Сдавайся, Рыжая (СИ) - Ирис Лана

— Спасибо в карман не положишь.

— Что ты хочешь? — немного сдавшись. Но не до конца. Я всегда начеку.

— Ты еще предыдущее желание не выполнила.

— Сейчас не очень удобно. Положение шаткое.

— А. Так я помогу тебе удержаться в нужной позе.

— Сними ее. Пожалуйста. — приходится идти на крайние меры. — Умоляю.

— Не хочу. Мне нравится наблюдать, как рыжая идиотка трясется от страха и умоляет.

— Она меня пугает.

— Значит, она теперь мой талисман, — улыбается. — Буду носить ее везде с собой. В виде брелока.

— А если ты заразишься?

— А потом заражу тебя. Бу! — я вздрагиваю, подпрыгнув на одной ноге. Крыса вцепляется в мои красивые штанишки и пищит еще сильнее.

— Она порвет самую дорогу вещь в моем доме. — жалуюсь на эту бяку.

Псих плотоядно усмехается, продолжая пялиться на мои губы и крепко обнимать.

— Слышал, если двое оказываются в экстремальных ситуациях, между ними зарождаются романтические чувства. Скажи, Рыжая, ситуация сейчас сильно экстремальная для тебя?

— Не настолько. Она зачем-то лезет выше, — покрываюсь испариной.

— Кажется, это мальчик, — ухмыляется мажор.

— Ты это к чему? — сглатываю.

— Поцелуй меня, я его уберу.

— Нет, лучше отпусти меня. Я ее уберу сама как-нибудь.

— Смотри, рыжая. Мы тебе оба небезразличны. Получается. у нас дилемма.

— А?

— Кто-то здесь явно третий лишний.

— Чего? — испарина капает со лба.

— Кому-то надо уйти. Давай так: поцелуешь меня — уйдет она. Поцелуешь ее — уйду я.

— Ты самый настоящий придурок.

— Выбирай. От этого зависит твое будущее.

— Лишняя здесь я. Уберите меня, вы останетесь наедине. Целуйтесь сколько влезет.

— Не угадала. Еще раз ошибешься — будет плохо.

— Что-то как-то все не очень романтично. Угрозы опять подъехали.

— Сойдет.

— Ты уйдешь навсегда? — с надеждой.

— А ты крысу поцелуешь?

Опускаю мокрый взгляд на взбирающуюся по мне, словно по веселой детской горочке, мохнатую жуть. Я смотрю на нее, в ее маленькие бусиновидные глазенки. Она смотрит на меня. Глаза в глаза. Почти любовно.

Господи. Нет. Я никогда не смогу сделать это. Но если я не могу поцеловать крысу, значит…

Неужели, мне придется целовать другое чудовище?

Кошусь на довольную физиономию рядом.

— М. — издаю жалобный звук, оттопырив губки.

— Может, после поцелуя чудовище превратится в прекрасного принца. Это твой шанс. Рыжая.

— Ты про себя?

— А. — вскидывает бровку возмущенно. В глазах темный огонек.

Чудовище не считает себя чудовищем. Наивный.

От добра бобра не ищут.

Наклоняюсь, касаюсь его небритой щечки в сладострастном поцелуе.

— Как будто ветер пощекотал. — бормочет мрачно. — Присосись нормально. Я знаю, ты умеешь.

Подставляет смазливый ротик для поцелуя.

На меня обрушивается грозный румянец. Ладно, не буду смущаться, это как целовать помидор.

Зажмуриваюсь. Наклоняюсь.

— Сейчас будет наш первый поцелуй. Как чудно. — произносит слишком сахарно и зефирно.

Ага. Очень чудно. По мне ползет грязная тварь, а я в этот момент целую ненавистного психопата.

— Представляю Женечку.

Наверно, не стоило произносить это вслух?

Мои губки засасывает будто в тиски. Это у него рот такой засасывающий? Как будто болото стальное.

Распахиваю испуганно веки. Опускаю глазницы вниз, пока мой ротик жжет от нахлынувших эмоций, а из глазок нещадно текут слезки.

Верзильи пальчики мажора сомкнулись на моих вытянутых губешках в виде жесткой прищепки.

— М-м-м, — мычу, пока из моего рта делают соковыжималку.

— Лучше бы ты поцеловала крысу, чем тресканула такую гадость. — улыбается как-то маньячно. Вторую руку возвращает от моих прелестей на шею. В глазах психованная магма плещется.

— М-м-м.

— Что говоришь? — склоняет ко мне смазливое ушко.

— М-м-м.

— А. Извиняешься.

