Развод. Боль предательства (СИ) - Верди Алиса

Я вздыхаю. Наверное, он прав. Нельзя замыкать в себе, этим я лишь усугублю свое состояние. Рома пытается мне помочь и нужно не отказываться, а с благодарностью принять его помощь.

Поэтому я иду к себе и одеваюсь.

Мы ужинаем, потом смотрим фильм, хоть я половины и не понимаю, так как мне сложно сосредоточиться и не отвлекаться на свои мысли.

В принципе, вечер проходит не так уж и плохо. Терпеть можно.

На следующий день, ближе к обеду, когда я открываю холодильник в поисках съестного, вдруг слышу какие-то звуки. Сердце подскакивает и куда-то проваливается от страха. Ромы в это время дома не бывает. У Кира нет ключа от квартиры. Грабители?

Я хватаю самый большой нож с подставки на кухне и с колотящимся где-то в горле сердцем направляюсь в гостиную.

— Ой! Ксюша?! Что ты тут делаешь? И зачем тебе нож? — в проеме, ведущем в холл, стоит Вера Георгиевна и растерянно смотрит на меня.

Черт!

Я опускаю нож и сконфуженно опускаю взгляд. Ситуация так себе.

Я ничего ей не говорила, Рома, вроде, тоже. Думаю, он бы меня предупредил, если бы сказал. Насчет Кира не знаю. Возможно, он тоже с ней не разговаривал. Он не из тех, кто чуть что — сразу звонит маме.

Поэтому ее глазами ситуация выглядит наверняка странно.

Надо как-то ей все рассказать, а я так растерялась, что просто стою и хлопаю глазами.

— Я, наверное, не вовремя. Прости, не знала, что дома кто-то есть. Я документ один давно собиралась у Ромы забрать. А тут была неподалеку, дай, думаю, заеду, ключи-то у меня с собой. Вот заскочила еще в пекарню по дороге и купила Ромочке пирог с лососем, он его обожает. Придет с работы и обрадуется… — тараторит свекровь, явно тоже смущенная.

Говорить ли ей про развод? А если да, то что? Нужно ли рассказывать, как все было? Мне жутко не хочется сейчас очернять в глазах матери ее сына. Это как-то мелочно и низко. Недостойно. Не хочу лезть в их отношения. Предпочла бы, чтобы Кир сам своей матери все рассказал, однако он этого не сделал. Но объяснить-то все-таки как-то нужно!

Решаю говорить, но по минимуму. Без подробностей. Их пусть у своего сына спрашивает.

— Вера Георгиевна, мы с Кириллом расстались. Рома предложил мне пожить у него, пока я не найду работу и не сниму квартиру, — говорю я.

— Что? Расстались? — она растерянно смотрит на меня. — Так значит, ты сейчас с Ромой?

— Да. Ну, в смысле живу пока с Ромой, но это временно. Как только найду работу…

Она внимательно смотрит на меня.

— Да… чего-то подобного я и ожидала. А ведь я предупреждала Кирилла… — вздыхает она, — но он же не слушает. Ну, теперь вот, само вскрылось.

Что? Она тоже знала, что у Кирилла есть любовница? Это вообще хоть для кого-то было тайной, кроме меня?

Становится очень неприятно. Со стороны я, наверное, выглядела полной дурой и терпилой. Муж бегает на сторону, а жена-клуша дома его ждет, рубашки гладит! Ужас какой!

У меня даже кровь к щекам приливает от стыда. Как же это унизительно!

— Но почему… — начинает она.

Понимаю, что сейчас она станет задавать вопросы. А потому мягко прерываю ее:

— Вера Георгиевна, а давайте вы вопросы Кириллу зададите, — прошу у нее я. — Все же он ваш сын и мне бы не хотелось…

— Да, конечно, — торопливо кивает свекровь.

Она отводит от меня взгляд и поджимает губы.

— Я загляну к Роме в комнату, у него там документы, — словно оправдываясь говорит она, разворачивается и идет к лестнице.

Через несколько минут, она возвращается, убирая в сумку папку с бумагами.

— Я тогда пойду, — говорит она.

— Может, чаю? — предлагаю я.

Я тоже растеряна и не знаю, как себя с ней вести.

— Нет-нет, спасибо, мне пора, — как-то суетливо отказывается она и идет к входной двери. — До свидания, Ксения.

Уффф…

Мне жаль Веру Георгиевну. Она всегда хорошо и тепло ко мне относилась. Очень приятная женщина. Конечно, для нее это удар. Уверена, что она сейчас же поедет к Кириллу обо все его расспрашивать.

