На грани фола (СИ) - Орлова Настя

— Но навигатор показывает прямо.

— Лучше здесь, точно говорю. На Садовой в это время пробки.

— Здесь и пробки бывают?

Громов съезжает с дороги и только заворачивает во двор, как машину резко дергает в сторону, и Арсений, ругаясь матом, с трудом выруливает прямо.

— Что это было? — шепчу я испуганно, только сейчас осознав, что вцепилась пальцами в его бедро, и одергиваю руку.

— Штурман, Булочка, из тебя хреновый. Что было? Помру я все же с тобой. Не от яда, так от голода. — И, глядя в мои распахнутые в недоумении глаза, добавляет: — Колесо, видимо, пробили. Выходи.

А я осматриваюсь по сторонам, понимая, что мы застряли далеко не в лучшей части города.

Глава 25

Арсений

Колесо в хлам. В буквальном смысле слова. Подшаманить его не удастся — разорвало половину шины. А у меня ведь в недрах багажника даже ремкомплект имеется, отец всучил его, когда эту тачку подогнал. Я ему тогда сказал, что с такой машиной механик в нагрузку должен идти, а не ремкомплект, но он лишь посмеялся. Хорошо, что сейчас батя меня не видит — живот бы надорвал. Он у меня тот еще юморист.

Глядя на этот пиздец вместо колеса «Пирелли» и на темную неприветливую улицу, на которой мы с Булочкой застряли, я привычно хлопаю себя по карманам в поисках пачки сигарет. Вот только хрен мне, а не сигареты. Оставил дома в куртке. Огневу «Баленсиагой» хотел сразить наповал, даже не удосужился карманы проверить и переложить мелочи, которые пригодиться могут. Как дурачок, ей-богу.

— Арсений, давай я папе позвоню, — тихо предлагает девчонка, стоя рядом со скрещенными руками на груди и явно ощущая свою вину.

И правильно. Потянуло ее, блять, на ночь глядя исследовать нехоженые тропы этого захолустья.

— Не надо нам папы, Булочка, — отвечаю я торопливо. — У нас же с тобой свидание. Запаску поставим, доковыляем на ней до ближайшей автомастерской. А там, может, и до кафе доедем, чай пакетированный попьем. А то гляжу я на эти дороги, и меня сомнения берут, что до вас тут дошли блага цивилизации вроде сенчи и улуна.

— Ночь на дворе, — укоризненно шепчет она, вжав шею в плечи. — И выходной... У нас сейчас автомастерские не работают.

— Заебись у меня выходной, — тяну я насмешливо. — Удружила, Огнева. С тобой что ни день, то приключение.

— Я же не специально! — обиженный голос срывается и дрожит, а ощущение такое, что его хозяйка едва сдерживает слезы. — Как лучше хотела.

— Эй, ты что, плакать собралась? — подхожу к Булочке, кладу ладони ей на плечи и легонько встряхиваю. — Прекращай давай. Сейчас запаску поставлю, а дальше разберемся. Это точно не повод слезы лить. Мне вообще твоя помощь пригодится. Поможешь?

Она шмыгает носом, но головой кивает.

— Включи фонарик на телефоне, — командую я деловито, переключая внимание Огневой с типичной бабской меланхолии на ремонтный хардкор. — Посвети мне сюда.

Девчонка подносит тусклый фонарик своего допотопного телефона к багажнику моего «Порше», а я начинаю выгружать из него хлам, чтобы добраться до запаски.

Боже мой, на хрена я все это с собой вожу? Тут палатка, спальник, упаковка бутылочек с водой, запасная баскетбольная форма и мяч, сменная обувь, старый рюкзак, какой-то ящик с игрушками младшего брата…

— Правее фонарик направь, — пыхчу я, как паровоз, наконец-то доставая из-под полки багажника запаску. Опустив ее на дорогу, докатываю до поврежденного колеса и возвращаюсь, чтобы отыскать инструменты.

Дождь все усиливается. Огнева зябко кутается в толстовку и дутый жилет. Я сам тоже, если честно, охуеваю от холода. Вокруг темень. Где-то неподалеку завывают собаки. Антураж будто в жестком хорроре, а инструментов подходящих, как назло, нет. Вот на хуя мне в багажнике набор шампуров? Всякую хрень с собой таскаю, а действительно важного…

— Давай я все-таки папе позвоню, — шелестит Огнева.