Что? Нет.

— М-м-м.

— Поздно спохватилась. Мне твои извинения до лампочки.

Да не извинялась я! Блин.

— М-м-м.

— Что? Прямо сейчас все отработаешь? — дерзко усмехается.

Не собиралась даже…

— М-м-м!

Псих снял крыску с моих красивых штанишек и вертит ее перед моим взмокшим личиком. Она как по заказу перестала пищать. Слушается его! Диву даюсь.

— На коленях, говоришь? Соблазнительное предложение.

Закатываю раздраженно глаза.

— М-М-М! — из моих губ выжимают последние остатки сока.

— Но мне этого будет мало. За такое безжалостное ранение моего чувствительного сердечка остаток своей никчемной жизни проведешь за отработкой.

— М-м-м!

— В подвале запру. Темном и страшном. Там много маленьких крысиных талисманчиков будет прыгать вокруг нас, пока ты будешь отрабатывать, — объясняет мне свои несбыточные мечты, пока тащит мое сгорбившееся трепыхающееся тельце к сумке.

— М-м-м… — качаю головой в ужасе и сомнениях. У меня просто другие планы были. Я не хочу. Никуда не поеду.

— Как миленькая поедешь.

Вытаскивает из клетчатой сумки все мои с любовью сложенные вещички.

Берет маленькую рыжую деву на ручки, и аккуратненько складывает вместо них в сумку.

— Говорил же, что поместишься. А ты не верила.

— М-м-м?..

Блин. Почему я все еще мычу? Он же уже убрал пальцы от моих губ.

А. Их же лишили последних соков жизни.

— М-м-м! — кричу и брыкаюсь, пытаясь выбраться. А мажор пытается закрыть молнию на сумке.

Придурок. До чего же придурок этот псих.

— Сиди смирно, идиотка. Иначе, — подсовывает в щелку между замочной скважиной сумки и пространством свободы лохматую рожицу крысы. Та мигает на меня своими крохотными невинными глазками, как будто и не причем совсем. А ведь из-за нее все началось! Она причина моих бедствий! Из-за ее кокетства на моих ногах мы немного не туда свернули.

Псих закрывает молнию почти до конца, оставив щелку для воздуха. Скидывает на сумку что-то. Вроде, мой пуховик. Чтобы не замерзла? Какой заботливый.

Выносит меня из родимой комнаты. Слышу звук захлопнувшейся двери.

Блин, он даже замок не прицепил, всю мою комнату разграбят. И деньги из копилки! Я столько лет копила. Как обидно. Хныкаю.

— Чей там? — слышу любопытный голос бабы Дуси на лестничной площадке.

Начинаю активнее мычать. Почему-то ничего другого произнести не получается.

— Крыса. — звучит ответ мажорика.

— Мычит, что-ль? — любопытная баба Дуся склоняется к щелочке у язычка молнии сумки.

Ну же, баб Дусь! Заметьте, что это мой глаз выглядывает из дырочки, а не крысиный!

— Коровообразная крыса. — находится мажор.

— Да? — баба Дуся краснеет от тяжелого взгляда психа.

Блин. Закатываю глаз. Его темная энергетика даже главную сплетницу мира к земле придавила.

— Да. — сует ей в руки сумку со мной и мохнатое чудовище на хвосте. — Подержите. Не уроните только, я очень берегу своих маленьких подданных.

— А-а-а-а… — издает легкое завывание, разглядывая мохнатую тварь. Но держит же, блин!

Или он имел в виду меня? Пф-ф-ф…

Да пошел ты, крысиный король! Я не твоя подданная! Я не хочу быть твоей рабыней! В отличии от крысы и бабы Дуси я тебя слушаться не собираюсь.

— Алло, — псих кому-то звонит по громкой связи, вглядываясь в треснутый экран, пока я вглядываюсь в щелку, а в ответ на меня через эту щелку смотрит невинное чудовище, свисающее на лысом хвостике. Да, милая моя, из-за тебя мы теперь обе в рабстве. Блин. И когда мажор успел починить телефон? Не убиваемая коробка. — Через пятнадцать минут на крыше Билдинг-Айлинг. Вызови мне такси на адрес, — поворачивается к бабуле, вопросительно вздернув бровку.

— Пернатова 13а, третий подъезд, третий этаж, тридцать четвертая квартира. Семья Калининых тут живет. Жила. Анна и ее отец Макар Семёныч.

Господи. Баба Дуся, а че мои паспортные данные сразу не продиктовала?

— А. — вздергивает бровку мажор. — Слышал? — обращаясь к телефону.