Развод с мужем. После (СИ) - Инфинити Инна

- Юля, ты в своем уме? Ты что, серьёзно нагородила Матвею такую чушь?

- Мама.… - предупреждающе выдыхает Юля.

- Так, давайте быстро в квартиру заходите. Хватит смешить соседей.

Я силой затаскиваю бывшую жену в дом, Ирина Александровна тут же захлопывает дверь. Пакет с продуктами так и остался валяться на лестничной площадке.

- Не смей приближаться к Насте, - тут же набрасывается на меня Юля. - Мы прекрасно без тебя живем. Ты нам не нужен. Ты хотел со мной развестись? Ты получил развод, живи теперь, как хочешь.

Ее голос дрожит, по щекам побежали слёзы.

- Ты больше не лишишь меня дочери. Я буду общаться с ней.

- Только через мой труп.

- Снимите сапоги, вы натоптали мне тут, я сегодня мыла, - снова вклинивается Ирина Александровна. - Так и будете на пороге стоять, что ли? Матвей, снимай верхнюю одежду, проходи в квартиру.

Юля сцепляет челюсть. А я решаю послушать бывшую тещу. Разуваюсь, снимаю куртку, захожу в ванную и мою руки.

- Я хочу увидеть своего ребёнка, - требую.

- Она спит в этой комнате, - показывает пальцем Ирина Александровна.

Я безразлично шагаю мимо плачущей Юли. На пару секунд замираю у двери, чтобы морально подготовиться. У меня шоковое состояние, все происходящее кажется сном. Проснусь сейчас - и снова будет моя серая безликая жизнь, в которой нет ничего, кроме работы.

Опускаю ручку и с грохочущим сердцем делаю шаг. Маленькая девочка спит на белой кроватке с бортиком. Ее светлые волосы рассыпаны по розовой подушке.

Я забываю, как дышать. Смотрю - не могу оторваться. Горло кошки дерут, в легкие словно стекловаты насыпали. Моя дочка. У меня есть дочка. Такая маленькая, такая беззащитная во сне. У нее чуть сопит носик, ротик приоткрыт. На тумбочке рядом с кроватью стоит большой стакан воды.

За спиной тихо закрывается дверь. Оглядываюсь. Вошла Юля и привалилась к стене. В комнату проникает лунный свет, мне хорошо заметен след печали на лице бывшей жены. С Юлей я потом разберусь. А сейчас возвращаю внимание дочке. Подхожу к ее кроватке, опускаюсь на корточки. Рассматриваю детское личико.

Одеяло закрывает дочку до пояса. Она спит в розовой пижамке с единорогами. Худенькая. А волосы длинные, красивые. Как у Юли. Любуюсь малышкой. Хочу дотронуться до нее, обнять, но не решаюсь. Боюсь разбудить. Сколько ей? Два года и несколько месяцев, наверное.

Это какой-то кошмарный сон, в котором мой ребёнок рос без меня. Я все пропустил. Ее самые важные моменты. Первые шаги, первые слова. Больше двух лет меня не было рядом. Настя. Очень красивое нежное имя. И так ей подходит.

- Хватит, - шелестит за спиной шёпот Юли. - Пойдем. А то проснётся и испугается.

- Не указывай, сколько времени мне проводить с моим ребёнком, - отвечаю тоже шепотом, но таким строгим, что он выходит похожим на рычание.

Юля шумно вздыхает и больше не произносит ни слова, пока я сижу возле Насти и рассматриваю ее. А я не могу налюбоваться дочкой. В горле то и дело ком образовывается. Приходится постоянно сглатывать его. Я разбит, убит, уничтожен. Мой ребёнок меня не знает. Два года - это много. Но больше я ни дня не упущу. Буду приезжать к дочке каждый божий день.

Настя начинает ворочаться, переворачивается на бок. С тоской понимаю, что пора уходить. Напоследок осмеливаюсь провести ладонью по мягким волосам дочки. У меня дрожат пальцы, а глаза жгут слёзы. Встаю на ноги, перевожу дыхание. Разворачиваюсь к Юле. Она все так же стоит, привалившись к стене. Опускает дверную ручку, давая понять, что надо выходить.

В коридоре никого нет, свет не горит. Ирина Александровна тактично удалилась? Или затаилась где-то и собирается подслушивать? Наверное, второе. А мне все равно.

