- Привет. Как ты?
- Нормально.
Это ложь, конечно, мы оба это знаем.
И я знаю чуточку больше, чем он. Самую малость.
Прекрасно понимаю, что назвать моё состояние — нормально — это одновременно смешить и бога, и дьявола.
Ничего у меня не может быть нормально.
И измена мужа тут совсем ни при чём.
Причины иные.
Несопоставимые с изменой.
Мне нужно закрыть глаза и рот.
Сделать вид, что я заснула, засыпаю, сплю.
Утро вечера мудренее.
Не стоит обсуждать то, что произошло сейчас.
Не стоит.
Но.
- Слав, я завтра соберу вещи и уйду. Подам на развод сама.
- Что? Аня, ты…
- Не надо. Всё нормально, Слав.
- Ань, это несерьёзно.
- Что?
Хочется кричать.
Что несерьёзно, что?
То, что ты уничтожил меня? Перед всей страной выставил дурой, идиоткой? То, что все знают о твоих шашнях со Славиной? То, что в кулуарах делают ставки, как быстро мы разведёмся, а вы поженитесь? Беременна она уже или нет? Родится ли наконец у нашего дорогого Славы Доронина сын? Наследник, которого не смогла подарить жена?
Что именно?
Я не кричу.
Ничего не говорю.
- Аня, давай поговорим об этом завтра, хорошо?
Мой муж умный.
Не даром он сотрудник аппарата президента. Очень умный. Да.
И он понимает, что утро вечера мудренее.
И что завтра утром будет совсем другая риторика.
Риторика — его любимое слово.
Политики его любят.
Риторика. По-русски это называется иначе.
Но я не очень люблю использовать обсценную лексику.
Но если всё же не стесняться, то мой муж попросту пиZдобол.
Ой, всё.
Стоп.
Не хочу говорить об этом завтра.
Вообще не хочу об этом говорить.
Хочу отмотать назад. Вернуться в прошлое.
Не такое давнее.
Еще счастливое.
Или вернуться на двадцать два года назад и не принимать предложение Славы Доронина встретиться с ним. Не смотреть в его сторону Думать об учёбе.
Закончить университет, строить карьеру. Не рожать детей. Жить для себя. Может, это я бы сейчас работала в аппарате президента. Может еще и более высокий пост занимала бы — почему нет? Вон, моя однокурсница Татьяна вице-премьер.
- Слав, не о чем говорить. Мы разводимся, и я ухожу.
Ухожу.
Только он не понимает, что у этих слов несколько иной смысл.
4.
Утро ни хрена не мудренее.
Хотя бы потому, что Доронин встаёт рано и сваливает.
А как же разговор, любимый, ты забыл?
Наверное забыл.
Я не забыла.
У меня сегодня важный день, но никто об этом не знает.
Чемодан собирать, наверное, нет особенного смысла.
Набирать кучу вещей. Возьму самое необходимое.
Слабость мучает.
Дышать тяжело.
Нужно что-то поесть. Выпить воду.
Я по утрам обязательно пью тёплую воду с лимоном. Иногда через силу, понимая, что уже терпеть её не могу. Но пью.
Надо.
Говорят, полезно.
Для меня это как плацебо — я просто внушила себе, что это нужно и всё.
Иногда мой мозг сопротивляется, но я с ним борюсь.
Сказала — полезно, значит полезно!
На кухне суетится экономка и заодно повар Валя.
- Завтрак готов, Анна Андреевна, девочкам я уже подала.
Мне совсем не нравится, что завтрак в моём доме готовит и подает чужой человек.
Но нам по статусу положено.
Наплевать бы на весь этот хвалёный и лживый статус.
Я знаю, что многие плюют. У меня не получилось. Я приняла то, что мне навязали.
Но кофе я всё же делаю себе сама. И воду с лимонном.
Несу свою чашку в столовую.
Лиза с кем-то активно чатится, улыбается, при виде меня замирает, застывает. Но быстро приходит в норму.
- Доброе утро, мам.
- Доброе утро.
Делаем вид, что всё прекрасно и ничего не случилось?
Настя читает книжку. Бумажную.
Интересно, что?
- Доброе утро, - обращаюсь к ней, она хмуро кивает.
В другой раз я бы сказала, что можно нормально поздороваться с матерью, но сегодня не буду.
Сегодня мне нужны внутренние силы, слишком нужны.
