Отпускай (СИ) - Сурмина Ольга

Измерительная лента казалась холодной. Врач ловко её натягивал, затем называл вслух цифру, что-то черкал в блокноте. По коже ползли тяжелые мурашки, когда он коснулся пальцами груди и, чуть надавливая, обводил ими ореолы. Должно быть, обхват груди непосредственно тоже важен для контроля веса. Должно быть…

Ладони едва ощутимыми прикосновениями скользнули вниз, к животу. Раз за разом натягивался сантиметр, и мужчина с жуткой улыбкой бубнил цифру. Затем опускался чуть-чуть ниже, замеряя снова. Доктор сдавливал ягодицы, поправляя сбившийся измеритель, а девушка всякий раз вздрагивала от его действий. Осторожные. Уверенные. Профессиональные. Он явно знал, что делал, и из-за бликов на очках Фастер не могла понять выражение его лица. Видела только тяжелую, странную улыбку.

— Разведите ноги чуть в стороны, мисс. — Послышался тихий, низкий, мягкий голос. — Хочу померить их у основания. Если мышечная ткань будет перерождаться в жировую, на внутренней стороне бедер, как и на икрах это будет сильнее всего заметно.

— Ладно. — Голос дрогнул. Она действительно немного развела ноги в стороны, и тут же почувствовала знакомое прикосновение толстых перчаток прямо возле половых губ. А после холодное натяжение сантиметровой ленты. Казалось, доктор чуть поглаживал кожу между ног, или то было просто для того, чтобы поправить. Фастер нервно сглотнула, и отвернула лицо в сторону. Дыхание сбивалось, а биение сердца начинало бешено пульсировать в висках.

— Вы очень чувствительная. — С неизменным лицом продолжал Даглас. — Вам нравится то, что я делаю?

— Что за бред? — В ту же секунду Эмма почувствовала, как от возмущения и шока все посинело перед глазами, но это чувство тут же сменял стыд. — Я просто нервничаю.

— Значит, ваш организм рефлексивно на меня реагирует. Мне… даже лестно. — Улыбка становилась шире. — Все нормально, не хотел вас смутить. На цикл полового ответа человека я смотрю больше с профессиональной точки зрения, и понимаю, что в такой ситуации это вполне нормально. Мне… наверно стоило тактично промолчать, да? — Голос из насмешливого становился виноватым. — Извините.

— Даже не знаю, что вы имеете ввиду. — Зубы сжимались все сильнее, и девушка чувствовала, как само по себе начинало дергаться нижнее веко. Настойчивые прикосновения продолжались, и она обреченно выдохнула. — Нервы, доктор Даглас. Меня впервые голой видит… незнакомый мужчина.

— Я понял, что неправильно вас понял. — Казалось, молодой человек вновь говорил весело, но интонация поменялась. Словно он пытался скрыть удовлетворение, или какую-то жуткую, беспричинную уверенность в чем-то. — Расслабьтесь. В конце концов, я просто врач. В глазах пациента врач вообще не должен иметь пола.

— Пациент в глазах врача тоже, мне кажется. — Фастер прищурилась, но тут же вновь отвела голову в сторону. Должен, или не должен… доктор имел пол. И забыть об этом девушка не могла.

— Расслабьтесь. — Повторил он. — Когда мышцы напряжены, измерения будут не такими точными. А для нас это очень, очень важно.

— Не могу. — Тяжело дыша, сквозь зубы пробормотала Эмма. — Я пытаюсь. Все равно, когда я голая, а человек передо мной практически на коленях, не очень получается.

— Вам помочь? — Мужчина невинно поднял брови, а Фастер дернулась от этого вопроса, затем неловко отпрянула. Должно быть, он имел ввиду что угодно, но только не то, что она подумала, и чего испугалась. А почему вообще она об этом подумала?

— Нет, я… я сейчас. — Голос прозвучал сдавленно. Девушка силой сглотнула ком в горле, и попыталась представить, что рядом лавка, и ей вот-вот можно будет присесть. Получалось. Мышцы расслаблялись, но ноги начинали чуть-чуть дрожать.

— Вы умница. — С улыбкой сказал Даглас, и вновь блеснули стекла очков. Навязчивые прикосновения по теплой коже внутренней стороны бедра продолжались, из-за чего Эмма виновато подняла голову к потолку. Это приятно, и вновь за это было стыдно. Приятно даже то, что он её похвалил, но это уже рождало тяжелый, мерзкий осадок. В глубине души хотелось, чтобы врач повел пальцами немного выше, но даже самой себе Фастер ни за что бы в этом не призналась.

