Не забывай меня (ЛП) - Блейн Брук

— В чем проблема? Это должно быть очевидно.

— Э-э... — махнул он рукой, чтобы я уточнил.

— Он не гей. Он просто запутался. И он не должен был целовать меня.

Майк стоял и моргал, глядя на меня.

— Ты шутишь. Просто скажи мне, что ты решил вывести меня из себя и что ты не оттолкнул его или совершил глупость что-то в этом роде.

— Ты не поймешь, — сказал я, уходя.

— О боже. О, боже мой! — застонал Майк. — Скажи мне, что это не так!

— Я же говорил, что ты не поймешь.

— Прости, но мне нужно, чтобы ты вернулся и повторил все это в мое здоровое ухо. Потому что мне показалось, что ты говорил, что парень, в которого ты влюбился, целовал тебя целую вечность, и ты оттолкнул его, но это не может быть правдой, потому что ты не тупица.

— Я действительно так сказал.

— Тогда я передумал. Ты действительно тупица.

— Майк, дай мне передохнуть…

— Дать тебе передохнуть? Какого хрена, чувак? Что с тобой?

— Я не знаю, — слишком возбужденный, чтобы стоять и спорить, я начал расхаживать. — Он не понимает, что делает.

— Да ни хрена! Он все понимает!

— Рид все еще пытается выяснить, кто он, и все, что я делаю, только еще больше запутывает его.

— Ох, точно. Ты хочешь его. Он хочет тебя. Это никогда не произойдет, — Майк хлопнул себя по лбу. — Подожди, нет, все не так.

— Ты должен поставить себя на мое место.

— Взглянуть со стороны: «Я — гребаный придурок»?

— Я, вроде как, воспользовался выгодой его положения.

— Пожалуйста, напомни мне, как ты воспользовался выгодой, когда он поцеловал тебя.

— Ты забыл, что у него была серьезная черепно-мозговая травма?

— Э-э, нет. Я был там.

— Тогда бы точно знал, как это может изменить человека.

— А что, если он сейчас именно такой, какой есть? — когда мой рот открылся и закрылся без ответа, Майк кивнул. — Да. Что тогда?

Я не собирался доставлять ему удовольствие быть хоть немного правым, поэтому проигнорировал его и продолжил идти.

— Знаешь, в чем, по-моему, твоя проблема? — спросил он.

— Нет, но у меня такое чувство, что ты мне расскажешь.

— Ты чертовски прав. Тебе страшно! — его брови приподнялись. — Да, ты правильно меня понял. Ты боишься, что в любой день он проснется — я имею в виду фигурально — и вспомнит, что он должен быть по запястье в вагине.

— Майк... Господи!

— Может, это и глупо, но я просто говорю то, в чем ты боишься себе признаться. Ты знаешь, что я прав.

— Ты можешь отвязаться?

«Оставь меня в покое заниматься сомоедством в одиночестве».

— Я сейчас в ударе, так что нет, и я скажу тебе почему, — юмор исчез из его глаз, когда он схватил меня за плечи, чтобы я повернулся к нему лицом. — Ты, мой друг, слишком строг к себе, — я закатил глаза и попытался вырваться, но его хватка была сильной. — Нет, нет, послушай. Это правда. Кажется, ты думаешь, что все в мире заслуживают счастья, кроме тебя. Но я знаю, что ты чувствуешь к этому парню. Я видел, что ты для него делаешь. Там нет ни грамма плохих намерений. Вероятно, он тоже ничего плохого тебе не сделает.

Я закрыл глаза. Боже, я ненавидел, когда он был прав. Я ненавидел себя за то, что был так осторожен с Ридом, что непреднамеренно все испортил.

— Перестань сопротивляться, дружище, — продолжил Майк, его тон был мягче, чем я когда-либо слышал. — Ты заботишься о парне. Черт, действуй. Не заставляй меня повторять дважды.

Когда я кивнул, улыбка медленно распространилась по его лицу.

— Да? Все хорошо? — спросил он.

— Все хорошо.

— Просто охренительно, — он хлопнул меня по плечу, и когда мы снова отправились в путь, то прошли мимо секции с женским бельем, и Майк резко остановился и издал низкий свист. — При-и-ивет, вот теперь можно и поговорить.

Вот так и закончилось время серьезных разговоров.

— Что ты собираешься делать? — спросил я.

