Месть. Идеальный сценарий (СИ) - Вестова Лея

Я шла через огромный холл к лифтам, и люди молча расступались передо мной, как воды Красного моря перед Моисеем. Я не ускоряла шаг, не опускала глаз. Я смотрела прямо перед собой, и стук моих каблуков по полированному мрамору был единственным звуком в наступившей тишине.

Лифт бесшумно вознес меня на двадцать пятый этаж. Здесь, в царстве топ-менеджмента, тишина была еще более плотной и враждебной. Секретарша Вячеслава, молодая хищная блондинка, увидев меня, вскочила со своего места, ее лицо вытянулось от изумления.

— Кира Игоревна? Что вы здесь?..

— Созовите экстренное совещание совета директоров, — приказала я холодным, не терпящим возражений тоном. — Через пятнадцать минут. В главном конференц-зале. Присутствие всех обязательно.

Она открыла рот, чтобы что-то возразить, но, встретившись со мной взглядом, осеклась и молча кивнула, опустившись в кресло и вцепившись в телефонную трубку.

Я не пошла в кабинет отца, который ранее занимал Вячеслав. Я направилась прямо в конференц-зал, огромное помещение с овальным столом на тридцать персон и панорамным окном во всю стену. Это было сердце компании, ее мозг, ее главный командный пункт. Именно отсюда мой отец управлял своей империей. Именно здесь они вынесли мне приговор. И именно здесь я собиралась объявить им войну.

Члены совета директоров собирались медленно, поодиночке. Я видела по их лицам, как они обмениваются недоуменными сообщениями в мессенджерах, пытаясь понять, что происходит. Все они были людьми Вячеслава. Старые, влиятельные мужчины в дорогих костюмах, привыкшие к власти и полному контролю над ситуацией. Они смотрели на меня с плохо скрываемым пренебрежением, как на досадное недоразумение, нарушившее их привычный распорядок.

Я молча ждала, стоя у окна и глядя на раскинувшийся внизу город. Я дала им собраться, почувствовать себя хозяевами положения.

Когда последний из них вошел в зал, я медленно повернулась.

— Добрый день, господа, — произнесла я, и мой голос в наступившей тишине прозвучал оглушительно громко. — Благодарю, что смогли так оперативно собраться.

— Кира Игоревна, — взял слово самый старший из них, Семен Маркович Вайнштейн, правая рука Вячеслава, седовласый патриарх с хищными глазами. — Мы, безусловно, сочувствуем вашему горю. Но что означает эта внезапная встреча? Компания сейчас находится в кризисе, и мы как раз работаем над планом по его преодолению.

— Я знаю, — холодно ответила я. — Я читала протокол вашего последнего заседания. Вы собираетесь ходатайствовать перед судом о назначении внешнего кризис-менеджера. Я права?

Он слегка смешался от моей осведомленности.

— Это стандартная процедура в подобных форс-мажорных обстоятельствах, — пробормотал он. — Учитывая… ваше эмоциональное состояние… и отсутствие у вас необходимого опыта…

— Мое эмоциональное состояние, Семен Маркович, вас волновать не должно, — отрезала я. — А что касается моего опыта, то я выросла в этой компании. И в отличие от некоторых присутствующих, я никогда не воровала у собственного отца.

По залу пронесся возмущенный гул.

— Это наглая клевета! — вскочил со своего места Вайнштейн.

— Это не клевета. Это факт, который в скором времени будет доказан результатами полного и независимого финансового аудита, который я инициирую с сегодняшнего дня, — я сделала шаг к столу и положила на его полированную поверхность папку с документами, которые мне привез помощник Анны.

— Согласно уставу компании и завещанию моего отца, Игоря Павловича Гордеева, после ареста моего мужа, Вячеслава Гордеева, права на оперативное управление полностью переходят ко мне как к основному акционеру, владеющему контрольным пакетом. Я обвела их тяжелым взглядом. — Поэтому никаких внешних управляющих не будет. С этого момента компанией руковожу я.

Это было как бросить гранату в террариум. Они взорвались. Кричали о рейдерском захвате, об уставе, о моей некомпетентности. Вайнштейн угрожал судом, пытался давить своим авторитетом. Я молча слушала, давая им выпустить пар. Я знала, что они сильны, пока они едины. Моей задачей было найти трещину в их монолите.

