Влюбляться нам нельзя - Фарди Кира

– Чего тебе?

– Выйди, поговорить надо.

– Завтра поговорим.

– Поль, прошу, не ломайся!

– Не придумывай!

– Если не выйдешь, я сяду в машину и уеду, так и знай!

Я застываю с кулаком, занесенным над дверью ванной. Уедет? А как же мы? Бросит нас здесь, в лесу? Вот сволота!

Нет, выход, конечно, найдется, но все же… нельзя так с друзьями поступать.

Хватаю куртку и выскакиваю в холл.

– Ну ты и гад, Козловский! Ты меня шантажируешь?

– Приходится, – криво улыбается Влад.

Его глаза, окруженные темными пятнами, лихорадочно блестят, щеки провалились, рот превратился в тонкую нить. Мне стало его отчего-то жалко. Изменил мне с Риткой, но видно же невооруженным глазом, что она ему не нужна.

– Говори здесь.

– Не боишься, что Макаров выскочит или Ритка?

– У меня тайн от Сашки нет, – дерзко отвечаю ему.

– Давай выйдем, так будет спокойнее.

«Ага! Интересно, для кого?» – мелькает мысль, но не прислушиваюсь к ней, спускаюсь вниз, выхожу на веранду.

Ночной воздух пронизывает холодом, зябко ежусь. Еще полчаса назад тело горело от возбуждения, а сейчас мерзну. Смешно.

– Говори.

– Пойдем на берег, здесь нас могут услышать.

– И что? Ритка спит, Сашка в душе.

– Поль, не создавай проблему на пустом месте.

Я пожимаю плечами и шагаю вперед, но Влад тянет меня на боковую дорожку. Мы идем друг за другом. Я гадаю, что понадобилось бывшему от меня ночью. Влада не боюсь, хорошо его знаю, хотя… был один случай, о котором не хочется вспоминать.

* * *

На Восьмое марта он решил сделать мне сюрприз, пригласил к себе домой. Сначала все было мило: красивый стол, шампанское, цветы, подвеска в качестве подарка.

– Жаль, кулон не виден, – сказал Влад, надевая цепочку мне на шею.

Он стоял сзади и вдруг начал расстегивать пуговицы на блузке, одну, другую, третью. Я занервничала, но вытерпела. В конце концов, сколько еще буду носиться с невинностью? С Владом мы полгода, может, уступить ему? Все же лучше свой первый раз пережить с бойфрендом.

Такие мысли терзали мою голову ровно до того момента, когда его пальцы забрались в ложбинку между грудей.

– Что ты делаешь? – я ударила его по рукам.

– Полюшка, зайка, иди ко мне, – не услышал меня Влад.

Он был возбужден, взвинчен, дышал шумно, как паровоз. Красное лицо лоснилось потом, пальцы от возбуждения подрагивали. Ни разу я не видела его в таком состоянии, естественно, испугалась.

И мой страх будто уверенности ему придал: Влад схватил меня за талию и бросил на кровать. С его ростом и силой это как раз плюнуть, я даже охнуть не успела. Он прыгнул сверху, пытаясь подмять под себя.

– Зайка, иди ко мне! Хочу до трясучки!

Я мгновенно пришла в чувство, откуда-то появились силы: вцепилась зубами Владу в ухо и изо всех сил сжала челюсти.

– Ты спятила, идиотка? – заорал он, хватаясь рукой за голову.

– Еще раз… только посмей!

Я оттолкнула его, вскочила и побежала к выходу.

– Дура! – закричал он мне вслед. – Блаженная! Убирайся! Я бросаю тебя!

– Чт-о-о-о? Т-ты меня бросаешь? – от шока даже заикаться начала. – За что? Значит насилие, по-твоему, нормально?

– Я не хочу встречаться с такой зажатой девкой, как ты, – затрясся от злости Влад. Большой, красивый, он носился по комнате, зажав ухо, и между пальцами проступали капельки крови. На миг, всего лишь на миг, мне стало неловко.

– Прости, случайно вышло с ухом…

Но следующие его слова убили мою совесть наповал.

– Меня гормоны с ума сводят, а ты даже целоваться не умеешь!

– Что?

Меня будто ведром ледяной воды окатило. Я схватила со стола вазу с цветами и выплеснула ему в лицо, сорвала с шеи цепочку, отправила туда же. Убегая, так хлопнула дверью, что сзади что-то упало с грохотом. Лишь выскочив из подъезда, сообразила: упал гоночный велосипед Влада, висевший на стене.