— Ну вот. — Мужчина встал, вновь что-то записал в блокноте, затем жестом пригласил пациентку на кушетку. — Остались икры, руки, и стопы. Не так уж и страшно, да?

Она кивнула, и судорожно выдохнула. Чуть вспухшие и влажные от рефлексивного возбуждения половые губы мешали ходить, а факт, что доктор это заметил, ввергал в ужас. Когда накатывало понимание произошедшего, Эмма прятала взгляд. Дома на самом деле теперь нечего делать, домой не хотелось. Мысли о доме убивали. Но мысли о том, что после сегодняшнего доктору, как ни в чем не бывало придется смотреть в глаза, сверлили не меньше. Видел голой. Трогал, и… сказал. Что может быть хуже?

Даглас с бессменной улыбкой замерял ей икры, затем навис над лицом, и начал мерять руки. В нос тут же ударил запах больничного антисептика, и Фастер прикрыла глаза. Хлоргексидин. Чуть-чуть спирт, и совсем немного… что-то еще. Что-то еще, от чего девушка сдвинула брови.

Кровь?

— Я надеюсь, вы не сбежите от меня после сегодня. — Вдруг сказал физиотерапевт. — Я просто очень хочу помочь вам, вот и все.

— Что? — Эмма раскрыла глаза. Вновь словно читал мысли, и вновь по лицу полз румянец.

В ту же секунду врач нагнулся еще ниже, словно сквозь бликующие стекла очков изучал лицо своей пациентки. Казалось, еще пара сантиметров, и пряди его волос коснуться кожи её щек. Фастер резко выдохнула, снова слыша в ушах грохот собственного сердцебиения.

— Не хочу вас пугать. Состояние, в котором сейчас ваш мышечный каркас, плачевно. И я… правда хочу помочь. Возможно, не только из профессионального интереса. — Даглас резко выпрямился, затем дружелюбно улыбнулся и поправил очки. — Ну, вот и все, можете одеваться. Ничего страшного, правда? Ничего особенного.

— То есть как? — Одними губами спросила Фастер. — Подождите. Что вы сейчас имели ввиду? Что значит «возможно не только»? А из-за чего тогда? Скажите… скажите прямо. — Она низко опустила голову, и уставилась на собственные колени. — Скажите. Иначе я буду думать об этом.

— Эмма, ты мне симпатична. — Вдруг выдал доктор, бесхитростно вскинув брови. — Пока я буду тебя лечить, я буду твоим врачом, не больше и не меньше. Но в целом… я буду рад, если ты решишь со мной пройтись, или вроде того. Я знаю, у тебя сейчас сложный период. Мужчина, которого ты любила, предал тебя. Мало того… он еще и маячит у тебя перед глазами день ото дня. Не то что бы я рассчитываю на ответную симпатию, просто грустно смотреть, как тебе плохо. Потому что ты… симпатична мне. Как я и сказал. Думаю, я бы мог… поддержать тебя.

— Симпатична? — Фастер почувствовала, как все внутри сжалось. Как тут же потемнело в глазах, а сердце, казалось, пропустило один удар.

Силуэт человека в белом халате расплывался. Мужчина. Мужчина-врач, с которым Эмма познакомилась. Симпатична? Симпатична… в том самом смысле?

Ему нравятся восьмиклассницы? Кактусы? Воздуха в легких не хватало. Холодели ладони, а затем покрывались влажной пленкой нервного пота. Только что он трогал её голой, а теперь говорит, что симпатична? Сами собой дрожали губы. И тут же из недр подсознания выплескивались воспоминания о прикосновениях Нейта. Совсем других. Совсем не вдумчивых, разрозненных, и отстраненных. Становилось страшно, настолько, что Фастер не знала, что отвечать. Никто до этого не говорил ей «ты мне симпатична». Штайнер только отвечал «да» на вопросы о любви. Картонно улыбался, и привычно кивал.

Картонно. Но не так, как доктор Даглас.

— И-извините. — Девушка нервно сглотнула. — Я не знаю, просто…

— Все в порядке. — Мужчина весело улыбнулся и развел руками. — Это ни к чему тебя не обязывает, и я ничего не жду, правда. Просто позволь мне… помочь тебе. Просто помочь, хорошо? А дальше ты сама. И ты не обязана будешь благодарить меня потом ответной симпатией. Сейчас желание что-то дать тебе — мой внутренний порыв. И я ничего за него не жду. Просто прими его и не убегай, ладно? В конце концов, каблуки… хотят, чтоб вы их покорили. — Он склонил голову, и вновь за бликами стали видны его мутные, болотные глаза, как у манекена. Даглас едва заметно подмигнул.