— Всего хорошего.
Сделала гадость, на сердце радость.
Хатьфу, а не женщина.
В коридоре «пронеслось» перекати поле.
Куда уходят ученики? На собрание культа дикого?
Угу, ага, эгэ. И что делать?
С юбкой то понятно. Скажу кому неугодна моя, разъясню произошедшее.
Но что делать в общем и целом?
Идти к себе в комнату?
Или подождать Алёну?
Вдруг голос Ледова ударил по нервам: — Завтра мой день. Помнишь?
Заозарилась по сторонам.
Господи, Господи.
— У тебя склероз? У меня склероз? У кого-нибудь склероз и ты боишься, что мне он передаст воздушно-капельным путём? - летят сухие вопросы пока я прячусь за большим горшком. Слава богу, не ночным.
— Помню, что завтра твоя очередь новенькую окучивать.
Я картошка, что ли, чтобы меня окучивать?
— И ты не будешь против?
— Не буду. Правила есть правила. Тем более у меня и за сутки значительный прогресс.
— Ты о чём?
Про поцелуй, ёжики колючие.
Впиваюсь пальцами в кромку горшка.
Про поцелуй говорит. Расскажет Кириллу? Расскажет?
— Пальму изменили? - уводит разговор в другое русло дикий.
Незаметно выдыхаю.
— Повесели украшения на неё?
Ай. Рано расслабилась.
Он увидел меня. У-увидел. Демонюка глазастая!
— Вроде нет, - спасает меня Кирилл и даже не догадывается об этом.
— Чего ты к пальме пристал?! Хочешь выискивая изменившиеся детали, её поломать? Не надоело нагоняй получать? Хотя ты же их мастерски обходишь. В принципе, ломай.
— Не. Хр*н с ней, с пальмой. Пойдём! Кофе выпьем, надо взбодриться.
— Взбодришься, чтобы использовать сутки до конца? - пытается добиться конкретики Кирилл.
— Да. Придерживаться правил я буду, но время израсходую до последней секунды.
— Твоё право, - реагирует апатично блондин.
Его голос звучит отдалённо и я догадываюсь, что они уходят.
Но не выхожу до того пока не слышу озадаченное бухтение Алёны.
— Варь? Варя? Ушла? Х-м. Или на складе? - разговаривает она сама с собой.
— Да тут я, - вылезаю из-за горшка.
Колесникова вздрогнув, хватается за сердце.
— Иисусе. Напугала. Что ты там делала?
— Пальму пропалывала. Не видно? - показываю руки, которыми случайно влезла в землю.
Пыталась не потерять равновесие и не выдать своё местонахождение вот и изгваздалась.
— Пряталась от кого-то? От мажоров? - хихикает придурошная.
— Не смешно, - отряхиваю руки над горшком и всё равно результат - не очень.
Прикасаться к себе, или к кому-нибудь нельзя. Следы останутся…о. Следы.
— Я закончу смеяться. Немного погоди. Не иди на меня со своими ручищами грязными, - умоляет Алёна.
Решив, что бегать за ней - детский сад, останавливаюсь.
— Что смешного?
— Ты - маяк для мажоров. Это смешно. А ещё радуюсь, что в эдеме появились развлечения, - глубоко выдохнув, Алёна прекращает хихикать.
— За день с тобой веселилась больше чем за весь предыдущий год. Как в подростком кино снимаюсь, - делится со мной с маниакальным блеском в глазах.
— Вот и заняла бы моё место. Переключила бы четвёрку на себя, а мне бы дали нормально учиться.
— Не заскучаешь?
— Нет.
— Если уверена, что нет. Можно попробовать подключить группу поддержки. Пусть подбегают за диким, отвлекут его. На день-два хватит. Ледова Ольке отдадим. Что-нибудь придумаю, чтобы она приехала. А Островских. Одного возьму на себя, второй к тебе по умолчанию не лезет.
— Красиво и легко звучит, но на деле большая часть обречена на провал. Дикий не успокоится. Даже сегодня хочет время до конца использовать. Явно недоброе замышляет.
— Время? Это ты когда услышала? - останавливается Алёна.
Прекращаю идти вместе с ней.
— Ты от него в горшке пряталась? Встретила?
— Да. С Ледовым.
— Но зачем вид траурный нацепила?! Ты же пряталась. Или они тебя нашли?
Меня же вроде не коробит от того, что Алёна подключит фан-клуб дикого.
