Выбери меня (СИ) - Муратова Эля

Боль острой вспышкой пронзает живот. Схватившись за него, надсадно дышу, ещё не в состоянии осознать то, что случилось.

Происходящее сейчас вокруг скорее напоминает мне идущий по ТВ фильм, чем мою собственную реальность. Веду ошалевшим взглядом в пространстве.

Малыш, сидящий в коляске, к счастью, оказывается пристёгнут. Девушка в шапке догоняет нас. Причитая, пытается достать ребёнка.

— Боже. Вера. Боже, ты в порядке?! — она сама чуть не плачет.

Один из прохожих останавливается, чтобы помочь ей. Она суёт грудничка ему в руки.

— Подержите, пожалуйста. Прошу Вас, пожалуйста! — умоляюще.

— Кто же на такой коляске ездит зимой? — звучит укоризненное ей в ответ.

Около нас начинается суета. Кто-то пытается помочь мне встать, но я не могу. Рефлекторно сопротивляюсь. Чувство, будто мой живот зажали в раскалённых железных тисках. Каждое движение даётся невероятно болезненно.

Бледное лицо Серёжи мелькает за спинами обступивших меня людей. Расталкивает их, не церемонясь. Бросается ко мне.

— Ты как?

Смотрю на него, не отвечая, словно онемев.

Крепко обхватывает мои плечи:

— Ира, ты меня слышишь? Ты в порядке?

Открыв рот беспомощно, пытаюсь что-то сказать. Не выходит. Лишь отрицательно кручу головой из стороны в сторону.

Со стороны проезжей части доносится:

— Эй, мужик! Ты охренел совсем?! Тачку убери!

Серёжа, не обращая внимания на адресованные ему слова, торопливо говорит мне:

— Обхвати меня за шею руками. Ира! — звучит требовательно. — Посмотри на меня.

Плывущим взглядом цепляю его качающееся лицо.

— Всё будет хорошо, — произносит уверенно. — Мы сейчас поедем в больницу, и всё будет хорошо. Надо ехать, Ира. Слышишь?

Заторможенно киваю.

— Слышь, ты! Тачку убрал! Я кому говорю!! — тот водитель всё никак не угомонится.

— Да заткнись ты! — неожиданно орёт ему многодетная мать. По всей видимости, она уже окончательно пришла в себя. — Подождёшь, не облысеешь! Видишь, что тут…

— Держись, — голос Серёжи пробивается ко мне словно через слои ваты.

Подхватывает меня на руки. Резкая боль скручивает всё моё существо. Стону в голос.

— Подожди, малышка. Сейчас. Сейчас.

Какой-то человек помогает нам открыть заднюю дверцу авто. Сережа бережно укладывает меня на пассажирское сиденье.

Свернувшись клубочком, беззвучно плачу. Отчётливо ощущаю, что мои спортивные штаны для беременных промокли насквозь.

Серёжа заносит меня в уже ставший знакомым приёмный покой на руках.

Невнятно бормочет в макушку: «Это уже превращается в дурную традицию, детка».

Дальше всё повторяется. Лавочка для ожидания в фойе. Только я не сижу на ней, а, развалившись полубоком, лежу. Громкий голос Серёжи. Безэмоциональный — медсестры, ему в ответ.

Чьи-то руки раздевают меня, избавляя от верхней одежды. Человек в медицинском халате. Каталка. Опять голоса.

Всё это время я чувствую присутствие Алёхина рядом. В последний момент, когда меня уже увозят, цепляюсь за его ладонь.

— Наркоз. Пообещай мне!

— Что? — он не понимает.

— Если наркоз будет общий, я не увижу. Обещай, что посмотришь. Перепутают… Дети… — тараторю невнятно.

Он отвечает, глядя серьёзно в моё лицо:

— Обещаю. Слышишь? Я обещаю.

Отключаясь под бьющим в глаза белым светом операционной лампы, я слышу только эти его слова.

Глава 49

Выбери меня

'За что я люблю? Ответа не будет.

Тот, кто знает за что, наверное, не любит…'

(Марат Нигматуллин, «Мне нравится»)

Сергей

В школе, на День всех влюблённых, я всегда получал больше валентинок, чем любой из моих друзей. Обычно я выбрасывал их в урну, ещё не доходя до дома.

Я не помню ни одного случая, чтобы я не смог заполучить понравившуюся мне девчонку. Вопрос стоял лишь в количестве прилагаемых к тому усилий.

