(Не)милая Мила (СИ) - Жилло Анна

С Майкой мы познакомились на чьем-то дне рождения. Мне тогда исполнился тридцать один год, ей — двадцать пять. На эффектную голубоглазую блондинку с пышными формами облизывались многие, но она почему-то выбрала меня. После окончания Лесопилки Майя работала ландшафтным дизайнером, мечтала открыть собственную фирму. Мы совпали в том, что оба были честолюбивы и амбициозны. Я втюрился и потерял голову.

Через год мы поженились, и очень быстро выяснилось, что это было опрометчиво. Любовь — или, скорее, влюбленность — расползалась, как мокрая салфетка. Сначала стало скучно разговаривать. Потом скука пробралась и в постель. Если бы она мне не изменила, наверняка мы все равно развелись бы. Я даже не очень сильно переживал, хотя чувствовать себя рогоносцем было противно.

Не переживал — но сказал себе, что больше таких экспериментов не хочу. Лучше так, как было до нее. Легко и коротко.

Глава 16

Мила

Разговор про бассейн зашел еще осенью. Мама настаивала, что ребенку нужен спорт. Я была категорически против серьезного спорта, но даже в оздоровительные группы для начинающих мы не попали, потому что везде брали с трех лет. И на фигурное, и на гимнастику, и в бассейн. Три Инке исполнилось в октябре, когда набор уже закончился.

Мама позвонила в одиннадцать, вклинившись в мою переписку с Лешкой. Обычно в это время она уже спала, поэтому я даже успела испугаться.

— Милочка, мне сейчас написала Вероника, помнишь ее?

— Нет, — зевнула я. — Кто это?

— Моя ученица. Тренер в бассейне. Мы к ней ходили осенью. Они там набирают еще одну малышовую группу с нового года. Места пока есть. В среду первое занятие. Я сказала, что мы придем, Вероника нас записала предварительно.

— Но там же нужны какие-то справки? — я даже растерялась от таких скоростей. — И купальника нет.

— Только от педиатра из поликлиники. Мы завтра сходим с Инночкой. И купим все нужное. Она тогда осенью так расстроилась, что ее не взяли. Вот обрадуется.

Инка и правда любила плескаться в воде, как утка, и я не сомневалась, что радости будет полные штаны. Но на всякий случай уточнила:

— Мам, а ты сможешь ее водить? Или с Валентиной договариваться? Сколько раз в неделю?

— Конечно, смогу, — мама ревновала Инку к няне, но полностью брать на себя ее функции не хотела. — Два раза. В среду вечером и в субботу утром. Она может ночевать у меня в эти дни, так удобнее. И у тебя будет время… для себя.

Ну надо же! Словно черти ворожили. А я-то думала, как мы будем с Лешкой встречаться урывками. И вдруг целые две ночи в неделю! Ну хоть что-то!

— Спасибо, мам, — мне стало стыдно, что я злилась на нее днем.

— А, ерунда, — усмехнулась она. — Ты только Любочку предупреди, что Инны завтра не будет.

Любочкой звали воспитательницу в садике. Попрощавшись с мамой, я написала в родительский чатик, что Инна не придет, и вернулась к разговору с Лешкой. Судя по смайлам, его новость тоже обрадовала. До среды оставалось целых два дня, и мы могли бы просто встретиться, как он предлагал, но я решила сделать маленькую паузу, чтобы улеглась муть. На понедельник записалась к стоматологу, а на вторник — почистить перья у Лизы.

Первый рабочий день стартовал с совещания у начальства, и мне показалось, что праздники были в какой-то другой жизни. В другой реальности. Или нереальности — неважно. Главное, что туда очень хотелось вернуться. В какой-то момент я все-таки уплыла и очнулась от пристального взгляда. Кот смотрел на меня, сдвинув брови, а я пыталась согнать с губ глупейшую улыбку.

— Милка, это не шутка вчера была? — спросила Ольга за обедом. — Ты правда замутила с Рокотовым?

— Знаешь, Оль, ты, кажется, выбрала самое подходящее слово, — задумчиво ответила я, болтая ложкой в тарелке рассольника. — Потому что все как раз мутно. Я думала, наоборот, прозрачно. Постель и ничего больше. Но…

— Но постель-то хороша? — перебила она.

