Помешанный на тебе (СИ) - Шагаева Наталья

— Тарас сказал, что ты завела любовника и ушла к нему. Это же неправда, да?

— А что, если да? Осудишь меня?

— Аделина! Ты что! — возмущается. — Как ты вообще могла? Тарас был замечательным мужем. Ты почему нас всех позоришь? Одумайся и вернись к нему! — требует она.

— Тарас никогда не был хорошим мужем, мама. И если бы ты не заливала глаза алкоголем, ты бы это увидела. Он был тираном и абьюзером. А ушла я от него не потому, что завела любовника, а потому что он меня ударил.

Мама молчит.

— Но да, сейчас я с мужчиной, который меня действительно любит. И сына моего тоже. У нас всё хорошо. Как только решится вопрос с разводом, мы тебя навестим, мам.

— Аделина, ты думаешь, левому мужику нужен чужой ребенок?

— Всё, мам, не могу больше разговаривать, — скидываю звонок.

Разговаривать я могу, но пока не хочу. Мне сейчас нужна поддержка, а не осуждение.

— Мам! — выбегает из дома Андрюша с небольшой удочкой в одной руке и корзиной, накрытой полотенцем, в другой. — Мы с дедом идем на рыбалку, — деловито сообщает он мне.

Да, мой сын называет Вячеслава Анатольевича дедом. Потому что дедушка Артура просил с порога его так назвать.

— Как на рыбалку? — оглядываюсь на выходящего с большим рюкзаком Вячеслава Анатольевича. — Далеко?

— Недалеко, на озеро.

— Мам, дед обещал, что будем печь картошку в костре и рыбу ловить вот такую, — разводит руками, показывая масштабы. — И чай из термоса пить, — глаза горят, довольный.

Да, Андрюша никогда не ходил с отцом ни на рыбалку, ни в походы и прочие мужские развлечения. Тарас даже в парки его не водил, утверждая, что этим должна заниматься мать. А он должен только зарабатывать деньги. Зато Тарас его воспитывал. Но больше запугивал и давил, а не объяснял, что хорошо, а что плохо. И теперь я глубоко сожалею, что в моей жизни так произошло.

— Тогда подождите меня, я быстро, — закрываю ноутбук. — Надену спортивный костюм и кроссовки.

— Ну что ты, Линочка, — останавливает меня Вячеслав Анатольевич. Да, он называет меня Линой. Мне нравится, меня так папа называл. — Рыбалка — это мужское дело. Мы сами справимся, отдыхай.

— Но… — хлопаю глазами.

— Да не переживай ты. Я справлюсь и присмотрю за Андреем. Всё будет хорошо. Ну ты что, мне не доверяешь?

— Доверяю, — киваю.

— Вот и хорошо. Пойдем, Андрей.

И мужчины уходят по своим мужским делам.

А я до сих пор не верю, что так бывает… И если я сплю, то хочу никогда не просыпаться.

Продолжаю работу. Ухожу в себя, сосредотачиваюсь и вздрагиваю, подпрыгивая на месте от неожиданности, когда к моей шее прикасается что-то тёплое.

— Ты чего так испугалась? — спрашивает Артур позади меня, целуя в шею, его наглые руки уже сжимают мою грудь. А я вдыхаю, прикрывая глаза, втягивая в себя его запах.

Вам может показаться, что нельзя влюбиться в мужчину всего за несколько недель. Попробуйте устоять перед Артуром.

Накрываю ладонями его руки на моей груди, останавливая. Ему дай волю, он залезет мне под блузку прямо во дворе.

Артур вообще очень тактильный мужчина. Ему постоянно необходимо меня касаться, целовать, вдыхать. Его всегда так много. Но мне нравится. Дико нравится всё, что он мне дает.

— У меня хорошие новости, — шепчет мне на ухо.

— Ммм, — всегда мямлю и теряю голос от его близости. Я с ним словно пластилин — лепи, что хочешь.

— Уже в понедельник ты станешь свободной женщиной. Надо будет поехать на подписание документов.

— Как в понедельник? Я читала, что только через месяц, — оборачиваюсь к Артуру. И он сразу же захватывает мои губы.

— Ну это если нет связей, а у нас они есть, — усмехается мне в губы, играя бровями. — Я не готов ждать месяц.

— А суд? У нас же ребёнок и имущество.

— Суд — это если одна сторона не согласна. А у вас нотариальное соглашение.

— Да? Тарас на всё согласен?

Быть такого не может. Я слишком хорошо его знаю.

— Конечно, согласен.

— Но как?

— Он слишком много нагрешил и слишком труслив. Не бери в голову, девочка моя. Всё будет хорошо.

