— Укладывайся поудобнее. Закрывай глазки… Вера! Оба глаза!
— Ладно, ладно. Давай лассказывай.
Слышится шорох. Характерный скрип матрасных пружин, как будто на кровать положили что-то тяжёлое.
— Это древняя легенда о влюбленных звёздах, — начинает Серёжа. — Когда-то давно на земле жил Пастух. Его звали Альтаир. Как-то раз Пастух пас своего быка недалеко от озера, где купалась дочь небесного царя. Это была Ткачиха, которая ткала облака. Её звали Вега.
— Вега это поцти как Вела?
— В точности, — благодушно соглашается муж. — Так вот. Пастух увидел эту девушку и влюбился. Он сразу же захотел жениться на ней. Ткачиха приняла его предложение, и они стали жить вместе на земле.
— Как вы с мамой?
— А ты сечёшь!
Верочка довольно смеётся.
— Да, детка. Как мы с твоей мамой.
— И сто было дальсе?
— Слушай. Дальше об этом узнала небесная царица. Она не на шутку разозлилась! Ей не понравилось, что царевна вышла замуж за обычного смертного человека. Злая царица заставила Вегу вернуться на небо.
— Как глустно…
— Да, малыш. Иногда так бывает… Так вот. Альтаир сильно горевал и не знал, как вернуть свою возлюбленную обратно. Поэтому он решил сам отправиться на небо.
— А зацем?
— Ну, он очень её любил, говорю же.
— Плям как ты маму?
— Да, зайка. Как я люблю твою маму.
— А ты бы посол за мамой на небо?
Сережа хмыкает.
— Я надеюсь, всё-таки до этого не дойдёт. Но за твоей мамой я пошёл бы куда угодно, малыш.
— Ладно, — по всей видимости, Верочку устроил его ответ.
— Пастух почти нашел там свою любимую, но в дело опять вмешалась небесная царица.
— Стелва! — припечатывает Вера.
— Что?
— Стелва.
— Откуда ты знаешь это слово, детка? Оно, как бы это тебе объяснить… не для детей.
— Баба Малина так говолит. Когда тетя Лалиса ставит свою масыну не там, где надо, и мнёт её лозы.
— Вот как. Бабе Марине следует держать свой язык за зубами.
— Как это? Делзать язык?…
— Не отвлекайся. А то не узнаешь, чем закончится сказка.
Слышится какая-то возня. Свет в комнате становится глуше. Как будто включили ночник.
Голос Серёжи:
— Царица вытащила шпильку из волос и прочертила небесную реку, которая навеки разделила Пастуха и Ткачиху.
— Бозе мой… — пугается Вера.
— Так появился Млечный Путь. Помнишь, я тебе показывал?
— Ага… — дочка бормочет невнятно. По голосу слышно, что её клонит в сон.
Серёжа снижает тональность. Слушая его, сама непроизвольно зеваю.
— Вега и Альтаир оказались на разных берегах и могли только смотреть друг на друга. Царица всё же сжалилась над ними и разрешила им проводить вместе одну ночь раз в год. Седьмого числа седьмого месяца. Только в эту ночь на небе можно наблюдать, как две влюблённые звезды — Альтаир и Вега соединяются на Млечном Пути… — последнюю фразу Серёжа заканчивает уже шёпотом.
Тишина. Стою ещё несколько секунд, затаив дыхание. Так же, на цыпочках возвращаюсь на кухню.
Минимум минут пять он будет сидеть рядом, чтобы Верочка точно уснула. Это как часы. Проверено!
Капнув прозрачно-зелёным средством на губку, начинаю намыливать посуду, которая не подходит для посудомойки.
Ровно через пять минут слышу шаги.
Серёжа обнимает меня сзади. Целует в шею.
— Опять подслушивала? Я тебя выкупил. Топаешь, как слон.
— Может быть я тоже хочу послушать сказку, — бормочу, наслаждаясь его недвусмысленными прикосновениями.
Крепко сжимает талию. Ведёт по рёбрам, собирая складками моё домашнее платье. Заставляя покрываться мурашками, горячо дышит в шею:
— У меня для тебя тоже есть одна. Но она только для взрослых… — запускает руку мне под юбку. Прицельно ныряет ею в трусики.
Прогибаюсь в спине рефлекторно. Тяжело дышу, потираясь ягодицами о его напряжённый пах.
Он прижимается ко мне ещё теснее. Ведёт ладонями наверх. Сильно сжимает полушария. Болезненно стону.
— Кажется, Дед Мороз всё-таки получил моё письмо. Они выросли, точно тебе говорю! — опять щупает, жадно сминая пальцами набухшую грудь. Бородой щекочет шею.
Хихикаю, уворачиваясь на автомате.
— Серёжа, хватит. Ну Серёженька. Нельзя.
— В смысле, нельзя⁇ — возмущается искренне. — Ты в курсе, что уже почти месяц «нельзя»!? То месячные, то голова болит. То устала, сил моих нет! Что сегодня?
Разворачивает меня к себе лицом.
Он всё ещё возбужден. Чувствую это по упирающемуся в мой живот твёрдому члену.
Хлопаю ресницами, напуская на себя невинный вид:
— Правда нельзя, Серёж. У меня и справка есть. От врача.
— Что? Какая справка? Ты заболела? — пугается.
— Ага.
Отодвинув его, иду к сумочке, где лежит нужная мне «справка».
Серёжа — за мной. Беспокойно дышит.
— Ты меня пугаешь.
Молча протягиваю ему конверт.
— Лучше присядь.
Не обращая внимания на мои слова, торопливо вытаскивает карточку.
Таращится на неё шальным взглядом, потом — на меня. Рот приоткрывается в удивлении.
Стою, улыбаясь до ушей.
— Это… то, что я думаю?
— Ага, — киваю довольная. — Девять недель.
Вглядывается в снимок УЗИ, плотно закусив обе губы.
— Серёжа… — осторожно прикасаюсь к его плечу. — Скажи что-нибудь. Ты… рад?
Вскидывает на меня глаза. Отчётливо вижу застывшие в них слёзы.
Мои, как по команде, наполняются влагой в ответ.
— Шутишь? Я так ошибся…
Улыбка стекает с моего лица. Застываю в полном непонимании.
— Я думал, что нельзя быть ещё счастливее. Но я… так ошибся.
Резким движением привлекает меня к себе. Всхлипываю, устроившись головой на его груди.
Бережно целует мои волосы.
— Оказывается, можно.
Отстраняюсь от него. Говорю тихо:
— Только там одна проблема.
— Какая ещё проблема⁇ — вижу неподдельное волнение на его лице.
Указываю на пятнышко, отчётливо виднеющееся на снимке.
— Видишь? Вот это наш ребёнок.
— Ну.
— А видишь, вот здесь?
Приближает снимок к глазам, всматриваясь.
— Вижу вроде. Что это?
— Это наш ребёнок… тоже.
— Как это? — он явно тупит.
— Их двое, любимый.
Серёжа сглатывает тяжело. Пальцы, держащие снимок, мелко дрожат.
Обхватываю его ладони. Встаю на цыпочки и, прислонившись своим лбом к его, шепчу в губы:
— С Днём Отца, родной. Люблю тебя. До звезды и обратно.
