Мой испорченный рай (ЛП) - Солсбери Дж. Б.

Джейк выходит на террасу с миской мороженого и тянет Куинн к себе на колени. Затем кормит ее лакомством.

— А еще осталось? — У Финна, одного из самых молодых гостей в доме, натуральные рыжие волосы и сильный новозеландский акцент.

Джейк качает головой.

— Иди купи еще. Но только никакого мятного дерьма, как в прошлый раз.

Финн отшатывается.

— Это был не я! — Он показывает через всю комнату.

— Я не знал, что это мята. — Дилан — самый молодой в доме, ему всего девятнадцать лет. У него темно-каштановые волосы, и родом он из Южной Каролины, что делает его моим ближайшим соседом по дому. А еще парень немного пустоголовый.

— Оно было зеленое, — объясняет Финн. — Зеленый — универсальный цвет мяты.

— Зеленый — также универсальный цвет козявок. — Дилан качает головой.

Финн опирается локтями на колени, чтобы наклониться ближе.

— Хочешь сказать, что думал, что покупаешь шоколадную крошку с козявками?

— Просто хочу сказать, что нельзя по цвету судить о вкусе. — Дилан пожимает плечами.

— Мог бы основываться на гребаных словах, напечатанных на этикетке, идиот. — Финн потирает лицо двумя руками. — Боже мой…

— Хочешь? — говорит Грант, его губы близко к моему уху.

— Мороженое со вкусом козявок испортило мне аппетит. Но все равно спасибо.

Он прижимается губами к моим волосам и хихикает.

Интересно, если бы мы снова поцеловались, было бы это такое же нежное слияние губ, как прошлой ночью? То же приятное поглаживание языков. И я задаюсь вопросом, почему сама мысль об этом уже не так возбуждает, как раньше. Может быть, потому что мы живем под одной крышей, и мысль о том, что мы больше никогда не увидимся, отпадает. Может ли связь с Грантом сделать наше пребывание здесь странным?

Почему я думаю о Гранте, когда должна планировать свое утро? Я намерена поймать завтра «золотой час»²³ и не могу позволить Гранту отвлечь себя.

Что напоминает мне…

— Эй, Джейк.

Он моргает, глядя на меня, как будто назвав его настоящим именем, я вырвала его из сна.

— Могу я завтра взять твою машину? — Может показаться, что это бестактно с моей стороны спрашивать, но это было частью сделки. Мы остаемся здесь, он получает подружку для траха на все время нашего пребывания, а я получаю его машину, чтобы я смогла наткнуться на следующую фотографию Пулитцеровской премии.

— Мне на работу в три. Можешь взять ее утром, — говорит он, запихивая в рот мороженое.

— Мне подходит.

— Куда едешь? — спрашивает Грант.

— В поход. — Я намеренно уклоняюсь от прямого ответа, надеясь, что он не напроситься со мной. Как бы ни было весело подшучивать и флиртовать с Грантом, мне действительно нужно поработать. — Только пораньше. Хочу застать хорошее освещение.

Парень бормочет проклятие.

— Мы с парнями собираемся утром кататься на Тонгсе, иначе я бы поехал с тобой.

Я не указываю на то, что не приглашала его.

— Может быть, в следующий раз.

Он кладет руку мне на плечо, пальцами касаясь моей повязки.

— Когда ты в последний раз ее меняла?

— Утром в мотеле.

— Мы должны поменять ее еще раз перед тем, как лечь в кровать. — Его непринужденное использование слов «мы» и «кровать» в одном предложении удивляет меня. — А также нужно оценить голову²⁴.

Шон кашляет сквозь приступ смеха.

Я пихаю Гранта.

— Какого хрена… — Но я смеюсь, потому что это было довольно забавно.

— Шон — придурок. Намек на минет был чисто случайным. — Грант тянет меня за руку, поднимая на ноги. — Ты же знаешь меня лучше. — Он тащит меня к лестнице, все еще держа за руку. — Если захочу пошутить про оральный секс, то будет гораздо смешнее.

Я поднимаюсь за ним по лестнице, и он резко поворачивает налево в сторону ванной. И к закрытой двери Матео. Интересно, он сейчас там? Или выскользнул через парадную дверь, пока мы все были слишком заняты ужином, чтобы заметить это. Интересно, есть ли женщина, с которой он проводит время? Если да, то посчастливилось ли ей быть объектом его улыбок, а не свирепых взглядов.

Грант усаживает меня на закрытое сиденье унитаза, закрывает дверь и роется в ящике, доставая марлю, пластырь и мазь. Еще одно подтверждение того, что рифовая сыпь здесь обычное явление.