— Спасибо, — выдыхаю, обнимая его за шею.

— А где все?

— Вячеслав Анатольевич с Андреем ушли на рыбалку. Тамара уехала в город.

— Так мы одни в доме?

— Да.

— А почему тогда мы теряем время? — поднимает меня за руки и ведёт в дом.

— Артур, нет! — смеюсь я, пытаясь упираться.

— Что «нет»?

— Тамара может вернуться или…

— Во-первых, наша комната на втором этаже, во-вторых, она запирается, и, в-третьих, я вообще-то веду тебя фотографировать, на меня вдруг нашло вдохновение, — смеется. — А ты что подумала? — строит из себя ангела. — Какая плохая девочка. Так и быть, «сладкое» тоже будет.

Артур заводит меня в комнату и запирается.

— Раздевайтесь, модель, — сам скидывает с себя футболку и берет фотоаппарат с комода, начинает его настраивать.

— Артур, на обнаженку я не согласна.

— Ну какая обнаженка, Аделина? Ты думаешь, я покажу тебя миру? Нет. Всё мое. Обнажение, скорее, антураж и нужная мне атмосфера. Не спорь с фотографом, раздевайся, — задергивает шторы, начиная выставлять свет.

А я не знаю, как это работает, но меня возбуждает, когда Артур берет в руки камеру. И передо мной уже не Артур, а настоящий мастер. Он меняется во время съемок, становясь более властным, уверенным. И такой Артур мне тоже нравится.

Расстегиваю блузку, ощущая дрожь в пальцах. Каждая близость с ним — как первый раз. Это всегда так остро, ярко и…

— Замри, — велит мне Артур. Щелкает камерой, ловя мои эмоции. — Продолжай, — наблюдает через камеру, как я стягиваю блузку с плеч. Возбуждает уже то, как он наблюдает за мной. Остаюсь в белье, наблюдая, как Артур обходит меня и встаёт с камерой позади. Расстегивает бюстгальтер, скидывая бретели с моих плеч, и снова щелкает камерой.

— Артур, ты обещал, что не будет обнаженки, — шепчу я.

— В кадр ничего не попадет.

И я доверяю. Мне кажется, его руки самые надежные. Возможно, я опять ошибаюсь и во мне живет еще много страхов, но, если не рискнуть, можно так и не узнать, что такое настоящая жизнь.

Пальцы Артура обрисовывают мои лопатки, позвоночник, вызывая мурашки. Он снимает заколку с моих волос, рассыпая локоны по спине. И снова фотографирует.

— Иди сюда, — тянет меня к комоду, сметает с поверхности вещи, которые там лежали, и резко поднимает меня, сажая на комод. И, пока я в растерянности хлопаю ресницами, снова снимает мою реакцию. — Ты просто идеальная модель, — встает между моих ног. — И только моя, — выдыхает мне в губы, целует, лишая кислорода.

А когда я опять окончательно уплываю, отрывается от моих губ, перехватывает шею и немного сжимает. Распахиваю глаза, а он наводит объектив и снова снимает мою реакцию и свою руку на моей шее.

— Прекрасно, очень уязвимая красота, — хрипло произносит, ослабляя хватку. Отпускает мою шею, скользя пальцами вниз, к груди, играет с сосками, а я уже такая невменяемая, что мне плевать, если это будет обнаженка. Мои мысли концентрируются только на его умелых руках и удовольствии, которые они несут. — Хочу твой рот, — шепчет он мне. — Твои красивые налитые губы, смыкающиеся на моем члене.

— А… Эм… — снова мямлю, ощущая, как горящая волна несется по телу. Это одновременно и стыд, и желание дать ему то, что он хочет. А Артур снова снимает, порочно ухмыляясь.

— Разведи ноги. Шире, — сам берет мою ступню и ставит пятку на комод, максимально раскрывая. — Твои трусики восхитительно мокрые, — ведет пальцами по промокшему перешейку и отходит от меня на несколько шагов назад. — Отодвинь трусики в сторону и поласкай себя, — просит он.

— Я сама? Я…

— Только не говори, что никогда это не делала, — качает головой.

Делала. Конечно, делала. Когда Тараса не было дома. В ванной. Потому что это приносило мне больше удовольствия, чем с мужем.

— Давай, моя красивая, я хочу посмотреть, — а сам снимает мое лицо. А я, наверное, уже вся не просто красная, а пунцовая. Но отодвигаю трусики и задыхаюсь от прикосновения собственных пальцев к клитору, запрокидывая голову. — Да, вот так очень красиво. Продолжай, это самое эротичное, что я видел.