Будут вокруг него тереться, соблазнять, подарочки таскать...да. Не коробит. Всё нормально. Нормально. Или нет?
— Нет. Они не увидели меня.
— Что тогда?
— Я устала. Поэтому траурно и хочу дойти до комнаты, распугивая своим видом всех, кто пожелает подойти.
— Хорошо. Тогда пошли. Ты форму забрала? - пытается девчонка найти в моих руках её, но зря ищет.
И в помине её там не водится.
— У Полины Евгеньевны закончилась смена. Я потом схожу за формой, когда она появится.
— Да-а нет. Что за бред, Варь? - не даёт Алёна продолжить двигаться к своей мечте - а именно тёплой и уютной кроватке.
Преграждает дорогу.
— Тебе дали одну. Можешь ещё две получить.
— Работница сказала, что у неё там всё отмечено. Якобы выдали.
— Не может быть. Полина Евгеньевна не стала бы отмечать заранее. Пошли разбираться, - решительно направляется к складу Колесникова.
Поникнув, иду за ней.
Бесконечный день.
28
— Две минуты.
— Идём на «понижение»?
— Ты про что? - тормозит Алёна.
— У своей комнаты говорила, что пять минут.
— Теперь две. Сомневаюсь сильно, что ты и их сможешь прожить без приключений. Смотри мне, - грозит дурашливо пальцем.
— Стой у двери, никуда не уходи. На склад мажорам не надо. Шанс один из ста, что они появятся.
— Давай я с тобой пойду?
— Нет, нет, - отнекивается Алёна.
— Ты будешь мешать. Постой, подожди.
— Ла-а-адно, - кошусь на неё с подозрением.
Что она не хочет, чтобы я увидела? Морального избиения?
— Не вопрос. Подожду.
Колесникова дерзко, чуть ли не с ноги, открывает дверь и врывается на склад. Закрывает за собой дверь, не давая и капилюшку услышать из будущего разговора.
Общаться с таким типом людей, как работница склада, я не умею. Жаль, что Алёна не даёт у неё поучиться.
Но, если ей будет комфортнее одной - лучше не навязываться.
Зачем создавать человеку трудности?!
Она и так помогает мне безвозмездно. И лишний раз докучать - как-то по-скотски.
***
Огляделась.
Поблизости скамеек не было. Идти на их поиски не осмеливаюсь.
С моей удачей надёжнее постоять, отделаюсь малой кровью.
Прислоняюсь к стене, зрение сменяет фокусировку на мягкую.
И мозг, не спрашивая разрешения, воспроизводит слова, засевшие в глубине.
Те самые, что потихоньку отравляют. Заставляют испытывать страх и сомнение.
Ненавистный голос звучит как наяву: придерживаться правил я буду. Но израсходую время до конца.
Новенькая, ты куда? Тебя ждёт наказание
Наказание.
Больше всего пугает оно.
Что дикий задумал?
У него семь пятниц на неделе: то пугает, то извиняется.
Могу ли я где-нибудь спрятаться от него?
Мы тащили матрац, наверное, полчаса. Напрягли Островского.
Но теперь...поразмыслив в тишине, я поняла, что ничем мне посути не поможет тощая девчонка.
Тогда что?
Попроситься к Филиппу?
Он вроде нормальный парень. Посплю одну ночку у него. Накидаю на пол одеял, подушек.
Или понадеяться на хилые замки в сто пятой, да психологическую поддержку, в лице Алёны...
Не совершу ли ошибку?
— Эй. О чём думаешь?
Сморгнув, упираюсь в улыбающуюся Колесникову.
Она победно показывает шуршащий пакет.
— Неважно. Задумалась о…математике.
— Что о ней думать? - скривлась девчонка.
Математика у неё нелюбимый предмет?
— Плюнь, - предлагает плюнуть мне на...дикого.
С большим удовольствием сделала бы это, но боюсь отдачи.
— Оцени, а? Кто молодец?
— Ты! Действительно умница, - заслуженно хвалю, принимая пакет с новой формой. — Спасибо.
— Пожалуйста. Мне ничего это не стоило, - зардевшись, поводит плечом Алёна.
— Расскажешь как тебе удалось?
— Потом как-нибудь, - скрывает что-то увлекательное она.
— Не хочешь кофе? Нам же сёдня домашку делать. Подозреваю, что ляжем спать поздно.
