Бывшие. Проверка на прочность (СИ) - Светлая Есения

Его неожиданная командировка спасла меня. Перед глазами так и стоит в глазах календарь с обведенными в кружок числами — моими предполагаемыми днями овуляции. Обводил Влад, а я уже с содроганием представляла, как мы будем снова стараться. Если бы не эта условность, наверное, наша близость не была бы для меня испытанием. Но в последнее время я все меньше хотела этого.

Вчера он уехал расстроенный, а я притворялась уставшей и мучающейся мигренью. Мигрень действительно была. В последнее время на работе дурдом. Какие-то глобальные изменения в фирме, постоянные требования из столичного офиса. То им один отчет прислать, то другой. А ведь текучку никто не отменял. Мой непосредственный начальник на больничном, я замещаю, вот и отдуваться мне приходится за всех.

Взяла отчет домой, чтобы успеть доделать и просидела за ним до трех ночи. Через четыре часа вставать, а у меня ни в одном глазу. Непонятное волнение жмет сердце, словно что-то произойдет.

Снова тянусь к упаковке с успокоительным. Влад не одобряет, но иногда я действительно по долгу не могу заснуть, и без таблеток не обойтись. Конечно, только те, что одобрил врач. И даже не один. Муж строго следит за моим здоровьем.

Утыкаюсь в подушку, едва прикрываю глаза, и вот уже звонит будильник. Хотя нет, не будильник. Кажется, это кто-то звонит на сотовый.

Не открывая глаз, отвечаю:

— Алло, слушаю.

— Екатерина Александровна, — в панике верещит мой начальник. — Ты отчет доделала?

— Да! — окончательно просыпаюсь, смотрю на часы и сажусь в кровати. — Что-то случилось? Опять нужно другие показатели?

— Нет, типун тебе! Просят оригиналы. Срочно. Сегодня один из сотрудников из соседнего филиала летит к ним, в Москву. У нас будет проездом. Кать, отвезти в аэропорт документы, а? Сразу надо, к десяти там быть. На работу можешь не ехать, сразу к самолету. Я телефон скину, там встретитесь с человеком. Хорошо?

— Хорошо, Пал Егорыч, поняла. Отвезу.

— Номер смской скину. Позвони мне потом.

— Угу.

Кидаю телефон на подушку. Щурясь, рассматриваю рассвет за окном.

Еще бы поспать, но боюсь, потом будет хуже.

Слышу пиликанье телефона. Пришло смс. Беру, чтобы прочесть, но тут же загорается экран от входящего. Влад.

— Котенок, привет, я скучал.

— Доброе утро, дорогой, — шепчу сонно. — Как добрался?

— Нормально. В купе, конечно, был не один, пришлось потерпеть. Но в целом все хорошо. Сейчас еду в гостиницу.

— Прекрасно. Надеюсь, номер будет комфортный.

— Ты уже собираешься?

Снова смотрю на часы. Мне еще только положено один глаз открыть, а вторым досыпать. Вспоминаю про поездку в аэропорт, но отчего-то не спешу поделиться новостью с мужем.

— Почти. Никак не могу проснуться, полночи делала отчет. И еще не до конца.

— Устала?

— Еще как.

— Береги себя, любимка моя. Давай, пока. Не опаздывай на работу. Целую, в обед позвоню. Люблю тебя.

— И я.

Отключаю звонок, отбрасываю телефон. Совершенно забываю про смс, потому что во мне снова пробуждается какая-то непонятная злость на мужа. Постоянный контроль какие-то не-до-упреки. Намеки. Требование говорить постоянно слова любви. Да, когда любишь, слова не задерживаются. И мужа я люблю, но… Почему-то в последнее время эти важные слова мне даются с трудом.

7

Снова накатывает злость. Кажется, скоро мне опять понадобится помощь психолога.

Чтобы привести себя в чувства, срываюсь и бегу в душ. Горячая, холодная, снова горячая.

Кожа моментально становится упругой, энергия начинает в буквальном смысле бурлить во мне, и плохое настроение уходит прочь.

Я наношу легкий макияж, надеваю прямое теплое платье. Придирчиво осматриваю себя в зеркале. Худа, что, наверное, мне к лицу, черты лица кажутся излишне заостренными, и оттого выражение лица кажется слишком строгим. Улыбаюсь, но увы, не искренне. Я разучилась это делать нормально. Кажется, навсегда.

