- Что-то можно продать, - еле шепчет она
Я не совсем понимаю, она вообще, о чём сейчас говорит?
- Зачем продавать?
- То, что вы не носите, ну, не выбрасывать же? А деньги лишними не будут.
Деньги лишними не бывают. Валя права. Только вот всё равно её слова кажутся странными.
- Я бы не хотела ничего продавать. По крайней мере пока. Давайте так. Вы соберёте актуальные вещи, их у меня не так много, думаю, трёх чемоданов должно хватить. Если нет — знаете, где есть сумки. Всё, что не столь актуально — упакуйте в коробки, пожалуйста. Коробки тоже должны быть в подсобках.
- Да-да, всё есть, и сумки, и коробки... как же это.
У неё глаза на мокром месте! Да в чём дело?
Холодею.
Неужели она.
-У меня... у меня мама... тоже... вот так вот. Раз и…
Так.
- Валентина, я не понимаю о чём вы говорите, но давайте начистоту. Я развожусь с хозяином дома и уезжаю. Без ссор, драм, шумихи. Просто собираю вещи и уже к вечеру меня тут нет. Ясно? По поводу дальнейших действий с вещами — я с вами свяжусь сама. Телефон есть.
- Анна Андреевна, да... я всё поняла, да, да... вы простите меня, я просто.
- И ещё. Я прошу вас молчать.
Она поднимает глаза, полные слёз. В них шок и удивление.
А я почему-то думаю, что она ведь тоже еще совсем не старая. Ей около пятидесяти. Фигура хорошая, сама она симпатичная и ухоженная. Зарплата у Вали более чем приличная, и живёт она у нас тут на полном пансионе, так что может все деньги, практически, откладывать.
Почему у меня такие мысли вдруг - сама не знаю.
Просто интересно вдруг стало, почему женщины соглашаются на такую вот работу?
Я ведь никогда не говорила с ней по душам. Сначала пыталась как-то немного быть ближе, но Валя сама держала дистанцию, да и Доронин мне сказал — не сбивай работников с толку, вы не подружки.
Да, не подружки.
Так что она плачет сейчас?
Зачем позвала меня на разговор?
- Анна Андреевна, да, конечно, я никому, но... если вам что-то будет нужно.
- Я вас уже попросила. Вещи. Больше, наверное, ничего.
- Может надо будет специальное питание, вы напишите, я буду готовить и отправлять с водителем, или сама привезу.
- Привезёте... что?
- Еду. Вам в палату.
7.
Я как-то на мгновение теряюсь. И к горлу желчь подкатывает. Сглатываю еле-еле.
Только бы не тошнота. Этого не хватало.
- Валя, спасибо, конечно, но...Это лишнее. Вы... вы меня поняли.
- Я поняла. Я молчу. Если что — пишите, звоните. Сейчас вам помочь? — Валя быстро оправляется. Перестраивается. Видимо, понимая, что переборщила.
Перегнула палку.
- Сейчас я сама соберусь.
- Хорошо. Может, вам чаю заварить? На травах.
Чаю... я только что выпила кофе. Но можно и чаю.
- Да, принесите, пожалуйста:
Она выходит, а у меня стойкое желание закрыться на ключ. Лечь ничком и лежать.
Просто лежать.
Собственно, кто мне запретит?
Кто вообще в принципе сейчас на этом свете может мне что-то запретить?
Ладно, дверь пока не стану запирать, дождусь чаю.
Как я дошла вообще до жизни такой?
И была ли у меня вообще нормальная жизнь?
Была, да. Давно была.
Когда мы еще жили в квартире, купленной когда-то еще в ипотеку. Правда, мы рассчитались с кредитом примерно за год — у мужа как раз начался рост. Ту квартиру я любила. Она была чудом, удачей. Я и дизайн сама продумывала, кипу журналов перелопатила, весь интернет. Хотелось, чтобы всё было по уму и удобно.
Когда Слава сказал, что квартиру мы продаём я реально в депрессию впала.
Зачем продавать? Зачем?
- Ань, а что, мавзолей из неё сделать? Памятник нашей прошлой жизни?
Тогда мне захотелось влепить ему пощечину.
Мавзолей. Памятник.
Он серьёзно?
Это была НАША квартира! МОЯ!
Я её любила.
Каждый уголок там любила. Каждую плиточку, шторку, полочку, вазочку. Всё.
Оказалось, что это не нужно никому, кроме меня.