— Да. Трахается он шикарно.

— Тогда что ты маешься? Эх, знала бы…

Я проглотила усмешку. Ольга подбиралась к сороковнику и выглядела соответственно. Сомнительно, что у нее был бы хоть один шанс.

— Пытаюсь сформулировать, но не получается. Если очень сильно подумать, то боюсь влюбиться. Потому что он бабник. Сам признался. Такое в моей жизни уже было. Больше не хочу.

— Да… — сочувственно вздохнула Ольга. — Понимаю. Влюбиться в бабника — это жопа. Но все равно, Мил. Хороший секс на дороге не валяется. Бери все, что можно, а если почувствуешь, что засасывает, сразу подрывайся и беги. Если сама, то не так обидно. Главное — вовремя соскочить.

— Да, ты права, — кивнула я. — И это тоже испытано на себе. Не обидно. Но все равно погано.

— Не загоняйся, Немилова. Когда тебе бахнет сорок, будешь на все смотреть иначе. И скажешь: а че ж я такая дура-то была в тридцать? Это диалектика.

— Мне тридцать два, и тоже думаю: а че ж такая дура была в двадцать?

У Ольги, тетки резкой, иногда беспардонной, имелось одно — на самом деле далеко не одно — ценное качество. Она умела формулировать так, что мухи автоматом отделялись от котлет. Меня тоже считали языкатой и никогда не унывающей, но под сверкающим фасадом частенько копошились рефлексии. Я просто никому, за редким исключением, этого не показывала. Ольга была именно тем человеком, который без напряга приводил мое внутреннее в соответствие с внешним. Стоило поговорить с ней, и все раскладывалось по полочкам.

— Кстати, Мил, — Ольга поставила пустую тарелку на поднос и подвинула к себе гречку с котлетой. — А что это за пантомима была на планерке?

— В смысле?

— Когда ты ухмылялась блаженно, а Езерский на тебя мрачно пялился. Это что? Кот на сене?

Наверняка многие догадывались, от кого я родила ребенка, но лично от меня об этом знала только Ольга. Впрочем, особой тайны я и не делала. В отличие от Кота, который так боялся свою Наденьку и ее папашу, что даже не стал ставить в паспорт штамп о наличии ребенка, хотя добровольно подал заявление об установлении отцовства и был записан в свидетельстве. Как выяснилось, это не помогло, Наденька все равно узнала.

— Когда Коту нечего делать, он лижет яйца, — поморщилась я.

— Все-таки плохо работать с бывшим, — вздохнула Ольга.

— Плохо, — согласилась я. — Но что делать? Где я такое место найду? Потерплю как-нибудь.

— Лишь бы только он терпел. От него любой гадости можно ждать, Мила. Боюсь, он весь запас порядочного мужчинства исчерпал, когда признал свою дочь и помогал вам. Правда, надолго его не хватило.

— Готовься к худшему, — сказала я, запивая куриное рагу компотом, — но надейся на лучшее. Так звучит приятнее, чем наоборот.

Алексей

Юля встретила меня хорошей новостью: нашу заявку наконец одобрили. Бобер мог честно выдохнуть, но лишь для того, чтобы набрать воздуху побольше.

Во сколько нам это обошлось… Нет, мы знали, что будет дорого, но не настолько же. «Они там совсем охренели?» — выпучил глаза шеф, когда я отчитался о расходах. «Мегуми» в этот отчет не вошел, разумеется. Да и в целом одобрение было лишь первым шагом, до полноценной работы нас ожидало еще много-много бумажной бюрократии. Но тут хотя бы уже виднелись ориентиры.

Я закопался в бумаги так, что скучать по Милке не было времени. Мы даже не перезванивались, только перебрасывались парой фраз в воцапе. Но в уме все равно держал: в среду…

Мы ни о чем не договаривались. Она ко мне приедет или я к ней — собственно, неважно. Конечно, это уже будет более такой прозаический вариант по сравнению с неделей в пентхаусе. Утром подрываться и на работу. А вот в пятницу…

— Наверно, лучше, чтобы в среду я к ней, а в пятницу она ко мне, — сказал я вечером коту. — А то увлечемся, и тут утречком ее маман с дочкой являются. Неловко будет.

Мяф посмотрел на меня как на идиота.