Выбери меня (СИ) - Муратова Эля

Ужин проходит в целом спокойно. Андрей сидит рядом. Заботливо подливает мне вино. Общается так, как будто ничего не случилось, и не было между нами этого терзающего душу в клочья разговора в машине.

После трапезы мы устраиваемся в гостиной. Никита разжигает камин, что делает этот вечер невероятно уютным. Пока Даша сервирует небольшой столик у дивана закусками и вином, я держу на руках маленького Егора.

Ему сегодня исполнился год. Буквально на днях он начал ходить. И теперь приходится проявлять недюжинную сноровку, чтобы удержать его, когда это необходимо.

— Тебе так идёт материнство, — голос Анжелы заставляет меня вздрогнуть.

Вымученно улыбаюсь.

— А вы, кстати, когда планируете? Уже пора. Сколько тебе? Тридцать пять?

В груди становится тяжело и одновременно пусто. Как всегда, когда мне задают подобные вопросы. Непроизвольно ищу глазами Андрея. Помоги!

Он не видит меня. Занят разговором с Никитой на противоположном конце комнаты.

Отвечаю спокойно, хотя внутри всё дрожит.

— Тридцать один. Мне тридцать один.

— Почти тридцать два, — нравоучительно говорит Анжела. — Я помню, у тебя день рождения в начале марта.

— Ээээ, ну да.

Проще согласиться.

— Ты знала, что чем старше возраст роженицы, тем выше риск развития патологии у плода?

Молчу. Егорка, сидящий на моих руках, с интересом перебирает многослойные звенья цепочки, обвивающей шею. Стараюсь сконцентрироваться на нём.

Анжела продолжает. Её настырный голос огромным шурупом вкручивается в мои мозги.

— Моя соседка, Надежда. Родила, тридцать пять ей было. И хорошенькая вроде дитёшка. Светленькая такая. Только глазки смотрят в разные стороны. Ох, и намучилась с ней Надька…

— Такое может случиться в любом возрасте, — робко протестую.

— Может, — охотно соглашается Анжела. — Но чем старше… Или… — смотрит на меня изумлённо. — Может вы из этих… чилдфрей? — коверкает слово, но я едва замечаю.

В ушах нарастает звон. Время начинает как будто замедляться, обостряя восприятие отдельных звуков. Андрей заливисто смеётся, рассказывая что-то Никите. Его смех напоминает скорее уханье совы. Дашка передвигает бокалы на столике. Стекло, соприкаясь, противно дребезжит, мучая мои и без того расшатанные нервы. Егорка тянет за цепочку сильнее. Она больно впивается мне в шею. А Анжела всё говорит и говорит… не переставая.

— Хватит! — мой голос срывается на визг.

Люди в комнате удивлённо оборачиваются на меня. В глазах Андрея ловлю знакомое беспокойство.

Егорка на руках вздрагивает, пугаясь. Начинает хныкать. Пытаюсь успокоить его. Одновременно обращаюсь к Анжеле, чеканя слова:

— Хватит. Я Вашего мнения не спрашивала. Это моя жизнь. Моя и моего мужа! Если захотим, то и в сорок пять родим. Или вообще не родим, как нам заблагорассудится. Это не Ваше дело. Не Ваше! — начинаю задыхаться.

Все молчат. Анжела пялится на меня, приоткрыв рот. Наверное, это было невежливо. Но знаете что? Пофигу!

За приливом ярости ожидаемо следует приступ жалости к себе. Мне очень хочется поплакать сейчас. И желательно в одиночестве.

— У меня голова разболелась, — обращаюсь ко всем сразу. — Даш. Возьми, пожалуйста, Егора. Думаю, мне лучше прилечь.

В полной тишине выхожу из гостиной. Слёзы догоняют меня уже на лестнице. Проплакав почти час, лежу на кровати, бессмысленно уставившись в стену.

Андрей заходит в комнату, тихо прикрывая за собой дверь. Раздевается, не говоря ни слова. Слышу, как тихо бряцает пряжка его ремня.

Устраивается позади меня, обнимая. Целует куда-то в ухо. От ощущения его тепла рядом меня опять прорывает. Всхлипываю.

— Шшшш…. Родная. Не плачь.

Утираю нос тыльной стороной ладони.

— Прости. Прости меня, малышка.

Его слова звучат для меня приговором. Я просто понимаю. Что это… ВСЁ.

Глава 16

Не суждено

Дубль два. Осенняя трасса. Та же картина за стеклом моей двери, только с другой стороны. Мы с Андреем мчим в Питер.