А сейчас и я никому не нужна.
Кроме себя.
А себе я нужна?
Валя приносит чай. Молча. За что я ей благодарна.
Запираюсь.
Времени у меня не то, чтобы много. Сейчас утро, уже почти десять. Мне нужно к двенадцати быть на месте.
Но как же не хочется вставать!
Ничего не хочется.
А жить?
Жить хочется?
Зачем?
Если я реально никому не нужна?
Муж- тут всё ясно.
Дети?
Старшей точно нет, младшая... она справится и без меня.
Родителей нет, увы.
Нет тыла.
Подруги. Да, есть подруги. Я их люблю. И я знаю, что они — те, кого я считаю самыми-самыми, не приятельницы, не знакомые, именно подруги — от слова друг —они помогут, поймут не бросят. Ноу них своя жизнь. У них свои проблемы, горести, радости.
Интересно, кто-то из них вчера смотрел ледовое шоу?
Никто мне не позвонил.
Может и к лучшему?
Так. Ладно. Хватит.
Встаю, беру чашку, делаю глоток. Чай вкусный, свежий, с пряным привкусом чабреца.
Валя хорошая домработница. Жаль будет с ней расставаться.
Удивительно, что из всего, что у меня есть в этом доме мне будет жаль расставаться только с ней.
Собираю вещи. Бельё, средства гигиены, носки, тапочки, пару футболок, майки, пара кофточек, я знаю, что сейчас это называется по-другому — лонгсливы, свитшоты, худи — разобраться бы как, да только зачем? Легинсы, спортивный костюм, велосипедки — вдруг жарко будет? Что еще? Наверное, крем для лица сыворотку. Расчёску, зубную щетку.
Если вдуматься, больше из этого дома мне и забирать-то нечего.
Что? Вечерние и коктейльные платья? Их не так много. И некоторые я уже точно никогда не надену. Какие-то повседневные вещи? Там тоже уже многое не годно.
Валя сказала продать?
Что ж, а это ведь разумно. Продать. Жаль, что у меня нет сейчас времени на то чтобы отсортировать то, что нужно и то.
Собственно, а что мне нужно? Провожу рукой по одежде, висящей на плечиках.
Вот это платье цвета пыльной розы, оно мне очень шло, я его любила. Красный комбинезон — очень спонтанная покупка, но на встрече с подругами я имела успех.
Темно-зеленое, бархатное — ходила в нём в театр со своей театральной подругой Наташей. Она в прошлом актриса, у неё остались связи, ей предлагают контрамарки на хорошие спектакли в несколько ведущих театров. Платье комбинация шоколадного цвета — его я надевала на день рождения Насти. Летнее льняное белое — надела один раз, почему? Сама не знаю. Блузки, кардиганы, пиджаки, брюки, юбки. Нет, на самом деле не много. Усмехаюсь, вспоминая наше извечное, женское — полный гардероб, а носить нечего.
Обидно, когда носить нечего потому, что ты уже не можешь носить то, что в этом гардеробе просто потому, что не влезаешь. Ни в бархатное, ни в то, что пыльной розы. Вот так, неожиданно, резко, раз и…
Так, стоп, Анюта, стоп. Хватит.
Пора ехать.
Захожу в ванную комнату, смотрю в зеркало.
На щеках лихорадочные алые пятна.
Ладно, перед смертью не надышишься.
Выхожу, беру сумку, оглядываю комнату.
А что, если я сюда не вернусь?
А я ведь и не хочу возвращаться. Вот в чём вопрос.
Выхожу из дома.
У меня была мысль поехать на такси, но я всё-таки решаю взять свою машину, Водить я люблю. Мне на ней удобнее.
Никто меня не провожает. Дочки, наверное, по комнатам сидят:
Валя... Вижу её лицо в окно. Она силится улыбнуться, машет рукой. Машу в ответ.
‘ажусь, завожу. Откидываю голову.
Дышать, Аня, дышать.
Всё будет хорошо. Не ты первая, не ты последняя.
Ворота открываются автоматически. Охрана на участке есть, но выехать я могу и сама, без их участия.
Подъезжаю к шлагбауму на выезде из посёлка и слышу, как на телефон упало.
Сообщение.
Слава?
Не буду смотреть. Не хочу.
Доезжаю до МКАДа очень быстро — мы буквально я нескольких минутах и дорога у нас хитрая — своя собственная, ведёт конкретно в наш поселок, поэтому свободна.