Накидываю плащ, понимая, что в нем все равно замерзну. На улице сегодня холодно, а тёплую одежду я, увы, на этот случай не приготовила. Обычно на работу меня отвозит муж, домой мы едем тоже вместе, поэтому нигде я не успеваю замерзать. А сегодня придётся перемещаться по городу самой на такси.

Но менять что-то уже слишком поздно. Вызываю автомобиль и выхожу на улицу.

Меня снова охватывает озноб. Списываю это на недосып. В самом деле за три с половиной часа после тяжелой рабочей недели невозможно выспаться. Смотрю на город, который мне так и не стал родным. Пытаюсь отвлечься от тягостных мыслей, но не на что. Возможно, Влад, действительно прав. Мне нужно еще раз родить. Испытать счастье материнства. Перезаписать то, что приносит мне боль…

Аэропорт встречает порывистым ветром. Кутаюсь в плащ и бегу к зданию. Парковка, к сожалению, находится вообще черти где. Поэтому успеваю замерзнуть так, что зуб на зуб не попадает.

Останавливаюсь в фойе, осматриваюсь. Огромный поток людей движется к терминалам и обратно, поэтому встаю у стойки справочной, чтобы никому не мешать. Достаю телефон и читаю смс с номером курьера, которому я должна передать отчет. Перед глазами от слез расплывается имя “Гаранин Егор Авдеевич”. Цифр уже не вижу, прикрываю глаза и пытаюсь восстановить дыхание, но спазм в горле настолько болезненный, что кажется сейчас потеряю сознание. Документы выпадают из рук.

— Девушка, вам плохо?

Оператор за стойкой вскакивает и пытается до меня докричаться, но мне действительно настолько плохо, что я боюсь даже на секунду открыть глаза. Медленно оседаю на пол, но тут меня подхватывают чьи-то сильные руки и с силой прижимают к себе.

Слышу сиплое:

— Боже мой, Катя!

8

От этих слов меня словно прошибает током. Жадно хватаю ртом воздух, пытаясь вырваться.

— Да тише же ты, тише! — вскрикивает тот, кого я бы сейчас хотела видеть меньше всего.

Он не отпускает меня. Смотрит жадно, нервно. В глазах и беспокойство, и удивление, и еще какое-то непонятное чувство, определения которому я не могла дать.

— Отпустите, Егор Авдеевич, — прошу еле слышно. — Со мной все в порядке.

Он отпускает нехотя, отступает буквально на полшага и подает знак зевакам, что все в порядке.

Я смотрю на листы, разлетевшиеся по полу, присаживаюсь на корточки и торопливо начинаю собирать.

Егор вторит, оказывается снова непозволительно близко. Пытается помочь. Пробегается по тексту документов и сдавленно говорит:

— Кажется, эти документы для меня?

— Совершенно верно.

Резко встаю. Злость придает сил. Поэтому решаю, что могу себе позволить маленькую дерзость. Просто оставить все как есть и уйти.

— В общем, я тебе их передала. Прощай.

Хочу сбежать, пока он занят бумажками, но он не позволяет этого сделать. Хватает меня за рукав и дергает на себя.

— Отпусти! — кричу ему практически в лицо. Слезы собираются огромным колючим комом в горле. Еще секунда и я сорвусь. Неужели он этого не видит!

Видит. Но продолжает стоять на своем.

— Нет. Пока мы не поговорим, ты никуда не уйдешь!

— Да не о чем нам разговаривать! — осматриваюсь и сбавляю тон, чтобы не привлекать внимания. Да, мне не просто, но никому этот спектакль не нужен.

— Есть, — обрывает он. — Кать, я не отпущу! Если будет нужно, взвалю на плечо и просто унесу отсюда! — добавляет серьезно, продолжая пожирать меня взглядом, отмечая для себя перемены, произошедшие за пять лет.

Хватаюсь за горло. Не реветь. Он никто. Не стоит из-за него, даже слезинки маленькой этот подлец не стоит. Чего он хочет? Разговора? Может, пусть уже выскажется? А потом выскажусь я. Возможно, станет даже легче.

Молча киваю.

Он смотрит по сторонам. Подзывает какого-то мальчишку носильщика, сует ему тысячную купюру в ладонь и приказывает:

— Собери бумаги, порви и в урну, ладно? Эти уже не пригодятся, новые распечатаем.