Постойте! — окликаю я их. — Я отвезу вас до дома.
Не утруждайся, — саркастически отзывается Мелисса, — у тебя ведь и своих забот хватает.
Мелисса! — бросаю на мать рассерженный взгляд. — Не будь ребенком!
А сам-то ты кто?! — она выходит и громко хлопает дверью.
Мы с матерью некоторое время молча стоим в звенящей тишине, вслушиваясь каждый в свои безрадостные мысли, а потом я с упреком произношу:
Ты не должна была так говорить… Мелисса мне друг и я не стыжусь этого!
Сынок, — мать позволяет снисходительной улыбке изогнуть ее бескровные губы, — ей лет двенадцать, не больше. Ты не можешь действительно считать себя ее другом!
Ей четырнадцать, мама. И подчас мне кажется, что в душе она намного старше меня…
Глупости, Марк, — мать подходит и кладет руку на мое плечо. — Просто ты все еще не пришел в себя после экзаменов, согласись, это время было тяжелым для тебя.
Внимательно всматриваюсь в материнские глаза: неужели можно девять месяцев носить кого-то под собственным сердцем, а потом двадцать семь лет ежедневно пестовать и опекать, но при этом абсолютно не знать и не понимать его… Это выше моего понимания.
Это здесь совсем не при чем, — говорю я просто, ощущая бесконечную душевную усталость, нахлынувшую враз, словно морской прибой. — Извини, мама.
Потом разворачиваюсь и направляюсь к выходу.
Куда ты? — кричит мне она — выдержка отказывает ей в этот самый момент. — Не смей уходить.
Прощай.
Марк!
Но я выхожу и аккуратно закрываю за собой дверь.
Глава 13.
Из дома выскакиваю с таким бешеным сумбуром в голове, что едва не подпрыгиваю на месте, заметив сидящую на обочине Мелиссу с братом на руках. Просто дубль номер два…
Ты не ушла? — удивленно и с облегчением выдыхаю я.
Та поднимает на меня странно поблескивающие в лунном свете глаза и просто пожимает плечами:
Я была уверена, что ты нас не бросишь.
От этих простых слов, которые для самой Мелиссы, возможно, ничего и не значат, меня будто кипятком обдает, и жар этот начинает медленно пульсировать в отдельном ритме прямо у моего сердца, словно некий самобытный орган.
Пару минут назад ты не казалась настолько уверенной во мне, — отзываюсь я не без горечи, пытаясь не показать, как много значат для меня Мелиссыны слова.
Ты меня извини, конечно, Марк, — отвечает та с извиняющейся ухмылкой, — но твоя мама жуткая стерва. Она меня разозлила…
Тут я замечаю тлеющий кончик сигареты у не в руках и недовольно вскидываю брови:
Опять куришь? — пеняю я девочке, распахивая дверь автомобиля. — Какой пример ты подаешь брату?
Она закатывает глаза:
Только две затяжки… я же обещала.
Покорно машу головой, принимая ее оправдание, а потом помогаю пристегнуть Ёнаса на заднем сиденье — тот слишком мал для езды без автокресла, и потому мне приходится изрядно с ним повозиться.
А мама, — как бы продолжаю я прерванный разговор, — просто хочет защитить меня…
Защитить от нас?
Не от вас конкретно, — задумчиво хмурю я брови. — Иногда мне кажется, что она хочет защитить меня от самой жизни… Не знаю, как тебе объяснить. Прости.
Да уж, слишком туманно для меня, — соглашается та просто. — Поехали что ли? Я очень устала и хочу спать. Ты тоже, малыш? — треплет она брата по волосам.
Хочу в свою кроватку, — сопит тот полусонно.
Мне жаль, что так вышло с твоей мамой, — говорит Мелисса во время поездки. — Тебе не надо было оставлять Ёнаса у себя… надо было сразу забрать его, когда ты ехал за мной.
Я думал, у тебя что-то серьезное, — оправдываюсь я. — Думал, Ёнас будет спокойно спать до нашего приезда, — потом замолкаю, прокручивая все произошедшее в голове, и в итоге добавляю: — Но, знаешь, я даже рад, что так вышло, — улыбаюсь Мелиссе в зеркало заднего вида. — Впервые за долгое время я чувствую себя по-настоящему свободным…
Свободным? — хмыкает девочка, искусно выгибая черную бровь.
Свободным.
Ну ты и фрик, — говорит она мне, тихонько посмеиваясь.
А, проснулся, — меня будит едва слышное бормотание телевизора, и я не сразу понимает, где нахожусь. — Кофе хочешь?
Вижу Маттиаса, развалившегося в кресле и прихлебывающего кофе из большой керамической кружки с рождественским оленем. Просто блеск! По телевизору транслируют футбольный матч, и тот увлеченно следит за игрой, поглядывая на меня краем глаза.
Нет, спасибо, — хриплым со сна голосом отзываюсь я. — Который час?
Уже почти полдень, приятель, — посмеивается мужчина. — Ну ты и мастер поспать, скажу я тебе!
Бывает. — Смущенно свешиваю ноги с дивана, на котором проспал оставшуюся часть ночи. Мелисса милостиво снабдила меня подушкой и покрывалом. — Где Мелисса?
Кружка с кофе на долю секунды зависает в воздухе на полпути ко рту Маттиса Вебера, а потом он произносит:
Спит, наверное. Ты это… ты как здесь оказался? Тебя, типа, из дома выгнали?
Типа того, — неловко засовываю ноги в джинсы и быстро их натягиваю. — Не знаешь, где можно было бы снять неплохую меблированную комнату?
Что, все настолько плохо?
Хуже некуда.
Мужчина понимающе кивает головой, мол, плавали — знаем.
Тут в районе есть старая кошелка по имени фрау Аксель, — говорит он после недолгой задумчивой паузы, — так вот у нее, я слышал, частенько студенты ошиваются… Можешь ее и спросить для начала? Если, конечно, тебе подойдет ее клоповник, — добавляет он многозначительно, должно быть, намекая на мои богатенькие привычки.
Скажешь куда идти?
Без проблем.
Маттиас начинает рыться на кухне в поисках обрывка бумаги, чтобы записать адрес домовладелицы, но Мелисса, появившаяся в этот момент в комнате, прерывает его поиски словами о том, что сама отведет меня куда надо.
Тем лучше, — пожимает плечами отец. — Главное не задерживайся: мне уйти надо будет…
Опять?! — c неожиданным ожесточением кидает его дочь. — Не можешь и дня с нами нормально провести?
Не смей повышать на меня голос, маленькая засранка! — строго одергивает ее отец, но настоящей злости в нем не ощущается, и я в очередной раз гадаю, что является причиной этих их препирательств.
