Сдавайся, Рыжая (СИ) - Ирис Лана

Непонятно на что.

— Ладно. Я заплачу.

— А? — разглядывает меня неверяще. Напрягается немного.

— Есть у меня деньги. Отдам тебе долг. Заначка внушительная имеется.

— Ты уверена, что твоя заначка ровна сумме спортивного авто, которую ты испортила? — с высокомерной усмешечкой.

— Но я же должна половину. Должно хватить. У меня там полный поросёнок. И убери уже наглую руку. Мне жжет животик.

— Че?

— Копила с шести лет. Закажешь себе элитную девочку.

Ухмыляется. Заинтересованность в глазах вижу. А еще искорки зла плещутся.

— Ля. Так не хочется прерываться, но, с*ка, как же любопытно.

— Отдаю долг и прощай, психованная козлина.

— Давай так, если там не хватит, выполнишь мое желание. Без протестов.

— Какое желание? — с осторожностью.

— Если скажу, не интересно будет.

— Мне уже не интересно.

— Боишься? Трусиха. — кривится, опуская черные глазки на мою грудь.

Пора бы мне уже переодеться, дырявая маечка плохо спасает мои прелести.

— Тебя? Придурок.

Поднимается, зажимая мое тельце к матрасу огромезной тяжелой коленочкой. При этом не убирая ладонь из моих красивых штанишек.

— Ладно. Прямо сейчас до твоей квартиры едем.

— Блин, а ты мои ключи не выбросил? А то запасные папа мог не оставить.

— Не выбросил.

— Убери уже руку, — требую, чуть приподнимаясь. — Мне не комфортно, она слишком большая и горячая.

— Не хочу, — поглаживает.

— Щас описяюсь.

— Не начинай.

— Да, блин. — отворачиваю горящее лицо от его насмешливого взгляда. Наверно, правда пора придумать другую отмазку. — Поехали уже. Хватит издеваться.

— Какая же ты надоедливая, — качает головой и оттаскивает, наконец-то, свою ужасную горячую ручищу от моего животика. И коленочку тоже. — Ладно, поехали посмотрим на твою копилку. Только ради исполнения своего желания это делаю.

— Которое исполнять я не буду. За столько лет там сумма небесная должна была собраться.

— Небеса разверзнутся от этой великой суммы, — ржет.

— Эй, мне папа каждый месяц с зарплаты денег давал. А на день рождение по несколько тысяч.

— Долларов?

— Рублей, — округляю глаза. — Но дней рождений с тех пор много было.

— Ты стоимость тачки помнишь? — напяливает на себя худи. И пальтишко свое теплое. Поглядывает на меня с интересом и демонической усмешечкой.

Я тоже одеваюсь. С жалостью на зеркало разбитое на полу гляжу.

— Блин. А вдруг, все же не будет везти?

— Аннушка уже давно разлила маслице.

— Не понимаю, на что ты намекаешь?

Поворачиваюсь к нему с сильным гневом и презрением в девичьем взгляде.

— Что тебя мозгом при рождении обделили.

— Почему ты меня всегда оскорбляешь? Объясни нормально!

— Сколько за тобой наблюдаю, удача и ты — понятие несовместимое, Рыжая.

Сильно обидевшись на такое обидное и неверное наблюдение, выхожу из номера. В своих пушистых тапочках по снегу шлепаю из элитного отеля прямиком к нашему грузовичку, чтобы отправиться, наконец-то, домой. И попрощаться с мажористым хамлом. Навсегда.

Глава 21

— Ой, Анечка, ты вернулась? — любопытно выглядывает из квартиры моя соседка по лестничной площадке баба Дуся с длинными седыми волосами и сумасшедшим взглядом. Она вообще-то постоянно за дверью в глазок следит, и со стаканом возле уха у тонкой стенки часто зависает. — Я ужо думаю, чаго так тихо, так скучно-о-о.

— А я быстро, за вещами, потом к папе поеду, — слышу за спиной скептический смешок.

— Ой. — бабуля смотрит на мажора испуганно. Щурится, разглядывая зеленые усы. — А енто кто?

— А енто мой сумконосец.

— А?

— Сумки мои будет нести!

— А-а-а… — задумчиво тянет, глядя, как мы пытаемся открыть дверь.

— Она всегда так заедает, — объясняю, пытаюсь выбить ее ногой. — Подсобишь?

