Влюбляться нам нельзя - Фарди Кира

– Поль! Поль! Услышь меня! Поль! – моя голова мотается по сторонам. – Немедленно прекрати истерику! Еще никто не умирал от парочки ударов.

– Ты не понимаешь! Вдруг ты попал в важный орган. Вдруг! Черт! Пульс! Где у него пульс?

Я отдергиваю рукав, ощупываю запястье бывшего, но трясущиеся пальцы ничего не могут почуять.

– Пусти!

Сашка отодвигает меня, прикладывает ладонь к шее Влада и… получает хлесткий удар в лицо.

– Твою ж кочерыжку! – вопит Макаров.

Он вскакивает, из носа темной струйкой бежит кровь. Я уже не могу остановить слезы, они заливают лицо, хлюпают в носу, текут по губам в рот. Рву, рву мох, пихаю его Сашке, потом бегу к Владу, помогаю ему сесть. Он прислоняется к дереву, держась за нос.

– Все, Макар, – говорит гнусаво. – трындец тебе! Твоя спортивная карьера накрылась медным тазом.

– Чт-о-о-о? – ревет Сашка и замахивается, я взвизгиваю и повисаю на его локте. – Ты, козел, байтишь [1] меня? – он резко дергается вперед, едва успеваю перехватить его руку. – Это не тебе решать. Усек?

– А кому же? Как раз мне.

Влад поднимается по шершавому стволу, отталкивается от него и, шатаясь, идет по дорожке к дому. Сашка кидается следом, но я бегу наперерез, упираюсь руками в его грудь.

– Стой! Пусть идет! Стой!

– Пусти меня, Полина, – отодвигает Сашка меня в сторону. – Я этому мажору сейчас…

– Нет! Нет! Сашка, не надо.

Кое-как удается его успокоить. Я веду Макарова к кемпингу, а сама постоянно ищу глазами Влада. Беспокойство просто сжигает изнутри. Что с ним? Какие повреждения? Может, надо вызвать скорую?

Мы так и подходим к дому: Влад чуть впереди, мы с Сашкой сзади. Я крепко держу Макарова за руку. Как только поднимаемся к себе в номер, запираю дверь на ключ. И хотя схожу с ума, так как не знаю состояние Влада, удержать Сашку сейчас важнее.

– Иди в ванну, – приказываю ему. – Живо!

– Ты мне не мать, не командуй! – огрызается он.

– Сашенька, миленький, не добавляй проблем, прошу, – слезы опять наворачиваются на глаза.

Я дергаю ручку входной двери.

– А ты куда?

– В комнату Ритки, посмотрю, все ли в порядке.

– Не пойдешь.

– Тебя не спросила, – рычу на него. – Ты способен только кулаками махать.

– Он же хотел тебя изнасиловать! Или вы так ночью развлекались?

– Кровь! Смотри, кровь идет.

– Черт!

Сашка скрывается в ванной, а я выскальзываю в холл. Стучусь в комнату Влада.

– Убирайся!

– Влад, не капризничай, покажи свое лицо.

– Ты подлая, Полька, какая же ты подлая! – вываливается из комнаты Ритка, размазывая по лицу косметику.

Влад лежит на кровати, полностью одетый, нос закрыт окровавленным мокрым полотенцем. Я решительно отодвигаю Ритку, наклоняюсь к нему и сдергиваю тряпку с лица.

– Дай посмотреть.

– Ну, все! Макар у меня попляшет, – шипит сквозь зубы Влад.

Вокруг глаз расплывается безобразный синяк. Простым падением его не объяснить, за воскресенье он не пройдет, значит, будут разборки. А дальше… даже представить страшно. Я глубоко вдыхаю.

– Влад, давай утром поговорим.

– Какие разговоры! – визжит Ритка. – Я говорила тебе, говорила, что не надо этого бандюгана тащить с собой! Говорила?

– Что? – от несправедливости теряю все слова, что хотела сказать. – Это же ты Сашку заставила поехать.

– Ничего не знаю! Я хотела как лучше! А он…, а ты…

– Т-а-а-а-к, – я встаю, прекрасно понимаю, что нормального разговора сейчас не получится. – Давайте успокоимся и поговорим утром. Лады?

– Ничего не знаю, убирайся! – козой скачет рядом со мной Ритка.

От стука в дверь все подпрыгиваем, я бросаюсь к двери.

– Завтра. Все завтра.

Утаскиваю Сашку к себе в номер, кое-как укладываю спать. Он порывается добить Влада, я спиной закрываю дверь.

– Все ясно, – вдруг останавливается Макаров.

– Что ясно?