И в самый разгар этой перепалки произошло то, на что я втайне надеялась.

— А я считаю, что Кира Игоревна права, — раздался спокойный, веский голос. Все разом замолчали и обернулись.

Говорил Андрей Николаевич Петровский самый пожилой член совета, работавший с моим отцом еще с момента основания компании. Вячеслав давно отодвинул его от реальных дел, считая «старой гвардией», но оставил в совете из уважения к его прошлому авторитету.

— По уставу она действительно имеет полное право взять управление на себя, — продолжил Петровский, глядя прямо на Вайнштейна. — И ее требование об аудите абсолютно законно и, я бы даже сказал, давно назрело. Компания — это наследие Игоря. И его дочь имеет первоочередное право бороться за это наследие. Я ее в этом полностью поддерживаю.

Слова Петровского, человека с безупречной репутацией, стали тем камнем, который вызвал лавину. Монолит их единства треснул. Еще один директор, потом еще один, начали осторожно кивать, соглашаясь. Они поняли, что ветер переменился. Вайнштейн и его ближайшие соратники остались в меньшинстве. Битва была выиграна.

Когда совещание закончилось и униженные заговорщики покинули зал, Петровский подошел ко мне.

— Я знал вашего отца тридцать лет, Кира, — сказал он, глядя на меня теплыми, отеческими глазами. — Он был бы горд вами сегодня. Если вам понадобится моя помощь или совет в этом… улье… знайте, моя дверь всегда для вас открыта.

— Спасибо, Андрей Николаевич, — искренне поблагодарила я. — Мне очень понадобится ваша помощь.

Я осталась в огромном пустом зале одна. Подошла к панорамному окну и посмотрела на город. Он больше не казался враждебным. Он был моим. Моим по праву рождения, по праву крови, по праву боли. Пустота внутри начала медленно заполняться. Но не радостью, а тяжелым, свинцовым чувством ответственности. Я вернулась. И это было только начало. Начало долгой и безжалостной чистки. Я пришла в этот улей не для того, чтобы собирать мед. Я пришла, чтобы сжечь всех трутней, которые годами пожирали дело жизни моего отца.

Глава 19

Первое утро в кресле генерального директора было похоже на пробуждение после тяжелой, изнурительной операции. Наркоз отошел, и каждая клетка тела, каждый нерв начал ощущать острую, но очищающую боль реальности. Я приехала в офис задолго до начала рабочего дня, когда коридоры еще были пустынны и гулки, а город за панорамным окном только начинал стряхивать с себя остатки ночной тьмы. Тишина в переговорном зале была почти материальной, густой, пропитанной запахами кожи, дерева и его едва уловимого парфюма, который, казалось, навсегда впитался в массивную мебель.

Я не стала включать верхний свет, позволив первым лучам рассвета робко проникать в огромное пространство. Я села в его кресло. Вчера, в пылу битвы, оно казалось мне символом власти и победы. Сегодня я ощутила его истинную суть — это был не трон, а эшафот ответственности. Непосильная ноша, которую он нес на своих плечах десятилетиями, теперь полностью легла на мои.

Мой первый рабочий день начался не с изучения финансовых отчетов, а с разговора с Андреем Николаевичем Петровским. Он пришел ровно в восемь, как мы и договаривались. Старый, мудрый лис, переживший не один корпоративный переворот, он принес мне не слова поддержки, а то, что было гораздо ценнее — информацию. В течение часа он раскладывал передо мной всю подноготную внутренней кухни компании. Это был подробный, безжалостный пасьянс из имен, связей и скрытых интересов. Он обрисовал мне реальную картину: кто был просто исполнителем, кто — верным вассалом Вячеслава, а кто — «серым кардиналом», тайно дергавшим за ниточки.

— Вайнштейн — это фасад, говорящая голова, — объяснял Петровский тихим, ровным голосом. — Он жаден, тщеславен, но труслив. Настоящая опасность исходит от Рыкова, финансового директора. Именно он мозг всех серых схем. Он гений финансовых махинаций, способный спрятать миллионы в таких лабиринтах офшоров, что ни одна проверка не найдет. А Сомов, начальник службы безопасности, был их цепным псом. Он обеспечивал силовое прикрытие, запугивал неугодных, собирал компромат. Эти трое ключевые фигуры. Пока они в компании, вы будете сидеть на пороховой бочке.