Развод с мужем. После (СИ) - Инфинити Инна

- Хорошо.

Матвей так охотно со всем соглашается. Аж не верится. Видимо, тоже не хочет войны. Это радует. Позитивный ход разговора придаёт мне сил.

- Юль, пойми, я вам не враг. Ни тебе, ни тем более нашей дочке. Все, о чём я прошу, - это нормально общаться с собственным ребёнком.

Согласно киваю. С души упал тяжёлый камень. Все не так плохо. Но осталось последнее. Не знаю, как Матвей отреагирует.

- Только есть один момент…. - говорю и тут же замолкаю.

- Какой?

Закусываю губу, потупив взор. Я чувствую себя унизительно, но не могу не попросить об этом. Для меня жизненно важно. Может, со временем мое отношение изменится, но сейчас так.

- Я ни в коем случае не лезу в твою личную жизнь, - бормочу, глядя на свои ноги в тапочках. - Но я бы не хотела, чтобы возле Насти была череда твоих женщин. Сегодня одна, завтра вторая, послезавтра третья… В конце концов, как ты будешь их всех ей представлять и объяснять, почему каждый день дружишь с новой тетей? - замолкаю в ожидании негатива и критики от Матвея.

- Ты правда думаешь, что я буду таскать к своему ребёнку кого попало?

Его вопрос звучит с укором. Мол, такого ты обо мне мнения?

- Я не знаю, Матвей. Я просто делюсь с тобой своими переживаниями. Если ты женишься, а может, уже женат, то ладно, - произношу и чувствую, как голос дрожит. - С женой, конечно, можешь знакомить Настю…

- Я не женат, - перебивает.

На несколько секунд в комнате воцаряется тишина. У меня от его «я не женат» сердце к горлу подпрыгнуло. Делаю глубокий вдох.

- В общем, я хотела сказать, что не считаю правильным знакомить Настю с твоими девушками, потому что они могут меняться, и каждый раз знакомить Настю с новой, на мой взгляд, не очень правильно.

- Да нет у меня никого, - устало произносит. - Я один.

Осмеливаюсь вскинуть на Матвея взгляд. Из легких весь воздух выбило. Один.…

- Нет у меня никаких девушек, Юля. Я не женат и ни с кем не встречаюсь. И к Насте никого водить не собираюсь. Я просто хочу общаться со своей дочкой и чтобы мне в этом деле никто не мешал и не ставил палки в колеса. Вот и все.

Я чувствую себя так, будто у меня за спиной выросли крылья. Стараясь сдержать улыбку, киваю.

- Я не буду мешать. Обещаю.

В коридоре послышались шаги. Мама с Настей идут в ее комнату.

- Я не хочу! - звучит за стенкой капризный детский голос.

- Что значит «не хочу»? - отвечает ей мама. - Нельзя ходить без носков по холодному полу. Надо надеть.

- Я не хочу!

Вздыхаю. В последнее время Настя стала несносной. Какие-то бесконечные капризы, истерики. Няня постоянно жалуется и, кажется, уже хочет уволиться. Нас Настя ещё слушает, а вот няне концерты закатывает, в том числе на прогулках. Может упасть на асфальт и начать орать. Честно, я не знаю, как дочка отреагирует на появление Матвея. Хотелось бы, чтобы обрадовалась. Она стала спрашивать, где ее папа. Я ответила, что уехал.

Настя рыдает и топает ногами, мама пытается ее успокоить.

- Она всегда так? - интересуется Матвей, чуть схмурив брови.

- Недавно стала.

- А почему?

- Не знаю. Наверное, очередной детский кризис. У них такое бывает периодически. В год, в два, в три. Ну и позднее тоже бывает.

- И что с этим делать?

- Да ничего. Ждать, когда пройдёт.

- А Настя уже разговаривает?

- Да, но не большими предложениями. Она рано заговорила. У нас во дворе на детской площадке раньше трех лет никто не начал говорить, а Настя уже в два разговаривает.

О, это моя любимая тема! Я очень рада, что Матвей спросил. Настя начала говорить рано, и я этим безумно горжусь. «Мама» и «баба» стала говорить в восемь месяцев, причем именно как обращение ко мне и к бабушке. В год уже вовсю произносила слоги и короткие слова из четырёх-пяти букв. Но, конечно, это были не слова из русского языка, а какие-то ее собственные слова. Например, Настя очень часто говорила «дагм». Ходила по квартире и лепетала «дагм, дагм, дагм». Я до сих пор не знаю, что это означало. Настя не замолкала целыми днями. Из нее буквально лился поток ее собственных младенческих слов.