Мы через неделю помирились, конечно. Влад извинился, сослался на гормоны, я тоже проревелась и оттаяла, любила этого идиота! Но неприятный след в душе остался.

* * *

И вот теперь давний случай всплывает в памяти, я напрягаюсь, оглядываюсь. Огни веранды остались позади, вокруг скрипят от ветра стволы деревьев, тьму рассеивает только цепочка фонариков, протянувшаяся вдоль дорожки.

Я разворачиваюсь лицом к Владу.

– Дальше не пойду. Говори здесь.

– Полюшка, зайка, давай уже помиримся, – его лицо теряется в темноте, но голос звучит жалко.

– Помиримся? Ты сам понимаешь, о чем говоришь?

Влад трогает меня за локоть, пытаясь притянуть к себе, я делаю шаг назад.

– Не могу без тебя, зайка.

Если бы он сказал эти слова еще неделю назад, если бы сказал! Я бы точно забыла обо всем, как забыла случай на Восьмое марта. Но теперь…

– Ты сам все разрушил. И вообще, это пустой разговор. Я сейчас с Сашкой.

– Поль, не смеши мои капидзоли. Поиграла с Макаровым в парочку, и ладно. Ты ему нужна, как собаке пятая лапа: развлекся и забыл. А я, так и быть, прощу тебя. Надеюсь, опыта набралась?

– А ты законченный мерзавец! Пропусти!

Я отталкиваю Влада и поворачиваю назад. И тут он прыгает ко мне, я отскакиваю, спотыкаюсь о корень, падаю спиной на мох. Влад наваливается всей тяжестью большого тела. Я чудом выворачиваюсь, вскакиваю на ноги, бегу, он догоняет, дергает на себя так сильно, что я стукаюсь носом о металлическую собачку куртки. Вскрикиваю от боли, хочу освободить руки, но бывший зажимает мой подбородок и жестко целует.

На миг задыхаюсь от неожиданности, с трудом отталкиваю Влада.

– А-а-а! Пусти! Помогите! – вырывается сиплый писк.

– Зря стараешься! Здесь никого нет, – он тяжело дышит.

Я хочу закричать и сразу захлебываюсь воздухом: Влад закрывает мой рот и нос ладонью и тащит в кусты.

Глава 16

Голову заполняет паника. Я бьюсь в его руках, торможу кроссовками, цепляюсь руками за ветки, а воздуха не хватает, перед глазами уже плывут мушки. Мы падаем. Тело взрывается болью.

– Ты все равно будешь моей! – шипит Влад куда-то в шею, обшаривая меня руками.

– Нет! Н-е-е-е-т…

И вдруг тяжесть исчезает…

В лицо бьет луч света, я сначала не понимаю, что случилось: паника на миг отключает и слух, и зрение. А когда распахиваю глаза, вскакиваю в ужасе на ноги и ровно в тот момент, когда кулак Макарова с хрустом врезается в нос Влада.

– Н-е-е-е-т! Сашка, нет!

Бросаюсь между противниками, но не успеваю. Они уже сцепились, как дикие звери, рычат, колотят друг друга. Я хватаюсь за куртки, тяну на себя то одного, то другого, бегаю вокруг и кричу.

Макаров дает Владу подножку, тот плашмя падает на мох, и Сашка начинает работать, как отбойный молоток: методично и размеренно вколачивает бывшего в землю. А главное, все это молча, но столько холодной ярости витает в воздухе, что меня трясет.

И тогда я изворачиваюсь и прыгаю на спину Сашке. Он встряхивается, пытается скинуть меня, но я вцепилась намертво. Держусь, обнимаю за шею, плачу навзрыд. Он, как большой медведь, дергает плечами, крутится. Наконец его движения становятся спокойнее, он застывает. Пот течет по лицу, он с хрипом дышит.

– Поль, слезь. Все!

– Как ты можешь! – я сползаю, но ноги едва держат, колени подгибаются, отчаяние сменяется злостью. Я бью его изо всей силы в грудь. – Как ты можешь! Зачем?

И тут взглядом цепляю Козловского. Он лежит, закрыв глаза, и не двигается. Новый приступ паники почти отключает сознание. Падаю перед ним на колени, тормошу, плачу. Сашка присаживается рядом.

– Чего разлегся, вставай! – говорит напряженным голосом и трогает Влада рукой.

Но тот не шевелится.

– А если он… того? – взвизгиваю я. – Ты… ты… Что же делать?

Сашка встряхивает меня так сильно, что зубы щелкают.