Когда она влюбляется (ЛП) - Сэндс Габриэль

Это очень много усилий для женщины, которая не хочет иметь со мной ничего общего, но что-то не позволило мне просто забыть о ней. Теперь это же что-то посылает меня за дверь, чтобы проверить, как обстоят дела в пансионате.

Я успеваю дойти до подъезда, как меня останавливает Стефано Гарцоло. Хорошо, я могу попросить его рассказать о состоянии Джеммы.

— Как...

— Кто дал тебе разрешение забрать мою дочь домой вчера вечером? — перебивает он, его глаза вспыхивают гневом.

— Ее чуть не стошнило на танцполе. Получить разрешение на очевидную вещь не представлялось приоритетным.

Он смотрит на меня так, словно я только что признался в том, что трахал Джемму на глазах у ее жениха.

Да что с ним такое? Он хоть проверил, как она себя чувствует?

— Как она? — спрашиваю я, следуя за ним на кухню.

— Ужасно. — Он достает из кармана сигарету и берет со стойки зажигалку. — Мы вызвали врача тридцать минут назад.

Мой пульс участился. — Что случилось?

— Ее рвало всю ночь. Клео сказала, что ей кажется, что она видела кровь в рвоте.

Мои шаги замирают.

Гарцоло затягивается сигаретой. — Мы улетаем завтра, и мы ни за что не отложим наш рейс.

Он что, с ума сошел? Какого черта он говорит о своем рейсе, когда его дочь больна как собака?

— Рвота кровью - это серьезно.

Гарцоло подходит к эспрессо-машине и начинает делать себе кофе.

— Это видела только Клео, а она склонна преувеличивать. Скорее всего, ничего страшного. У меня встречи в городе, так что этому доктору лучше дать ей что-нибудь, чтобы сдержать это дерьмовое шоу, пока мы не приземлимся.

Я сжимаю кулаки по бокам. — Кто-нибудь сейчас с ней?

— От Клео я бы ожидал подобной катастрофы, но не от Джеммы. Эти чертовы дочки. Всегда одно за другим.

Мысль о том, что Джемма сейчас одна, невыносима. — Гарцоло, с ней кто-нибудь есть, или мне нужно позвать Валентину?

Он смотрит на меня, принимая к сведению мой резкий тон, и хмурится еще сильнее. — Кем ты себя возомнил?

К черту все это. Я поворачиваюсь и выхожу оттуда, не останавливаясь, пока не стучу в дверь спальни Дамиано.

К моему облегчению, через несколько мгновений открывается Вэл, уже одетая. Когда она видит мое выражение, ее лицо опускается. — Что происходит?

— Джемма заболела. Ты должна пойти проверить ее.

— Что? Что случилось?

— Вчера вечером ей стало нехорошо. Я забрал ее домой. Ее сильно тошнило, а теперь говорят, что, возможно, у нее рвота с кровью. Я только что говорил с твоим отцом, и я не знаю, позаботился ли кто-нибудь о ней.

Вэл кивает, ее губы сжались в решительную линию. Она проходит мимо меня. — Я ухожу. Скажешь Дамиано, когда он выйдет из душа.

В их спальне стоит куча чемоданов. Черт, они сегодня уезжают на медовый месяц. Я должен был отвезти их в аэропорт через пять часов.

Я мечусь по комнате, когда выходит Дамиано.

Он нахмурил брови. — Не обижайся, но я не ожидал увидеть здесь именно тебя. Где моя жена?

— Проверяет Джемму. — Я быстро ввожу его в курс дела. — Ее отец ведет себя как настоящий мудак, — говорю я. — Его больше волнуют его встречи, чем то, как там Джемма.

Выражение лица Дамиано становится жестким. — Это неудивительно. Стефано всегда был куском дерьма.

— Мне жаль. Я знаю, что это не самое лучшее начало твоего дня.

— Мы сделаем все необходимое, чтобы позаботиться о Джемме. Вэл не будет наслаждаться нашей поездкой, если она будет беспокоиться о своей сестре.

— Я дам тебе одеться. Увидимся внизу.

Я спускаюсь на кухню, делаю себе эспрессо и потягиваю его, представляя, как я переделаю лицо Гарцоло, если он не сделает то, что нужно Джемме. К черту его и его встречи. Если он не может подождать, пока его дочери станет лучше, пусть летит домой сам.

Через некоторое время на кухню врывается Вэл. Она выглядит бледной. Через мгновение за ее спиной появляется Дамиано и хватает ее за руку.