Впервые дочка выразила желание словами в год и месяц, сказав «да тяу». Это означало «дай чай». Сейчас в почти два с половиной года Настя выражает словами свои желания и просьбы, говорит предложения из трех-четырёх недлинных слов. Но большие предложения и длинные слова пока говорить не может.

- Я тоже рано начал говорить. Надо уточнить у отца, но мама вроде рассказывала, что я заговорил в полтора года. Так что этим Настя, наверное, в меня, - произносит не без гордости.

- Мммм, понятно, - разочарованно тяну. - А я думала, Настя рано начала говорить, потому что я с ней занималась: читала книги, показывала карточки для запуска речи, разучивала звуки животных и делала пальчиковую нейрогимнастику.

- Я думаю, это тоже помогло. Хорошая генетика плюс занятия, вот и результат.

За стенкой стало тихо. Мама усмирила Настю.

- Пойдем? - Матвей первый предлагает.

- Пойдем.

По позвоночнику пробегает озноб. Да ладно, ничего страшного, успокаиваю себя. Настя, наоборот, должна обрадоваться.

Я открываю дверь в ее комнату и заглядываю. Мама играет с Настей в мяч. Дочка в носках, но с красным от слез лицом. Вот так с ней все время. Без крика ничего не делает.

- Настюша, - ласково произношу. - А к тебе кто-то приехал.

- Кто?

- Помнишь, ты спрашивала про папу?

- Да.

- К тебе приехал твой папа.

Дочка округляет глазки, а я крепче хватаюсь за дверную ручку. Набравшись смелости, открываю дверь шире. Прохожу в комнату и впускаю Матвея. Он переступает порог, я успеваю заметить дрожь в его пальцах.

- Привет, Настя, - улыбается.

Дочка роняет мяч, испуганно отшатывается назад. Несколько секунд смотрит на Матвея, а потом заходится новой истерикой.

Глава 25. Где ты был?

Матвей

Настя падает и начинает кататься с криком по полу. Я прирос к одной точке и в шоке смотрю, не зная, что делать и как реагировать. Она это из-за меня?

- Настенька! - бросаются к ней одновременно Юля и ее мама.

Бывшая жена поднимает дочку с пола, обнимает, прижимает к себе. Настя смотрит на меня поверх Юлиного плеча и кричит. Потом вырывается из Юлиных объятий и снова принимается кататься по полу, дергая руками и ногами.

- Матвей, выйди пока, - говорит Ирина Александровна.

Киваю и на деревянных ногах выхожу за дверь. Там приваливаюсь спиной к стене и вытираю тыльной стороной ладони испарину на лбу. Боже, меня испугался мой родной ребёнок. Неужели она совсем не примет меня? Не захочет общаться? Реакция Насти - ножом по сердцу. Я для родной дочери - чужой человек.

Истерика за стенкой постепенно стихает. Юля и её мать наперебой отвлекают и успокаивают Настю. До меня доносятся тихие всхлипывания и голос бывшей жены:

- Настюша, ну что ты так? Это твой папа. Ты же спрашивала про него.

- Он уехал! - отвечает дочка.

- Уже вернулся. Папа вернулся к тебе.

Стискиваю челюсти. Юля…. Хорошо, мне отомстила. А ребёнка за что наказала? Настя перед ней в чём провинилась? Для чего было лишать дочку отца? Чтобы потом вот так травмировать детскую психику его внезапным появлением?

Ради Насти я должен наладить с Юлей конструктивный диалог. Это сложно. Я не знаю, смогу ли когда-нибудь простить Юлю. Мне кажется, нет. Хотя я по характеру не злопамятный человек. Ну или просто никогда за двадцать семь лет своей жизни не получал настоящее зло. А от Юли получил.

За стенкой становится совсем тихо. Юля что-то шепчет ребёнку. Настя молчит. Из комнаты показывается голова бывшей тещи.

- Заходи.

- Точно?

Кивает.

Мысленно перекрестившись, прохожу в комнату. Настя сидит на полу в объятиях Юли. Смотрит на меня заплаканными сердитыми глазами. Обижается. Медленно приближаюсь к ним и опускаюсь на корточки. Смотрю на дочку. В тот раз Настя была укрыта одеялом, к тому же в спальне было темно, поэтому я не так хорошо разглядел дочку, как хотелось бы. Сейчас при свете дня лучше.