— Хочешь свою собственную кровать? — Он не смотрит на меня, отклеивая старую повязку, обнажая нежную, розовую ссадину под ней.

— Думаю, мы будем лучше спать в своих кроватях.

Он наклоняется, чтобы намазать рану мазью.

Я шиплю и стискиваю зубы.

Его взгляд переходит на мои глаза.

— Извини. И говори за себя. Я прекрасно спал с тобой прошлой ночью.

— Если есть возможность спать в своей постели… Ай! — Я отдергиваюсь от кончика его пальца.

— Прости. Снова. — Грант продолжает наносить мазь более легкими прикосновениями. — У тебя был выбор прошлой ночью. — Он убирает свою руку с моей руки. — Не смотри на меня так. Парень хотел оставить нас наедине, знаешь, на всякий случай.

— И часто он делает это для тебя? — Не то чтобы это имело значение. Почему я так зациклена на прошлом Гранта, когда он, кажется, ни капельки не интересуется моим? Он даже не спросил меня, встречаюсь ли я с кем-нибудь.

Он закрепляет последний кусочек пластыря, затем встает во весь рост. Его пальцы более нежные, чем я ожидала, когда он берет мой подбородок, чтобы наклонить мою голову так, чтобы рана оказалась под светом. Перебирает мои волосы.

— Выглядит неплохо. Все зарубцевалось.

Я не упускаю из виду, что он не ответил на мой вопрос, и удивительно благодарна ему за это. Я не хочу знать — мне все равно. Я живу сегодняшним днем. Моментом.

— Спасибо, — тихо говорю я. И за то, что помог мне с повязкой, и за то, что проигнорировал вопрос, который меня не касается.

Грант откидывает мои волосы с лица и обхватывает мою челюсть. Большим пальцем проводит по моей нижней губе, и то, как он удерживает мой взгляд, посылает разряд тепла между моих ног.

— Знаешь. — Его голос звучит глубоко, как приближающийся шторм. — Травмы головы могут повлиять на работоспособность челюсти. — Он проводит пальцами по скуле. — Нам нужно проверить.

— Ты серьезно? — Это действительно так? Я смутно помню, что у Куинн был тризм челюсть, когда ей было тринадцать, но не помню, было ли это из-за травмы головы.

Его глаза сверкают голодом.

— Открой рот. — Он хватается за переднюю часть своих шорт, которые, как я теперь понимаю, стали значительно теснее, с огромной выпуклостью спереди. — У меня есть, чем это проверить… Ай! Черт! — Вся сексуальная опасность в его глазах исчезла, и он потирает заднюю часть колена. — Зачем ты это сделала? — Он смеется, потому что точно знает, зачем.

Я демонстративно стряхиваю на пол маленький пучок волос, который выдернула с задней части его ноги.

— Теперь поняла, что ты имел в виду, говоря о намеренной шутке про минет.

— О, боже, ты злюка. — Грант все еще потирает ногу. Большой ребенок. — И это была не шутка… — Он шлепает меня по руке. — Прекрати выдирать волосы на моей ноге!

Теперь мы оба смеемся, хотя я не совсем уверена, шутил ли он или действительно верил, что эта глупая реплика заставит меня отсосать у него.

Не сомневаюсь, что в прошлом женщины заглатывали наживку.

Мы чистим зубы, и я умываю лицо.

Когда убираю полотенце, то замечаю, что парень, прищурившись, смотрит на меня.

— В чем дело? — спрашивает он. — Ты не находишь меня привлекательным?

Совсем наоборот.

— От меня воняет?

Ни капельки.

Он наклоняет голову.

— Это мой третий сосок?

Я кашляю от смеха.

— Это мое прозвище тебя отпугнуло, да?

— Ты меня раскусил, — говорю я, улыбаясь, потому что мне нравится эта игривая версия Гранта. — Это твой китовый член.

— Уф, — стонет он и потрясает кулаком в небо. — Будьте вы прокляты, боги генитального назначения.

Я все еще хихикаю, когда проталкиваюсь мимо него в коридор. Он следует за мной и раздевается, как будто я просто один из парней. Я отворачиваюсь, чтобы надеть безразмерную толстовку, которая достаточно длинная, чтобы я могла незаметно снять шорты и натянуть пижамные штаны. Затем забираюсь на верхнюю койку, переворачиваю подушку и встряхиваю одеяло. Это напоминает мне о летнем лагере, когда мы вытряхивали наши спальные мешки, чтобы разогнать жуков. Вся рама кровати шатается и скрипит под весом Гранта, когда он устраивается подо мной.