты получить больше информации о том, что происходит на их стороне?

— У меня есть кое-какие контакты, но это займет время. И даже тогда я не уверен, что они достаточно близки к семьям, чтобы получить нужные нам подробности.

Дамиано встает и подходит к окну.

— Мне нужно подумать, как действовать дальше, — говорит он наконец.

Я наблюдаю за своим другом. Мы не говорили об этом вслух, но мы все знаем, что во всей этой истории есть еще один слой. Судьба сестер Вэл неразрывно связана с судьбой их отца.

И хотя Вэл, возможно, и готова отвернуться от Стефано, она никогда не простит Дамиано, если ее сестры станут при этом побочным ущербом.

ГЛАВА 9

ДЖ

ЕММА

Рука Рафаэле уверенно лежит под моей рукой, когда на следующий день мы входим в шумный собор на свадьбу Вэл.

Формально я - подружка невесты, но Вэл не дала мне никаких заданий перед церемонией, и Папа договорился, чтобы Рафаэле забрал меня из дома.

Мы ехали сюда в неуютном молчании.

По крайней мере, мне было не по себе. Рафаэле, казалось, совершенно не беспокоился.

Я старалась не нервничать, сосредоточившись не на пугающем присутствии жениха, а на элегантном декоре.

К потолку подвешены плетеные корзины, по краям которых рассыпаны нежные белые и фиолетовые цветы. В помещении витает запах лаванды. Сиреневый ковер тянется от входа в собор до самого алтаря, где стоит священник в черной рясе с Библией в руках.

Рафаэле подводит меня к первой скамье, где уже сидят мои родители и Клео. Клео не скрывает своего презрения к моему жениху, выражение ее лица становится хмурым.

Вчера моя сестра называла его всеми возможными именами. Мне пришлось напомнить ей, что он мог бы доставить ей гораздо больше неприятностей, если бы рассказал всем, как она была пьяна, когда он ее забирал.

Я была в ярости. Я потащила ее в душ, как только мы оказались в нашей комнате, и к тому времени, когда мама поднялась, чтобы накричать на нее, Клео уже смыла с себя запах "Jack Daniels" и успела протрезветь. Нам велели оставаться в комнате, пока нас не позовут.

Я все время поглядывала на дверь, ожидая, что вот-вот ворвется Папа. Оказалось, что у него, Дамиано и Рафаэле была встреча, и когда он наконец вернулся, настроение у него было на удивление хорошее.

Мы слишком легко отделались.

Я не жалуюсь. Это единственный счастливый случай с тех пор, как я сюда приехал.

Мы садимся. Рафаэле бросает на Клео лишь беглый взгляд, и я понимаю, что это ее раздражает. Она жаждет конфронтации. Я бросаю на нее предупреждающий взгляд. Она морщит нос и отворачивается к алтарю.

Я слегка расслабляюсь и пытаюсь поудобнее устроиться на своем месте.

Платиновая запонка Рафаэля сверкает в свете, проникающем через витражи. На ней выгравированы буквы РМ.

Эти две буквы напоминают мне о том, что скоро изменятся и мои собственные инициалы.

Что-то неприятное зашевелилось в желудке. Оно делает это все утро. Надеюсь, это не рыба, которую я ела на обед. Вкус у нее немного не тот.

Я поворачиваюсь на своем месте и осматриваю остальных гостей. Здесь не менее сотни человек, большинство из которых я не узнаю. Вэл рассказала мне, что Дамиано пригласил всех капо и их ближайших родственников, а также людей, которые были близки с его покойными родителями. Некоторые, видимо, были не согласны с тем, что свадьба будет проходить в Испании, а не в Италии, где Вэл и Дамиано живут большую часть года, но Валентина объяснила, что такое расположение делает мероприятие гораздо более безопасным. Единственный человек, у которого на острове есть личная армия, - это Дамиано.

По шее пробегает колючее чувство. Кто-то наблюдает за мной.

Я поворачиваюсь и вижу Раса, идущего к алтарю, рядом с ним - его мама.

Наши глаза встречаются, и у меня перехватывает дыхание.

Он выглядит чертовски хорошо.

Его костюм - шедевр, он притален и подчеркивает широкие, мощные линии его тела. Четкий воротник белой сорочки бросается в глаза и контрастирует с его кожей, подчеркивая его загар.

Но как бы идеально ни сидела на нем одежда, есть что-то смущающее в том, что он выглядит так собранно. Это похоже на маскировку, призванную заставить людей думать, что он цивилизованный человек, хотя я знаю, что это, конечно, не так.

Несколько гостей женского пола оборачиваются, чтобы посмотреть на него. Кто-то шепчет его имя.

Он и его мама садятся на скамью через проход от нас, и он помогает ей сесть, прежде чем занять свое место. Она что-то говорит ему, но он отвечает, не глядя на нее.

Его взгляд невозмутимо задерживается на мне.

Мои щеки пылают.