Миллионер и я (СИ) - Тигиева Ирина

Я чуть не застонала: ну откуда мне на голову свалился этот олух? Батюшка был предупреждён о смене невесты у алтаря, и поначалу не хотел ни о чём таком слышать. Но большое пожертвование церкви быстро изменило его отношение к «недопустимому мракобесию» — он даже согласился поверить на слово, что я православной веры и венчаюсь впервые. В результате этой уступчивости от меня потребовалась лишь копия паспорта. Лично оставила её вчера в церкви, про себя посмеиваясь, что мой почти благоверный даже не озаботился узнать настоящее имя будущей жены, удовлетворившись ставшим привычным «Клио» — недаром говорил, это прозвище ему нравится! Кир и Кира — сочетание, конечно, необычное, но не впечатляться же этим на глазах у батюшки за минуты до того, как нас обвенчают! Поймав мой взгляд и, видимо, сообразив, что творит, мой почти-супруг поспешно повернулся к священнику и рьяно закивал:

— Конечно, батюшка! Имею! Очень имею... в смысле: да!

Кажется, батюшка уже не чаял, когда вся эта шарада, наконец, закончится и, сделав вид, что ничего не заметил, обратился ко мне:

— Имеешь ли ты, раба Божия Кира...

Господи, ну зачем я в это ввязалась? Почему только под действием выпитого священного вина поняла, как это неправильно — обручаться с мужчиной, которого едва терпишь, из желания ему навредить? И он ведь делает то же самое, малакас! И тут же упрекнула себя, что мысленно ругаюсь в священном месте...

— Клио... то есть, Кира... — лёгкий толчок локтя «малакаса». — Не молчи.

Я с удивлением воззрилась на священника, не сводящего с меня выжидательного взгляда, и, спохватившись, промямлила:

— Да... — теперь уже поздно бить отбой.

И прежде, чем батюшка забормотал молитвы, успела услышать облегчённый выдох Константинидиса. Испугался, гад, что в последний момент передумаю! И тут же чуть не хлопнула себя по лбу за непотребные слова в храме... Теперь черёд венцов. Когда батюшка соединил их, символизируя, что и души наши соединены пред лицом Господа отныне и навеки, мне снова стало не по себе. Это что же получается, здесь мы разведёмся, а на том свете здравствуйте снова?! А вдруг венчание наложит на меня какаую-нибудь печать, и я больше не смогу выйти замуж? Ну почему не подумала обо всём этом раньше?! Затуманенный алкоголем, доведённый до отчаяния самонакручиванием мозг кипел и булькал — я с трудом удержалась, чтобы не шарахнуться прочь от устремившегося ко венца. Но удержалась, и красивый жемчужный обруч лёг мне на голову. Всё, меня окольцевали... на веки вечные... А тут ещё сквозь нахлынувшую панику донеслось:

— Го-о-о-споди Бо-о-о-оже наш, сла-а-а-вою и че-е-е-естию венча-а-ай их!

И совершенно спокойное, даже довольное лицо Константинидиса, наклоняющееся к моему. Сейчас что, должен быть поцелуй?! Разве батюшка уже сказал, что можно? Это вообще... можно?! Губы моего теперь уже мужа решительно прижались к моим — наверное, он посчитал нужным идти до конца, и я внутренне сжалась, борясь с желанием отстраниться. Хотя это ведь символический поцелуй — сейчас Константинидис отодвинется сам. Но делать это он не спешил, наоборот, губы всё настойчивее исследовали мои — точно решил добить наблюдавших за нами гостей, а заодно и меня...

— Кир... — неловкое покашливание и шёпот Алекса. — Кирье Константинидис, может, не здесь? Все ждут...

Кирье Константинидис, будто нехотя, оторвался от моих губ и даже ласково провёл ладонью по щеке — хорошо же играет, уродец! И тут же снова себя одёрнула и... улыбнулась — могу играть не хуже.

— Пойдём, Кира? — тоже сверкнул он улыбкой.

Я кивнула.

— Только называй меня и дальше «Клио», это как-то привычнее.

— Ты странная, — снова улыбнулся он и сжал мою окольцованную ладонь.