Сюда мы приехали, как муж и жена, а возвращаемся обратно как… друзья?

Вчера вечером мы занимались сексом. Нам обоим это было нужно, наверное. Поставить точку.

Секс — это не то слово. Скорее — близость. Близость двух хорошо знакомых друг другу людей. Близость израненных душ. Мы слишком многое пережили вдвоём, чтобы злиться или копить обиды.

Я отчётливо почувствовала, что это прощание. Мы с Андреем безотрывно смотрели друг другу в глаза, пытаясь сказать всё то, что не вышло словами.

Прости меня. Мне очень жаль.

Я так люблю тебя, малышка.

Я тоже люблю тебя, Андрюш.

Но не так, как ты этого заслуживаешь.

Я не говорила этого вслух. Но мне кажется, он всё понял.

Утром, когда мы уже на пути домой, звонит Алёна. Она просит заехать к её родителям по дороге. Вроде бы Марина Васильевна хочет что-то передать любимому внуку.

Тяжело, когда родные так далеко. Мне тоже порой хочется видеть маму почаще.

Андрей подвозит меня к знакомому дому.

— Зайдёшь?

— Не. Сколько тебе нужно по времени?

Пожимаю плечами.

— Час или около того. Не могу же я сразу уехать. Это будет невежливо.

Андрей кивает понимающе.

— Заеду на заправку. Может быть куплю чего-нибудь в дорогу.

По привычке тянусь, чтобы поцеловать его. Но вместо губ касаюсь небритой щеки. Замираю на мгновение, прислушиваясь к ощущениям. И мне… нормально?

В доме только Марина Васильевна.

Она тепло обнимает меня.

— Иришка! Ну ты просто красотка!

Отстранившись, держит меня за плечи. С беспокойством вглядывается в моё лицо.

— У тебя всё в порядке? Ты какая-то грустная…

Привычным движением растягиваю уголки губ в улыбке.

«Конечно, у меня всё в порядке», — говорит мой рот.

«Нет», — читается в моих глазах.

— Ох, детка, — она опять обнимает меня. — Пошли. Чашечка какао тебе не помешает.

Плетусь за ней на кухню. Марина Васильевна не задаёт мне дурацких вопросов, и за это я ей очень благодарна.

Пока она хлопочет у плиты, разогревая молоко, осматриваюсь вокруг.

Здесь всё, как и прежде.

На ум неожиданно приходит воспоминание о том, как мы с Серёжей говорили на этой кухне десять… нет, девять лет назад.

Тогда всё казалось таким простым и лёгким. Вся жизнь впереди. Питер… Кто бы мог подумать, что всё сложится именно так.

— А как Серёжа? — спрашиваю, не успев как следует подумать.

Тут же теряюсь. Зачем мне это знать, Господи?

— Оо.

В тоне Марины Васильевны мне чудится скрытый смысл.

— Он в порядке?

— Да, конечно, — она ставит передо мной большую белую кружку с какао. Подвигает ближе вазочку с маршмеллоу.

— У него всё в порядке, конечно. Работает. Насколько я могу судить, всё хорошо. Он не особо посвящает меня в детали.

— Он живёт не здесь? — спрашиваю очевидное.

— Нет. Серёжа живёт один уже много лет. Ну как, один… — тянет Марина Васильевна.

Оживляюсь.

— У него есть кто-то? Что-то серьёзное?

— Ах, если бы, — мама Алёны присаживается напротив меня, подпирая рукой подбородок.

Непонимающе поднимаю брови. Она вздыхает.

— Серёжа… Он такой, как бы сказать…

— Любвеобильный? — подсказываю ей. — Непостоянный?

Я так и знала!

— Что-то вроде того. Я сбилась со счёту, честно говоря, — она посмеивается. — Иногда получается прям неудобно. Я путаюсь в именах, понимаешь…

— Да ладно? — улыбаюсь широко.

— Ага. В последний раз назвала его девушку Ритой. А она оказалась Юлей.

— И что Юля?

— Ты знаешь, нормально. Даже бровью не повела. Возможно, у них что-то и выйдет.

Она отпивает какао из своей чашки. Запах горячего шоколада, стоящий на кухне, заставляет меня счастливо жмуриться. Хорошо-то как… Как будто, дома.

— Я не лезу в его личную жизнь. Он — давно уже взрослый мальчик. Но порой мне кажется, что он всё время ищет кого-то в этих бесконечных Юлях, Рита и Машах. Ищет, и как будто не может найти.