— Это не штука, это член. И уперся он, потому что я уже согрелся, — выдал он тоном ленивого тюленя, так и держа глаза закрытыми.
А между нами уже влажно стало...
— Поздравляю, но быть может, вы уберете свой... член куда-нибудь, — вежливо попросила, запрятав внутрь себя раздражение и ненужное возбуждение.
И тут Оскар Савельевич наконец открыл свои глаза и чуть оторвал голову от лежанки. Долго смотрел на меня с прищуром, будто выискивал что-то у меня на лице.
— Не хочется тебя огорчать, но мой член живет отдельной от меня жизнью. Его нельзя просто взять и убрать.
— А я уверена, что выход, — ухватившись за краешек палантина, я с натужным пыхтением попыталась выдернуть его из-под нас, но тщетно, — най-дет-ся.
— Ну ты же сама дразнишь меня, а я не железный. Просто перестань ерзать на мне и все...
Легко сказать.
Постаравшись абстрагироваться, я вернула голову на грудь босса и лежала без движений довольно продолжительно время. Дышала через раз и считала от одного до ста и обратно. А Оскар Савельевич тоже подсчеты вел... Только моим ребрам.
— Не щекочите меня, — буркнула я, дергаясь.
— Тогда не трись об меня.
Я возмущенно разинула рот.
— Я не трусь, вообще-то. Это реакция на щекотку, а не то, что вы там подумали.
— Лежи смирно. И молчи. И думай тише, — перечислил босс невыполнимые просьбы, но я все-таки постаралась превратиться в бревно.
— Ай, не действует ни черта, — проворчала я, когда моему терпению пришел конец. — Заклинило его у вас, что ли?!
— Вообще-то, я знаю несколько способов, и они вполне эффективные. Можно опробовать, если тебя что-то не устраивает.
Я вынужденно промолчала.
Потому что язвочка во мне внезапно умерла и проснулась другая часть меня. Та, что больше любит делать, а не говорить.
— Ты там уснула? — грудь генерального завибрировала немного, когда он заговорил, пытаясь до меня достучаться.
— Уснешь тут. Я ж если усну, то вы сразу… — осеклась, а лицо покрылось румянцем, щеки запекло от пошлых мыслей, которые не отпускали.
— Я сразу что? — Даже по голосу было ясно, что Адамасов улыбается. — Договаривай, — потребовал и сжал на мне свои горячие руки.
Не верилось, что еще недавно мне было очень холодно. Теперь моя кожа пылала. Как и нутро, в котором зарождался трепет.
— Сразу начнете опробовать на мне эти свои способы. Эффективные, — повторила я его же слова, а Оскар Савельевич рассмеялся, отчего его грудь приподнялась, и я — вместе с ней.
Но боевой товарищ между ног босса ничуть не опал, хоть он вроде бы и сменил сексуальное настроение на непринужденное и веселое.
— Обычно девушки с гораздо большей охотой соглашаются опробовать хм-м… Способы.
Прозвучало несколько хвастливо, и мне захотелось ущипнуть этого сексуального гиганта, который так внаглую вспоминает каких-то там левых девушек, когда лежит со мной в обнимку.
Кто так делает?
— Надо же, как вам не повезло, — елейным голоском протянула я, — попалась такая несговорчивая девушка.
— А может, наоборот, повезло, — задумчиво, с ленцой размышлял босс, — такой, как ты, я не встречал пока еще.
— Какой это такой? — сразу же заинтересовалась я, ведь всем любопытно знать, что о них думают люди, а если это еще и начальник, к которому ты неровно дышишь, индикатор любопытства зашкаливает.
Адамасов ответил не сразу, он как-то напрягся и еще сильнее закинул меня на себя. Так, что наши лица оказались прямо напротив друг друга. Это уже точно нельзя было назвать согреванием. То, как мы лежали, голые, взмокшие, возбужденные, было уже не перепутать ни с чем.
И единственное, что отделяло нас от самого акта, так это то, что мы точно были к нему не готова. Ни я. Ни Адамасов. Мы слишком мало знали друг друга.
Но до чего же сложно было держать эту мысль в голове, когда с каждой минутой я все сильнее наливалась желанием.