— Теперь, когда я решил за тебя твою проблему — добро пожаловать — а теперь пора за покупками моей жене, — он повернул вешалку-стойку и, схватив пару комплектов воздушного кружевного белья, поднял их, показывая мне. — А ты как думаешь? Деб понравится белый или розовый?

— Это не то, чего она хочет.

— Откуда ты знаешь? Может она… — он снова посмотрел на них сверху вниз. — Она любит розовый цвет.

— Это подарок для тебя, а не для нее, — сказал я, выхватывая вешалки из его рук и вешая их обратно на стойку. — Подари ей день в спа-салоне. Она будет благодарна тебе за это.

Майк поджал губы, но потом кивнул.

— Да, хорошо. В любом случае, это не продержится долго, — затем он зарычал, намекая, как разрывает белье в клочья.

— Я сделаю вид, что не слышал это, — сказал я, уходя к выходу, и он по пятам последовал за мной. По крайней мере, он позволил нашему предыдущему разговору закончиться, и за это я был ему благодарен.

— Эй, ты же не думаешь, что эти массажные кабинеты для женщин со счастливым концом, не так ли?

Я вздохнул.

— И где это ты собирался получить чертовски счастливый конец?

— Что? Я не говорю про себя, я говорю вообще, — затем он подтолкнул меня. — А что, может, ты знаешь один из таких?

— Господи, — пробормотал я. — Нет.

— Ха-ха, я пошутил. Я бы никогда так не поступил.

— Конечно, ты бы не стал.

— Я бы не стал. Но серьезно, я тоже не собираюсь устраивать своей жене подобный хеппи-энд, так что тебе лучше дать мне знать, если они с таким же бонусом.

— Верный путь к стереотипу.

— Это не стереотипы, это вполне закономерный вопрос.

— Ну, извини, что разочарую тебя, но я не знаю ни одного такого места.

— О, точно. Ты предпочитаешь, чтобы твой счастливый конец оставался в твоей голове, и я не имею в виду тот, что ниже пояса.

— Майк?

— Да?

— Заткнись.

— Эй, я говорю серьезно.

— Я буду в машине.

— Ой, да ладно, я просто отвечаю тебе той же монетой.

Когда я толкнул дверь выхода, я услышал, как он смеется и кричит:

— Олли! Эй, Олли, вернись. Клянусь, я никому не расскажу по поводу сыпи.

* * *

Удивительно, но я отпустил Майка домой целым и невредимым. После остановки в одном из спа-салонов в центре города для покупки подарочного сертификата для Деб, и чтобы убедиться в том, что сотрудники были профессионалами и не нанимали привлекательных мужчин, что могло разозлить Майка, — пришло время закругляться и отправиться домой, чтобы принять долгий и горячий душ.

Но я все еще был взбудоражен, мой разум боролся сам с собой. Разговор с Майком только показал мне, насколько я глуп. Потому что, когда дело дошло до этого, о чем я действительно волновался? Что Рид был не в состоянии четко мыслить?

Или потому, что я боялся, что он причинит мне боль?

«Динь — динь — динь. У нас есть победитель!»

Вот к чему все сводилось, не так ли? Я был напуган до смерти. И этот страх заставил меня оттолкнуть того, кого я действительно хотел.

Рида.

Господи, я был настолько глуп.

Отключив воду, я схватил полотенце и задумался, что делать. Позвонить Риду и извиниться? А он хочет, чтобы я это сделал? Или мне нужно было дать ему пространство?

Вытираясь, все еще неуверенный, но слишком возбужденный, чтобы сидеть на месте, я решил сделать одну вещь, которая всегда помогала очистить голову, но позже опять требовала душа, — я пошел на пробежку.

Заходящее солнце освещало редкие полосы облаков на небе розовым и оранжевым цветом, температура была достаточно мягкой, и мне сошло с рук то, что я забыл надеть куртку.

Чем дольше я бежал, тем яснее становилось, что я совершил большую ошибку с Ридом. Я должен был встать на колени, благодарить Бога или свою счастливую звезду за то, что они услышали мои заветные желания, но вместо этого я верил, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

      Я только надеялся, что еще не поздно все исправить.

      Как оказалось, мне не пришлось стучать в дверь его родителей, потому что, когда я подбежал ближе, я увидел Рида, стоящего на краю озера, в руках у него была сумка с хлебом, он отламывал кусочки и бросал их кричащим уткам, которые, практически отталкивая друг друга, ныряли за едой.