Я буду в маске (СИ) - Каретникова Ксения

Тут нам принесли заказ. Появление официанта заставило нас прервать разговор, который я сразу решила возобновить, когда он удалился:

- Эта книга же вышла недавно? - уточнила я, пытаясь представить сколько лет прошло со студенческой поры Майского. Восемь? Десять? Лев кивнул и, правильно поняв мой вопрос, объяснил:

- Да. Я долго ее писал. Бросал, возвращался, писал другое, вновь возвращался… Какое-то время я жил за границей, где получил второе образование. Я еще и психолог… - аккуратно поведал Лев. - Но творить   не прекращал, работал в местном русскоязычном издании, писал для них очерки, заметки, рассказы… Но за все время моего проживания за границей я написал от силы три главы “Холодного Жемчуга”. Не шел у меня этот роман на чужбине… Из-за семейных обстоятельств пришлось вернуться в Россию, и Родина подействовала на меня волшебно. Буквально за пару месяцев книгу я закончил. Брат самолично ее прочитал и согласился издать.

- А сейчас вы что-то пишете? - поинтересовалась я.

- Да?

- И тоже основанное на реальных событиях?

Лев вкрадчиво улыбнулся и посмотрел на меня с прищуром. Не хочет раскрывать сюжет своего творения? Боится раскрыть авторскую задумку? Решил, что я украду его идею?

-  Это будет роман, - ответил он уклончиво.

- То есть о любви? - настаивала я на более точном ответе.

- А все книги о любви, Даша, - ответил Лев, а я с сомнением на него посмотрела. - Да, о любви, не всегда о гендерной, но все же о любви: к Родине, к животным, к профессии, к увлечениям. И, в конце концов, о самой распространенной и эгоистичной любви, о любви к самому себе.

Я невольно хмыкнула, потянулась рукой за водой, но почему-то передумав, убрала руку обратно и спросила:

- И о какой любви будет ваш роман?

Майский на секунду задумался и ответил:

- Тут подходит и гендерный, и эгоистичный вариант.

- Даже так? Заинтриговали, - покачала я головой. - С удовольствием почитала бы. Мне очень нравится ваш слог и манера повествования… На каком вы сейчас этапе?

- Двигаюсь к развязке. Правда, очень медленно, -он замолчал на секунду, а потом добавил: - Не могу пока определиться с финалом.

- Финал должен быть счастливым, - подсказала я с улыбкой.

- Согласен. Я тоже приверженец “хеппи-энда”, - кивнул Лев, но почему-то с грустью. - Но вот какой именно из предполагаемых мною концов будет счастливым для героев, я до сих пор не знаю. Поэтому и двигаюсь медленно, пытаясь полностью прочувствовать персонажей, свое отношение к ним. Разобраться в их истинных чувствах и решить, возможна ли между ними любовь. Понять и обосновать их поступки и желания… - он продолжал говорить с грустью, мне даже показалось, что Лев искренне переживает за своих героев. Как будто они не выдуманные, а реальные.

 А что? Может и в этот раз история тоже основана на реалиях? На это вопрос Майский мне так и не ответил. А настаивать я не стала.

- Уверена, вы скоро найдете свой идеальный финал, - решила я подбодрить писателя.

- Я на это надеюсь, - кивнул он и вдруг коснулся длинными пальцами ворота рубашки, еще больше оголяя верхнюю часть груди, мой взгляд проследил за его жестом, я даже заметила пульсирующую венку на его шее… Меня неожиданно обдало жаром, я помяла кисти рук и поинтересовалась:

- Книгу будет оформлять Жанна?

- Думаю, да. Нашей первой работой я остался очень доволен. Она тонко чувствующий человек, сразу понимает, что я хочу, - кивнул Лев и тоже решил поинтересоваться: - А давно вы дружите с Жанной?

- Где-то полгода, - пожала я плечами.

Лев задумчиво усмехнулся. И мне его усмешка… Не то, чтобы не понравилась, но показалась очень странной.

- Жанна очень талантливая и… очень необычная девушка, - произнес он. Я кивнула:

- Наша первая с ней встреча тоже была весьма необычной.

- Не сомневаюсь, - кивнул Майский. -  Как она произошла?