Глава 19

А потом... поздравления, килограммы риса, которым нас обильно посыпали на счастье — точно можно было бы есть неделю, роскошная, утопающая в цветах вилла, где должно произойти празднование... и хотя бы два знакомых лица — кирье Йоргос и кирия Алексина, приглашённые, как обещал Константинидис, и встретившие меня одними из первых. И снова рис, поздравления, накрытые столы... Я была словно в дурмане — пришла в себя, только когда Алекс сунул мне в руку бокал шампанского и доверительно шепнул:

— Пожалуйста, перестань так улыбаться, Клио. Кажется, будто тебя опоили, и ты не понимаешь, что происходит вокруг.

— На самом деле так заметно? — я опрокинула в себя содержимое бокала и перевела дух. — Спасибо, как раз то, что было нужно.

— Ну, я же свидетель, знаю, что делают, когда невеста впадает в панику, — подмигнул он.

— Я не в панике, — фыркнула я. — А где твой прият... то есть мой супруг?

— Беседует с отцом, он же предупредил, что отойдёт — даже я слышал. Ты правда в норме?

— Конечно, — заверила я. — Просто ничего не ела с ут-тра, — и поспешно зажала ладонью рот.

Только икоты и не хватало! Алекс рассмеялся и, заговорщицки подмигнув, куда-то унёсся. А я, наконец, огляделась. Сижу за отдельным столиком — на возвышении, но слава Богу отдельно от остальных! Благоверного нет, его родителей — тоже. Только совершенно незнакомые разодетые кириосы и кирии таращатся на меня далеко не приветливыми взглядами. Побыстрее бы отсюда...

— Держи! — Алекс бухнул передо мной тарелку, доверху наполненную закусками с буфета. — Взял понемногу всего. Ты ведь не вегетарианка?

— Нет. Спасибо, ты мой спаситель!

— Ерунда! — махнул он рукой и кивнул на стул Константинидиса. — Я присяду, пока супруг не появился? Жаль видеть это место пустующим!

И, плюхнувшись рядом, хитро прищурился:

— Значит, ты — Кира? И наш Кир этого не знал?

— Ты что, подслушивал? — я отправила в рот первую попавшуюся закуску.

— Трудно было это не услышать! Он чуть не на всю церковь оранул: «Кира — твоё настоящее имя?!», — он очень похоже изобразил приятеля. — Так как давно вы знакомы?

— Тебе какая разница? — произнесли за нашими спинами.

Мы с Алексом одновременно повернули головы. Мой супруг уже далеко не в таком радужном расположении духа, как был в церкви, смерил сначала Алекса, потом меня хмурым взглядом. Надо же, как быстро перенял одно из моих любимых выражений и недавнее «имя»!

— Всё нормально? — спросила я просто, чтобы что-то спросить.

Он кивнул и строго глянул на Алекса.

— Ты не заблудился?

— Да, прости, — тот поспешно поднялся и скосил лукавый взгляд на меня. — Твоя жена — настоящая сирена, я сбился с курса, когда шёл к моему столику.

— Спасибо за поддержку, Алекс, — поблагодарила я и, тот, подмигнув мне, двинулся восвояси.

— Когда остаётся без пары, становится просто невыносим! — бухнувшись на своё законное место рядом со мной, Константинидис проводил друга недовольным взглядом. — Расстался недавно с очередной пассией и теперь бродит по округе, как бездомный кот. Сильно к тебе приставал?

— По крайней мере под венец не тащил, — пошутила я, но благоверный шутку не оценил.

Сдвинул брови и серьёзно возразил:

— Если намёк на меня, я никуда тебя не тащил. Предложил сделку — не моя вина, что ты отказалась от выгоды.

— Кто сказал, что отказалась?

Константинидис метнул на меня подозрительный взгляд.

— В смысле?

— В прямом.

— Влюбилась в меня, что ли?

Только что выпитое шампанское вовсю горячило кровь — я расхохоталась.

— Пока нет. А ты?

— Пока приглядываюсь, — в тон мне отозвался супруг.

— Не поздновато ли? Венчание — штука серьёзная, а ты приволок под венец «первую встречную».

— Так и было задумано,— не поддался на провокацию Константинидис. — И потом, что мне первая встречная! Я чуть не обвенчался с деревенским матрацем!

— С кем?..

Он как будто смутился.

— У вас так не говорят? Про женщин, которые... часто меняют партнёров.

— У нас таких называют по-другому. Но деревенский матрац тоже звучит!

Константинидис улыбнулся и, чуть наклонившись, сжал мою ладонь.