Не хочу тратить эмоции на то, что в принципе этого не стоит.
Подумаешь, дочь бурчит и не реагирует как должно на спокойное, ‘доброжелательное приветствие? В конце концов, наверное, имеет право.
Я уверена, Настя винит меня в том, что отец…
Что отец связался с другой женщиной и собирается уйти к ней.
Лиза... Лиза не то, что винит меня, скорее, как персона, считающая себя более свободной и продвинутой, она думает, что это вполне нормально и в порядке вещей. Что это часть современной жизни, к которой женщинам «за», увы, приходится привыкать.
Вы имеете право на полноценную жизнь в обществе только до определённого времени. Дальше вы отправляетесь в утиль.
Старые женщины никому не нужны. Особенно, если они не стараются выглядеть как молодые и быть молодыми.
В современном мире, по мнению таких как моя дочь, нужно либо быть в тренде, либо не быть вообще.
Если у тебя лишний вес, целлюлит, морщины, тонкие губы, не идеальная грудь, не безупречная фигура — добро пожаловать за борт.
За борт достойной жизни.
Жить свою жизнь, вращаться в нормальном обществе, высказывать своё мнение имеют право только те, кто подходит по параметрам.
Только молодые, красивые, и успешные имеют право на эту жизнь.
Все остальные — бракованный материал, который не имеет никаких прав.
Им нужно самовыпилиться. Существовать не отсвечивая в своём гетто для неудачников.
Эти слова, ну или почти такие — современная библия золотой молодёжи.
Всё это я читала у дочки в «сториз».
Всё это лайкали её подружки.
Понимаю, что не она сама это сочинила, но от этого не легче.
Она в это верит! Вот что ужасно.
Она отправляет меня в утиль.
Что ж.
Я, по её мнению, ничего из себя не представляю. У меня нет карьеры. У меня нет подходящей, достойной внешности. Я старая, я надоевшая, я упустила все шансы.
Я хреновый пример для своих дочерей, хотя еще совсем недавно я думала совсем иначе.
Неважно. Всё изменилось.
Мне изменили.
5.
Завтрак в гробовом молчании.
Хотя нет. Лиза изредка тихонько смеётся, листая ленту.
Настя читает молча. Хмуро. Ест.
Я тоже ем. Спокойно. Мне сегодня можно. И силы нужны. Много сил. Поэтому блины с семгой и сливочным сыром, авокадо туда же. Яичница — глазунья с беконом. Тост из зернового хлеба.
Лиза чуть морщится, глядя на количество поглощаемой мною пищи.
Славина столько не ест, да? У неё небось эта, кето-диета? Или не кето, просто диета. 0, я, кажется, уже стихами думаю. Тихо усмехаюсь сама себе под нос. Что ж... куда мне до Славиной.
Я вот ем.
Ем, да, совершенно спокойно. Не заботясь о фигуре. Смысл уже заботиться?
Поздно.
Упустила мужика. Да?
Что ж.
Тоже листаю ленту в телефоне. Читаю чатики. Их у меня прилично.
Самые разные. Вот старый чат из девочек, с которыми когда-то мы сидели в «Одноклассниках», да-да, а что? Все там были. По крайней мере люди моего возраста и старше.
Я помню, как начиналось всё это. Как раз лет десять прошло после школы? Ну, примерно. Мы с одноклассниками вроде бы не терялись, но как-то общение сошло на нет со многими, даже с теми, кто, казалось, был близко-близко.
Да что там, и с институтскими как-то тоже быстро разошлись как в море корабли.
А тут- целый сайт, на котором можно найти своих!
Посмотреть, что стало с первой красавицей школы, а что с главным хулиганом. Как живут наши милые отличницы. А старшеклассники? Которые нравились? Они же тоже есть? Да! Есть.
И первая любовь моя тоже. Который был с первого по четвёртый класс. Потом я в другую школу перешла — мы переехали.
Вторая первая любовь — это уже серьёзно. Десятый класс, Лёшка Буянов. Красивый — на мой вкус. Очень спокойный. Не выпендрёжник. Внимания ни на кого не обращал. Ходил себе с другом, Вадиком Евсеевым. Я не страдала, просто любовалась издалека, представляла себе, как мы встречаемся случайно на улице, он подходит и говорит — Аня Руданова, ты мне нравишься. Ну, как-то так.