— Что происходит? — спрашивает он.

Вэл поворачивается к нему.

— Джемме плохо. Она вся горит, не может даже пить воду.

Она обхватывает себя руками, в ее глазах ясно читается беспокойство.

Я с резким треском опускаю пустую чашку из-под эспрессо на блюдце. — Они выяснили, в чем дело?

— Доктор считает, что это сильное пищевое отравление. Пока что он ставит ей капельницу, чтобы не допустить обезвоживания, и дал таблетки для желудка. Ей нужен покой. Доктор настоятельно рекомендовал ей не путешествовать, пока температура не спадет. Мой отец не в восторге от этого.

— Очень жаль, — пробурчал я.

— Именно это я и сказала. — Вэл подходит к раковине и наливает себе стакан воды. — Если врач говорит, что ей нельзя летать, я не позволю ей сесть в самолет. И вот еще что.

Дем подходит ко мне и упирается руками в мраморную стойку, нахмурив лоб. — Что?

Она делает глоток своего напитка, прежде чем повернуться к нам лицом. Я не могу вспомнить, когда в последний раз она выглядела такой обеспокоенной.

Черт. У меня такое чувство, что мне не понравится то, что она скажет дальше.

— Джемма заснула, когда доктор уже уходил. Когда я стирала с ее лица вчерашний макияж, то заметила синяк на щеке.

В моих ушах раздается медленный стук. — Синяк? От чего?

— Я не знаю. Я спросила об этом Клео, но она сказала, что ничего не знает. Она сказала, что, возможно, Джемма поранилась на тренажере для пилатеса. — Вэл отворачивается от нас, ее взгляд устремлен в пол. — Клео сказала, что не замечала этого до сих пор.

— Как это возможно? Они же жили в одной спальне.

— Может быть, Джемма скрывала это под макияжем.

— Значит, она это скрывает… — Я делаю шаг ближе, пытаясь удержать под контролем внезапно вспыхнувшую во мне ярость. Красный цвет просачивается в мое зрение. — Валентина. Твой отец...

Она встречает мой взгляд. — У моего отца много недостатков, но он никогда не был жесток по отношению к нам. Я не думаю, что он мог бы сделать что-то подобное.

А разве нет? Судя по тому, что я видел, у Гарцоло не очень-то работает моральный компас в том, что касается его дочерей.

— Это может быть просто пустяк, — пробормотала Валентина, но я знаю, что она в это не верит. — Джемма сказала бы мне что-нибудь, если бы это было серьезно.

А она бы сказала? Я в этом очень сомневаюсь.

Дамиано, видимо, со мной согласен. Он обходит прилавок, его лицо становится твердым, как камень.

— Ты сказал мне, что она сказала, что не хочет, чтобы ты волновался за нее. Неужели она действительно будет откровенна в таких вещах?

Вэл гримасничает. — Я не знаю. Мне кажется, что я уже ничего не знаю.

— Нам нужен план, чтобы докопаться до сути, — говорю я.

— У меня есть идея, — говорит Вэл, переводя взгляд с Дамиано на меня. — Но тебе она, наверное, не понравится.

— Давай послушаем, — говорит Дамиано.

— Я сказала отцу, что пока доктор не разрешит ей путешествовать, мы не позволим Джемме уехать. Мы поссорились. Он сказал, что ни за что не пропустит свои встречи, и что моя мать и Клео должны вернуться в Нью-Йорк, так как их ждет встреча с человеком, с которым мой отец хочет свести Клео. Я сказала ему, что в таком случае они все могут уехать, а мы позаботимся о Джемме. Я предложила, чтобы... Рас присмотрел за ней, и как только доктор скажет, что ей лучше, Рас отвезет ее обратно в Нью-Йорк.

Кровь в моих жилах застывает. — Что?

— Это не идеально. Но… — Она прервалась, с надеждой глядя то на Дамиано, то на меня.

— Это дает нам возможность контролировать ситуацию, — бормочет Дамиано, его голова уже кивает в такт. — Это хорошо.

Я поднимаю ладони вверх. — Подожди, а Джемма знает об этой идее?

— Нет, пока нет. Я сказала ей, что останусь и позабочусь о ней, но она так разволновалась. Сказала, что никогда не простит мне, если я пропущу медовый месяц ради нее. Если бы были какие-то сомнения в ее выздоровлении, я бы настояла на том, чтобы остаться, но доктор уверен, что через несколько дней она будет в порядке. Я знаю, что ты хорошо о ней позаботишься, Рас.