И это правильно. Он заварил, он пусть и объясняет. Еще мне не хватало за него отдуваться!

Впрочем, может, она и обрадуется новости о том, что скоро станет бабушкой?

Глава 30. Это самое

Кирилл

Едва я въезжаю во двор, как вижу мамину серебристую машину. Ясно, блин. Наверняка Ромочка уже нажаловался. Он всегда таким был, с детства бегал ябедничать маме по каждой мелочи.

Припарковываю машину снаружи, не заезжая в подземный гараж, и выхожу. Мама, завидев меня, тоже выходит.

— Кирилл, надо поговорить, — сразу сухо заявляет она, лишь слегка коснувшись моей щеки губами.

Вижу, что злится.

— Ладно, идем, — киваю я и мы проходим в дом.

В лифте мама нервно теребит в руках ремешок от сумочки.

— Кирилл! Что это за ерунда? — набрасывается она на меня, едва я закрываю входную дверь.

Она уже все знает? А если не все, то, как много?

— О чем ты? — решаю дать ей возможность высказаться, чтобы понять уровень ее осведомленности.

— Ты знаешь, где сейчас твоя жена? — она сверлит меня взглядом.

— У Ромы, — спокойно отвечаю я.

Тоже мне, новость.

— Значит, ты в курсе! И что ты собираешься предпринять по этому поводу?

— Ну… я не знаю, — вздыхаю я.

Ненавижу признаваться в собственном бессилии, но я и правда не знаю.

Поначалу я думал, что за две недели она поймет, как ей меня не хватает, поскучает, пострадает, смягчится и вернется, но походу, скучал и страдал, по большей части, именно я. Потому и выгляжу как дерьмо.

А Ксюша выглядит весьма неплохо. Нет, не так. Она выглядела очень хорошо. Слишком хорошо.

Я ожидал другого. Думал, увижу какие-то признаки внутренних переживаний на ее лице. Ну, там опухшие и покрасневшие от слез глаза, например.

Однако ее глаза выглядели идеально, а сама она была невероятно красива. Совсем не как страдающая женщина. И вовсе не горела желанием ко мне возвращаться.

Теперь же, надежда на то, что она вернется потому, что соскучилась, и вовсе исчезла. Ситуация сильно осложнилась. Вообще по всем фронтам. Так что сейчас у меня нет совершенно никаких идей, как ее вернуть. И это очень здорово меня злит. Да что там — бесит, приводит в ярость.

Мама встает и, подойдя ко мне, кладет руку мне на предплечье.

— Сынок, послушай, я понимаю, что ты любишь эту девушку. Но любовь порой принимает очень странные формы. Нельзя в любви к кому-то терять себя. Иногда нужно смириться и просто отпустить, понимаешь?

— Я не хочу ее отпускать, мам, — хмурюсь я. — Ксюша — моя жена.

— Но ведь она с твоим братом! Неужели тебе на это плевать? Измену прощать нельзя, Кирилл! Кто предал однажды, предаст дважды! — сверкает на меня мама глазами.

Ох, мама… Она полна возмущения и праведного гнева. Вот только изменщик здесь вовсе не Ксюша.

Черт! От ее слов становится еще хуже.

— Мам, у нее нет ничего с Ромой. Мы не из-за этого расстались.

Жутко не хочется рассказывать ей настоящую причину. А уж про Юлькину беременность тем более. По крайней мере до тех пор, пока я как-то не разрешу эту проблему и все точно не выясню. Еще неизвестно, от кого она там беременна. А на слово я ей не верю.

— Ничего нет? — мамины брови ползут вверх, а на идеально гладком, благодаря ботоксу, лбу появляются небольшие морщинки.

— Ничего нет. Она к Роме переехала уже после нашей… ссоры. Он просто пригласил ее у него пожить и все, — заверяю я ее, хотя и сам не прям чтобы на сто процентов уверен.

Мама смотрит на меня с какой-то жалостью и качает головой.

— Это кто тебе сказал, сынок? — ласково спрашивает она. — Ксюша?

У нее такой тон, которым взрослые разговаривают с неразумными детьми, или слабоумными.

Сейчас снова будет намекать на их отношения? Я начинаю злиться.

— Я знаю, что это так, — упрямо говорю я.

— М-м-м… — многозначительно мычит она.

Повисает пауза. Мама молчит, разглядывая узоры декоративной штукатурки на стене.