– Ты так защищаешь этого мерзавца, что вижу, я появился не вовремя.

– Это несправедливо, – я всхлипываю. – Я в ужасе, не хочу скандала, а вы, как назло…

Падаю на кровать лицом в подушку, не забыв зажать ключ от двери в кулаке, и делаю смертельно обиженный вид.

Дом затихает, я не могу заснуть, жду, когда Сашкино дыхание станет ровным и глубоким. Он тяжело дышит носом, на лице тоже есть отек, но не такой большой, как у Влада. Так и не замечаю, как погружаюсь в сон.

А утром мы обнаруживаем, что Влад и Ритка исчезли…

Глава 17

Я просыпаюсь от крика:

– Сашка, иди сюда!

С трудом поднимаю тяжелую голову. Кажется, мозги сейчас расплавятся от боли, дышать трудно, воздух проходит в легкие со свистом, сначала даже сообразить не могу, где нахожусь. Память по осколкам восстанавливает события.

Я в своем номере, лежу на полу.

Черт! Сколько времени?

Обшариваю вокруг себя ковер, нащупываю телефон. Перед глазами экран расплывается, с трудом фокусирую зрение – одиннадцать часов. Дня или ночи? В комнате царит полумрак.

А-а-а, шторы…

С трудом поднимаюсь с пола, отдергиваю занавески и отшатываюсь: погода будто сошла с ума. Ветер воет, гнет верхушки деревьев, дождь барабанной дробью хлещет по стеклу. Армагеддон районного значения.

– Сашка! – в номер врывается Полина. – Твою ж за ногу! Вставай! Там такое…

– Что еще?

«Такого» мне и ночью хватило, довеска не надо.

Тащу задницу к зеркалу, но избитое тело не желает подчиняться хозяину.

– Что за козлиная морда? – вырывается крик.

Маты слетают с языка непроизвольно, но сыплются, как из рога изобилия. Мгновенно вспоминаю ярость, что отключила мозги вчера, звериное желание убивать. И убил бы, наверное, если бы не Полина. Просто остановиться не мог.

Отворачиваюсь, не могу смотреть на ту опухшую рожу, что только что увидел.

– А! Что б тебе! – вскрикивает Полина и убегает.

Я выхожу в холл и застываю у балюстрады лестницы с отвисшей челюстью. Полина бегает внизу, машет руками и причитает:

– Ублюдки! Чтобы вам пусто было!

– Что здесь случилось? – хрипло выдавливаю из себя.

Большой зал внизу сейчас похож на место взрыва. Вещи разбросаны, книги порваны, посуда разбита. Дрова разбросаны и присыпаны золой из камина. Ее тонкий слой лежит и на мебели вперемешку с желтыми червячками.

Сгибаюсь пополам от приступа тошноты и несусь в ванну. Несколько минут прихожу в себя, и, наконец, снова иду к лестнице. Приглядываюсь: то, что я принял за червяков, разломанный и разбросанный Ролтон. Один взгляд на него вызывает новый приступ. А еще этот хруст под подошвой.

– Б-р-р-р…

– Видишь? Да? Видишь? Влад и Ритка постарались, – зло отвечает Полина. – Другой версии у меня нет.

– Вот сволочи! Достойны друг друга! – я мгновенно слетаю с лестницы. – Где они?

– Н-не знаю.

Мы переглядываемся и бросаемся к двери. На улице та же картина разгрома и беспорядка, зато машина Влада исчезла.

Мы стоим плечом к плечу и оба кипим от ярости. У Полины дрожат губы, я обнимаю ее, прижимаю к себя. Сам не заметил, как эта Дюймовочка стала очень близка.

– Что мы делать будем? Что? – она смотрит на меня заплаканными глазами.

И в них столько боли и тоски читается, что у меня сердце сжимается. Я целую Полину в макушку.

– Дыши глубже, сейчас что-нибудь придумаем.

Вытаскиваю мобильник, набираю Влада, но абонент недоступен. С ужасающим треском ломается ветка дерева, стоявшего рядом с верандой.

– Мамочки мои! – взвизгивает Полина. – А вдруг Влад не расплатился?

Я замираю. Это, действительно, проблема. Аванс брат Влада внес еще при бронировании, а вот оплатил ли оставшуюся сумму Козловский, я не знаю. Это можно было выяснить только в здании администрации при выезде с территории кемпинга.

– Так, панику отставить! – весело приказываю ей. – Сначала завтрак.

Иду к холодильнику, открываю и отскакиваю: потоки молока, колы и лимонада выплескиваются на джинсы. Все продукты перемешаны и свалены в кучу, овощи изрублены на мелкие кусочки, яйца разбиты.