У меня было всё, и в то же время, не было ничего. Ведь то, чего я хотел на самом деле, я получить не мог.

В тот день, когда Ира Лукичёва впервые переступила порог моей комнаты в доме родителей, думаете, я что-то понял? Знал ли я в тот момент, что моя жизнь безвозвратно изменится?

Конечно, нет.

Голос солиста в наушнике выводит тоскливое:

"В комнате с белым потолком, с правом на надежду…

В комнате…"

С силой выдёргиваю «капельку» из своего уха.

Измаявшись ожиданием, выхожу в больничный двор. Заворачиваю за ближайший угол.

Бинго! Интуиция меня не подвела. Банка, наполненная окурками, красноречиво свидетельствует о том, что место для курения находится именно здесь.

Безуспешно жму кнопку айкоса. Индикатор говоряще светится алым. Разрядился. Сука!

Чья-то ладонь, как по волшебству, возникает прямо передо мной. Молча беру сигарету из протянутой пачки.

Смотрю в глаза, один в один, цветом как у Неё. Отец.

Зажав сигарету в зубах, даёт мне прикурить первым, несколько раз чиркая колёсико дешёвенькой зажигалки. Затем прикуривает сам.

С удовольствием затягиваюсь. Всё-таки вкус настоящего никотина ничем не заменить.

Облачко пара вырывается из моего рта. Сегодня морозно.

Курю, уставившись на носки своих ботинок. На белоснежном, недавно выпавшем снегу то тут, то там рассыпана грязно-серая семечковая шелуха.

Докурив, тушу бычок о потрескавшуюся штукатуркой стену больничного корпуса.

— Сергей, — подаю руку.

Мы уже виделись издалека, в фойе, но познакомиться как следует случая пока не представилось.

Отец Иры смотрит на меня, прищурившись.

— Издеваешься?

Слегка теряюсь.

— Нет.

— А по батьке как?

— Эээ… Александрович.

— Ясно, — отправляет свой бычок в банку, выдыхая сизый дым в сторону.

— Будем знакомы. Сергей Сергеич.

— Я — Александрович.

— Ну да. А я — Сергеич.

Крепко пожимаю протянутую мне руку. Количество Сергеев на один квадратный метр больничного двора явно зашкаливает.

Он задерживает мою ладонь в своей. Не отпуская, спрашивает, пристально глядя в мои глаза.

— И чего ты ждёшь, Сергей Саныч?

— В смысле?

— Дочь моя тебе зачем? — сжимает сильнее.

— Если это завуалированный вопрос о моих намерениях, могу Вас заверить, что они самые что ни на есть серьёзные.

От удивления выпускает мою кисть. Цокает языком:

— Ишь ты, дворянин выискался. Намерения…

— Приятно было познакомиться, — мой тон максимально вежливый сейчас. — И спасибо за сигарету.

Отвернувшись, бреду по направлению к родильному отделению.

— Обращайся, — слышится невнятное мне вслед. — Сергей…

Погрузившись в собственные мысли, не реагирую.

Мои намерения по отношению к Ире Лукичёвой всегда были серьёзными. В этом я не соврал.

Беда в том, что ей это было совсем не нужно.

Сколько помню, Она всегда с кем-то встречалась. С кем-то, но не со мной. Я был лишь младшим братом лучшей подружки.

Каждое её расставание с очередной «любовью всей жизни» звучало для меня музыкой ветра. Ведь каждый раз у меня появлялся маленький, но шанс.

Глупые, глупые надежды. Она никогда не выбирала меня. Кого угодно, но не меня.

Я молчаливой тенью присутствовал в её жизни, радуясь возможности хотя бы видеть Её. Слышать её смех. Любоваться тихо, со стороны.

Она была мечтой. А главное свойство мечты, как известно — никогда не сбываться.

Каково это чувствовать, что ты не достоин? Что ты — не тот?

Отвратительно, скажу я вам.

В тот первый раз, когда она стала моей, я почувствовал себя словно на вершине этого мира.

Птица счастья попалась, наконец, в мои руки. Правда, ненадолго.

А потом — улетела. Она всегда улетала…

Она выбрала Питер и свою новую жизнь там.

Я отпустил. А что было делать? Валяться в ногах и умолять? Это не в моём характере.

Мне казалось тогда, что я принял её выбор. Это, однозначно, сделало мне больно. Но так уж случилось.

Я смирился с тем фактом, что просто был Ей не нужен. И начал жить своей жизнью.