— Ты дерзкая. Но одновременно нежная, забавная. Ты острая на язычок, даже слишком, я б за такое любому другому язык-то подрезал уже давно. Но не тебе. Ты уязвимая, ранимая. А еще ты загадочная. Работаешь на такой простой должности, хотя однозначно умна, имеешь хорошие манеры. Ты загадка, Рада. А я люблю разгадывать загадки.
Он говорил все это, а сам гипнотизировал меня взглядом. Перебирал тонкие волоски у висков, заводя пряди мне за ухо.
У меня охрипло горло, сердце дребезжало в груди, как испорченный часовой механизм. А тело жило своей жизнью.
Оно…
Плавно двигалось в такт движениям босса, который понизил голос и уже шептал:
— И мне не надо говорить, что ты не такая. Я и так вижу, что ты не такая. Так что не думай, что я испорчу о тебе мнение, если между нами что-то произойдет.
Мысли превратились в кисель. Его последние слова я даже не поняла. Не вникла. Не осознала. Я куда-то улетела, а когда вернулась, в мои губы впечатались горячие, сухие, твердые губы Оскара Савельевича, увлекая меня в сумасшедший водоворот.
Глава 18. Все ниже и ниже…
Показалось, что из глаз посыпались искры, а в голове стало пусто-пусто.
Я отпустила себя. Позволила себя целовать.
И… бог мой!
Адамасов делал это мастерски. Играл с моим языком. Порочно исследовал полость моего рта. Пробовал меня на вкус и пил мое дыхание.
Он творил со мной безумство, и я никак не могла его остановить. Да и не хотела. Это же был наш первый поцелуй…
Кажется, я простонала в какой-то момент. Вцепилась в его широкие мускулистые плечи, пока он держал меня крепко и никуда не отпускал... Пока под закрытыми веками зажигались огни… Пока по телу носились горячие стрелы.
Меня еще никогда так не целовал, и я сомневалась, что кто-то сравнится с моим боссом в умении владеть кем-то через рот.
Это был не просто поцелуй. Он полностью завладел мной и отключил контроль.
Предохранители слетели, тормоза отказали, и мозг ушел в полный отрыв.
Тело завибрировало от желания. Я уже не могла этого скрывать.
Вдруг ощутила одну руку босса на своей груди. Сквозь туман почувствовала, как он настойчиво гладит сосок. Тот тут же отозвался на умелые ласки. Я изогнулась. Простонала Адамасову в губы, а он принял это за зеленый свет.
Движение его стали резче, ласки — горячее. Он обогнул рукой мою талию и перевернул нас так, чтобы я оказалась внизу. И он навис надо мной, удерживая свой вес на одной руке.
Оторвался от губ. Тяжелое дыхание обожгло мою кожу. Истерзанные губы пылали от поцелуев. Но мы оба хотели большего.
В его глазах горел требовательный призыв, а я… Я надеялась, что не выгляжу доступной.
Но сил сопротивляться не осталось, боже, я сдавалась.
Адамасов куснул меня за нижнюю губу, а потом с шумом потянулся к мочке моего уха. Укусил и ее, а я ахнула от ярких ощущений. Даже не знала, что так бывает.
Что чужие касания могут так отзываться во мне.
Мы же едва знаем друг друга, как же так? Почему я на него так реагирую?
Адамасов опустил голову, и я почувствовала, как он поочередно стал дарить ласки моим соскам.
Облизывал, втягивал в рот, бил по ним языком…
О, да он мастер! Мастер по женскому ублажению.
Я с шумом втянула в себя воздух, задерживая дыхание и развернув голову к окну. Заметила в небе множество красочных залпов салютов, разрывающихся вдалеке.
Наступил Новый год, а я… а мы… боже…
Я слегка дернулась, когда щетина генерального оцарапала особо чувствительную кожу. Но мне не было больно. Это придавало остроты.
Я уже вовсю выгибалась так, чтобы давать ему больший простор, а внизу живота растекалась настоящая лава, и я поняла, что еще немного — и все между нами случится.
Но Адамасов удивил!
Я не успела опомниться, как он стремительно ушел вниз.
Ощутила губы на животе. Юркий язык лизнул пупок. Ниже, еще ниже…
Э… Куда полез-то?
Глаза мои чуть не выкатились из орбит, когда я поняла намерения наглого босса, а едва поняла, как у меня внутри заорала сирена.