Юля направляется в свою комнату, я следую за ней. Закрывает плотно дверь, включает свет. Мне неинтересно слушать её оправдания или обвинения в мой адрес. Поэтому сходу начинаю:

- Я буду общаться со своей дочкой, сколько захочу. Я буду приезжать к ней каждый день и проводить с ней столько времени, сколько посчитаю нужным. И только попробуй ставить мне палки в колеса, только попробуй препятствовать моему общению с Настей.

Юле не понравились мои слова. А мне глубоко наплевать, что ей там нравится или не нравится.

- У меня одно требование: ваше общение должно быть всегда в моем присутствии.

- Засунь себе свое требование знаешь куда? Я буду общаться со своей дочерью в том формате, в котором захочу: с тобой, без тебя, с кем-то ещё. И тебя я спрашивать не намерен.

- С кем-то ещё? Это с кем? С твоей новой женой? Чтобы никаких баб не было возле Насти, понял меня? - шипит как змея.

Боже мой, она что, до сих пор меня ревнует? Спустя три года после развода?

- Я приведу к своему ребёнку любого человека, которого захочу и посчитаю нужным к нему привести.

- Ты не посмеешь тащить к Насте своих баб! - бьет меня кулаками в грудь. - Слышишь? Не посмеешь! Не посмеешь!

Юля колотит меня, заходясь в новой истерике. Хватаю ее крепко, вжимаю в себя. Дышит надрывно, раскраснелась. На шее пульсирует сонная артерия, по лицу бегут слёзы. Смотрю на нее - и придушить хочу. А в то же время внутри все сжимается от трепета. Юля снова в моих руках, вплотную к моему телу.

Я гребанный мазохист, если до сих пор испытываю чувства к этой женщине.

- Послушай меня внимательно, - высекаю решительно, игнорируя трепет в груди от того, что Юля так близко. - Я буду общаться со своим ребёнком, когда захочу и сколько захочу. Если я захочу кого-то привести к своему ребёнку, я приведу. А ты сходи полечи мозги, потому что ревновать бывшего мужа через три года после развода - не нормально.

Она ненавидит меня. Испепеляет глазами. Прожигает во мне дыру.

- Никогда тебе это не прощу, - произношу напоследок.

Резко выпускаю Юлю из рук, она едва удерживается на ногах. Стремительно выхожу из комнаты. Когда одеваюсь в прихожей, появляется бывшая теща.

- Как хорошо, что ты объявился. Настя как раз стала задавать вопрос, где ее папа.

- Почему вы мне не сказали, что Юля родила ребёнка?

- Так мы думали, ты знаешь.

- Знаю и ни разу за два года не приехал?

- Ну мы привыкли думать, что ты козел, который изменял нашей дочери и бросил ее беременной.

Охренеть.

- Я никогда не изменял вашей дочери, - рычу. - Ни-ког-да.

- Я проведу с Юлей воспитательную беседу. Она, конечно, ужасно поступила. Если бы я знала, что она такое тебе нагородила, то рассказала бы про ребёнка.

- Я хочу видеть своего ребёнка каждый день. Какой у неё режим, она ходит в садик?

- Нет, в садик ещё не ходит. У нас няня пять дней в неделю с девяти до шести. По вечерам и выходным с Настей все мы. Приезжай в любое время, когда хочешь.

- Я приеду завтра в десять утра.

- Хорошо, завтра суббота, мы все будем дома.

Кажется, бывшая тёща более сговорчива, чем Юля. Ну хоть кто-то адекватный.

Глава 23. Конструктив

Юля

- Ты вообще чем думала, когда такую ахинею Матвею сказала?

Несмотря на то, что время перевалило за двенадцать ночи, мама ложиться спать не собирается. Она пришла ко мне в комнату и читает нотации. Уже пошла по третьему кругу.

- Юля, как можно было такое сочинить?! А если бы ты накаркала, и правда выкидыш случился? Ты хоть осознаёшь всю дикость своего поступка? У меня просто нет слов. Какой кошмар, какой ужас, - хватается за голову.

Я свернулась на кровати калачиком и лью слёзы в подушку.

- Ты должна быть на моей стороне, - произношу, всхлипывая. Мне наоборот хочется маминой поддержки, а она уже два часа меня критикует.

- Нет, в этом деле я не могу быть на твоей стороне, - категорично качает головой. - Хоть ты мой родной ребёнок, и я люблю тебя больше жизни, но защищать тебя в этом не могу. Фиг с ним, с Матвеем. Но Настю ты за что отца лишила? Настя-то при чем? Почему Настя должна расти без отца? Он у нее не наркоман, не алкаш, не преступник. Как хорошо, что Матвей вовремя узнал правду. Настя сейчас стала спрашивать про папу. Кстати, а как он узнал?