Папе она, сука, позвонит. И заодно журналистам, чтобы запечатлеть мое унижение для потомков. Уже вижу заголовки «Арсений Громов вляпался». Во всех, блять, смыслах этого слова: смачная деревенская грязь липнет к моим новеньким лимитированным «Джорданам», на «Баленсиаге» уже затяжка от болта на колесе, а запаска валяется на дороге без единого шанса быть поставленной на место лопнувшей шины. Ну, разве что я зубами отверчу подшипники. Это такой эпик фейл, что мне хочется прямо здесь сдохнуть. Мы же, парни, как самцы дикобразов — нам своей самке надо продемонстрировать физическую силу, прежде чем склонить ее к спариванию. А я что, блять, продемонстрировал сейчас? Тут даже на обжимания у стенки не накапало.

— Звони папе, — цежу я напряженно.

Курить хочется так, что аж зубы сводит, а у Огневой они же отбивают чечетку от холода. Попали, короче. Что мне, что ей внеплановый поход к стоматологу обеспечен.

— И в машину дуй давай. Не хватало еще, чтобы ты простыла.

В следующую минуту мы оба прячемся от ветра и накрапывающего дождя в теплом салоне. Огнева неуклюже тычет пальцами в экран телефона, явно замерзла, но ведь даже не пикнула, пока я Вина Дизеля на минималках из себя строил. Вот этим она мне импонирует — не ноет, когда другие телки бы уже мозг просверлили.

— Пап, нам помощь нужна, — мягко начинает Булочка, прижав трубку к уху. — Ничего такого... Нет. Колесо пробило, а инструментов у Арсения нет… Мы на Войкова, недалеко от дома тети Иры. Да, ждем.

Замечательно. Теперь папа Огнев будет думать, что я долбоеб, который даже отвертку в машине не держит.

— Папа через десять минут приедет, — сообщает девчонка радостно.

— Круто, — отзываюсь я, поднимая на нее глаза.

И что-то в этот момент коротит между нами. Как молния, которая живописной кривой проходит от меня к ней и обратно. И сразу так горячо становится в груди и в паху.

— Арсений, я... — Булочка замолкает, так и не закончив фразу, закрывает глаза и пытается отвернуться, но я же не какой-нибудь лох, чтобы так просто ее отпускать — вовремя фиксирую ее дерзкий подбородок пальцами, вынуждая Огневу смотреть мне в глаза.

— Что ты, Булочка? — произношу я и сам теряюсь от того, насколько глухо звучит мой голос.

— Зачем ты на самом деле приехал сегодня?

Я задумываюсь лишь на мгновение. Странная она. По-моему, все более чем очевидно.

— Хм. Потому что хотел.

— А ты всегда то, что хочешь, получаешь? — фраза вроде бы ироничная, но звучит Булочка очень серьезно.

— По большей части, — отвечаю честно.

— Но я тебе… Мы с тобой… — она смущается, но я по-прежнему держу ее за подбородок, так что отодвинуться у нее шансов нет ни малейших. — Не подходим.

Меня так и подмывает сказать, что ни хрена она не понимает. Подходим мы идеально друг другу. Я нутром чувствую, какой фейерверк устроим, когда она бегать перестанет и сдастся на милость мне и моему другу в штанах. Но вслух я, конечно, говорю совсем иное.

— Слушай, я понимаю, что все у нас происходит пиздец как странно. Я и сам в приличном ахуе от этого. Мне, чтоб ты понимала, девственницы тоже попадаются не каждый день. — Булочка режет меня острым взглядом и фыркает под нос, а я невольно улыбаюсь.

Весь день меня штормит из стороны в сторону — от долбящего по венам чувства, что пора давать деру, до свирепой радости, что Булочку мою никто до меня не надкусил. Она слишком охуенная для всех этих мудил.

— У меня вообще не было девственниц, если тебя это утешит, но… — я тяжело вздыхаю и думаю, как ей лучше объяснить, чтобы не слить свой страх. Стать для девчонки первым — слишком ответственная для меня задача, я предпочитаю получать от процесса удовольствие, а не контролировать каждое движение члена. Предпочитал. — Так уж вышло, что чертовы звезды сошлись. Химия между нами явно сильнее установок. Подходим мы друг другу или нет — это рано обсуждать, но то, что я тебя хочу, как четырнадцатилетний пиздюк… это уже факт. И ты, как мне кажется, отвечаешь мне в этом плане стопроцентной взаимностью.