— Что делать надо? — как-то мрачно глядит на мои попытки мажор. Даже уже не смеется надо мной, что ему обычно не свойственно.

— Выбить, там просто порожек мешается.

— Ясно, — прикладывает ладошку к двери и аккуратненько надавливает.

С открытым ртом смотрю, как дверка податливо открывается. Вот это силища у психа. Я в шоке. Я всегда по полчаса тратила, чтобы порожек поддался. И как этот придурок меня до сих пор не придушил с такими мощными лапищами?

— Боже. — вырывается, пока я стою под ним. Эта огромная козлина такая огромная. Я на него личико приподняла, а он мое личико темным взглядом к полу обратно поджимает. Аурой могучей сдавливает.

— Долго ждать? — сужает демонические глазки.

— Нет. — захожу за порожек и диву даюсь. Запах как на свалке.

— Ты здесь живешь? — еще мрачнее тучки становится.

— Крыса… — дрожащим пальцем на лохматое чудище показываю. И не одно.

Их несколько под сваленными вещами ползает, шелестя пакетами, и противно пищит.

У меня обычно чистенько и уютно. Что здесь произошло, одному Богу известно.

Ну и бабе Дусе, естественно.

— Здесь жильцы кой-какие ночевали несколько дней, — выглядывает из-за приоткрытой двери. — Твой папа им ключи оставил.

— Да как же так? — хныкаю я. — Как он мог?!

— Ай, чай говорит, не сахарная деваха, не растает, а деньги нужны. Ой, не понравились они мне, пагубные ребята, все мусор-то тащили и бутылки в дом. Но дверь в твою спаленку твой папа заботливо на замочек закрыл, перед отъездом, — сует мне крохотный ключик.

— Как же в мою комнату попасть? — оглядываю помойку до моей двери с ужасом в глазах.

— Пойдем отсюда, — кадык мажора дергается. Ни тени улыбки на лице.

Даже сочувствие во взоре мерещится, хотя это вряд ли.

— Нет, там же вещи мои остались.

— Другие тебе куплю.

— Нет. — встаю на носочках на небольшой пустой закуточек, не подвергнутый затемнению. — Я до комнаты своей дойду. Ты здесь жди.

— И как? — достает белую палочку, вставляет ее между губ. И зажигалку в пальцах вертит.

— По стеночке. Где чистенько.

— Под обоями ползи, — усмехается, расслабленно опираясь плечиком верзильим о проем и дымит, игнорируя осуждающие взгляды. — Только там чистенько.

— Придурок. — краснею я.

— Твой папа тебя так любит.

— Замолчи. — вот тут совсем обидно становится. Не та эта тема для разговора. Не такие у нас с психом отношения близкие, чтобы откровенничать.

Протискиваюсь на носочках до замочка, свисающего на ручке двери. Открываю ключиком. Захожу к себе в комнату. Плотно прикрываю дверку. Улыбаюсь.

Моя обитель. Мое место силы.

— Миленько, — дверка опять приоткрывается, и я недовольством вздыхаю. Мажор небрежно оглядывает конуру. Закрывается, чтобы баба Дуся одним глазком не подглядывала. Успеваю только ее разочарованную физиономию в щелку заметить. — Гномья норка. Всегда мечтал посмотреть.

— Ладно, — скидываю пуховик, встаю на табуретку, чтобы пробраться к самому высокому ящичку шкафа. Там у меня копилка спрятана в ворохе нарядной одежды, которую я не ношу. Эта та самая, которую покупаешь на особенный день, но этот особенный день никак не наступает.

Псих тоже снимает пальтишко, ложится на мою маленькую кровать, закинув ногу на ногу, а руки подкладывает под голову. С интересом за мной наблюдает.

— Вот она. — держу сокровищницу в руках. — Ты только посмотри. Тут денег немерено. Это настоящие состояние у меня в руках. Целую страну можно прокормить.

— Это будет страна лилипутов? — улыбается как-то слишком нежно мажор.

Я начинаю хмуриться. Что это за довольный тон голоса и сладенький блеск в черных глазках?

— Не лилипутов! Весь Лондон можно накормить!

— Ма-аленькая страна. Гномья стра-ана. Но Лондон ведь не страна-а-а. — тянет запоем.

— Заткнись! — морщусь, ощущая сильный румянец на щечках. Ну, блин. Я просто растерялась.

Кладу копилку с миленьким зигзагообразным хвостиком на тумбочку. Псих переводит с меня на нее насмешливый взгляд. И обратно.