- Как? - кокетливо переспросила я, писатель кивнул. - Я сидела в парке на лавочке, читала книжку… А Жанка вдруг подсела ко мне и заявила, что желает написать мой портрет. Что ей понравилось мое “уникальное и красивое лицо”, - попыталась я передразнить тоненькую интонацию Жанкиного голоса.

- Что ж, Жанна права. Вы действительно очень красивая, Даша.

 Комплимент писателя вызвал во мне очередную волну жара, я, почувствовав, как потеют руки, опустила глаза и потеребила пальцами салфетку на столе, а Лев в этот момент как бы невзначай коснулся своими пальцами моих и предложил:

- Может, нам пора перейти на “ты”?

- Может, - кивнула я, не убирая руки.

Почему, Дашка? Прикосновения писателя тебе… приятны? Эти мысли все-таки заставили меня убрать от Майского руку, а предлогом этого стало якобы желание попить заказанную и принесенную воду с газом.

- Так Жанна написала твой портрет? - перешел Майский на «ты».

- Да, - ответила я, отпив и оставляя бокал.

- Тебе понравился?

- Он очень специфичен, - фыркнула я.

- А где он сейчас?

- Висит у меня в квартире.

Лев тоже глотнул воды и ласково поведал:

- Хотел бы я на него посмотреть…

Я усмехнулась… Что ж, Дашка, получается Лев Майский, после нашего перехода на “ты”, сразу решил стать ко мне еще ближе и намекает на приглашение в гости? Вот нахал! Не дождется. Может, не мне говорить о приличиях, но…

Я сейчас не в маске. Лев тоже с открытым лицом. Мы оба с открытым настоящим и каждый со своим неизвестным друг для друга прошлым… И о будущем, даже недалеком,  думать слишком рано. А возможно, и не стоит вовсе.

- Я могу его показать, - ответила я и полезла в свою сумочку за телефоном.

- Кого? - не понял писатель.

- Портрет.  У меня есть его фотография.

Лев, поджав губы, показушно изобразил сожаление. А я, найдя нужное изображение в галерее телефона, протянула Льву свой мобильник с открытой фотографией. Майский взял в руки смартфон и принялся разглядывать.

Фото было качественное. На нем можно разглядеть даже самые мельчайшие детали Жанкиной картины. А посмотреть там есть на что.

Когда я позировала Жанне, мне разрешили следить за процессом: я стала свидетелем того, как художник точно передавал все черточки, все штрихи и нюансы моего лица. Сходство было полным даже в наброске, словно я смотрю на себя в зеркало… Я восхитилась мастерством новой знакомой. Ведь сама максимум на что была способна, так на пейзаж, да и тот на уровне ученика начальной школы. А тут такой портрет!

 Потом, спустя пару недель, Жанна принесла мне уже законченную картину. От наброска осталось только то самое “мое” лицо. Все остальное - неуемная фантазия художника. На этом портрете у меня появились длинные, пышные, с крупными локонами волосы, лежащие на слегка приподнятых как будто от удивления голых плечах. Цвет глаз  гипертрофирован, сочно-зеленый. Стояла я на фоне алых всполохов огня, одной рукой прикрывала обнаженную грудь, а в другой руке держала… маску… Маска была точной копией клубных, но не одного из трех цветов, а всех сразу – желтый цвет на маске плавно переходил в зеленый, зеленый в красный…

Это сейчас я знаю, что маски Жанна изобразила конкретные, а тогда… А тогда такая задумка мне просто понравилась. “Человек, снимающий маску”, - так талантливый автор назвал этот портрет… Жанка словно знала. Знала, что я когда-нибудь вступлю в клуб и надену эти маски. Все три…

А вот смогу ли я снять последнюю? Навсегда.

Лев с интересом и очень долго рассматривал фотографию, Я видела, как его взгляд блуждает по изображению, пару раз он что-то увеличивал простым движением двух пальцев… В один из таких моментов мне вдруг стало неловко, даже стыдно, будто бы Лев смотрит не нарисованный портрет, а реальную фотографию в стиле “ню”…

 Наконец, закончив рассматривать, Майский вернул  телефон с  вопросом:

- И как давно этот шедевр украшает твою квартиру?

- Жанка принесла мне его в апреле. Подарила на свой день рождения… - Лев в удивлении приподнял брови. - Представь себе, Жанна искренне считает, что на свой день рождения подарки надо не получать, а дарить, таким образом отблагодарив всех и вся за свое счастливое существование.