Соль наших сердец (СИ) - Руж Роксэн

— Ксю, а хочешь студенческую вермишель?

— Я съем все, если прародители этого блюда не кудахтали, — засмеялась я, вспоминая наши белковые перекусы во время холодной супружеской войны.

Студенческая вермишель оказалось очень вкусной, хоть и готовилась минут десять. Всего-то нужно было обжарить ее на растительном масле, а затем долить воды, доводя блюдо до готовности.

Кроме студенческой вермишели Леша сделал салат из овощей, купленных в том же в магазине. Сырную и колбасную нарезки. Отмыл уцелевшие фрукты. А так же откупорил бутылку моего любимого вина.

— За нас, — прозвучал тост, и я его с радостью поддержала, осознавая что «нас» могло бы уже и не быть, если бы…

Нет, не хочу думать о каких-либо «если бы». Уже думала и к чему это привело?!

Нет, хочу быть здесь и сейчас, вот за этим вот столом, запивая пожаренную вермишель дорогим вином. Расспрашивая о занятиях Леши с его учениками, делавшими первые успехи в баскетболе, где-то в глубине сердца тая мысль, что мы могли бы сейчас говорить и об успехах собственных детей.

— А может быть, своего родим? — задала я вопрос, который сам собой напросился после трех бокалов вина. Когда-то давно мы обсуждали это и пришли к обоюдному согласию, что еще рано. Планировали беременность года через два-три, когда встанем на ноги, когда уже все будет, когда… когда… Раньше это казалось правильным, да, я и сама не была готова к материнству, а сейчас…

Сейчас после перспективы развода, что казалась мне вполне реалистичной еще пару часов назад, я поняла, что хочу ребенка, хочу полноценную семью. Хочу пережить все родительские радости на пару именно с этим мужчиной.

— Я бы этого очень хотел, Ксю, — ответил Леша. На этот раз без ухмылки или какой-нибудь сопроводительной шутки.

К вопросу детозачатия решили подойти незамедлительно и со всей ответственностью. Сразу после уютного незатейливого ужина я направилась в ванную. Надо было, конечно, задуматься об этом раньше, все-таки я сегодня была на тренировке с самым требовательным тренером, но попала под магнетизм мужа «у плиты», и меньше всего переживала, отдает ли от меня сожженными калориями.

Все время, что я провела в ванной, думала, переживала. В общем, по своему обыкновению сама же себя и накручивала. В какой-то момент даже стало смешно. Откуда эта стеснительность и паника? Ну не в первый же раз, в конце то концов.

Вышла из ванной, за дверями которой через пару минут скрылся Леша, напоследок шлепнув меня по ягодицам, наполовину прикрытых махровым полотенцем.

Покраснела, як маков цвет, смущаясь мужа, а еще больше своей реакции на этот жест. Мне бы сейчас не мешало успокоиться, да только тугой узел возбуждения не давал возможности расслабиться. И желательно бы расслабить мозг. В нем тоже образовался тугой узел, только состоял он из надуманных мной же комплексов.

Но все мои переживая были забыты, как только в дверном проеме нашей спальни появился свежевыбритый Леша с белым махровым полотенцем на бедрах, так отлично контрастирующим с его смуглой кожей.

Медленно подъехал к кровати, оперся на нее руками, перетаскивая себя на матрац, ни сколько не смущаясь своей наготы, когда с его бедер на пол слетело полотенце.

— Позишен намбер ту, тебя хочу, — тихо пропел он, улыбаясь, словно мартовский кот, медленно стягивая с меня одеяло. Рассмеялась, выпуская из сведенных от напряжения пальцев последнюю преграду между нами.

Его уверенность в себе всегда меня поражала, а сейчас вызывала еще и уважение. Не только как к мужу, но еще и как к человеку. Рядом с ним невозможно было чувствовать себя неуверенной в себе. В его объятиях осознавала, что нужна, любима. Его горячие губы шептали мне слова, что я красива, необыкновенна, прекрасна, и я в них безоговорочно верила, раскрываясь перед супругом, прогоняя остатки своего смущения.

А еще его объятия придавали мне уверенности в том, что я все смогу.

Какая там шестьдесят девятая поза…

Я смогу и горы свернуть, будь такая необходимость!

— Ну как? Нравится? — спросил Леша, сияя ярче диодной лампочки, показывая мне результат своего плодотворного утра.

Я подошла к открытой входной двери, плотнее запахивая халат. Посмотрела на новый помост, вполне надежный с виду.

— О, просто отлично. Молодец. — Не стала уточнять, что молодцы работники, которые, в общем-то, и занимались сваркой и установкой конструкции. Их пусть дома жены хвалят за принесенную «копеечку». Что до меня, то я не смогла удержаться от удовольствия добавить ложку дегтя к своей медовой похвале. — Это же надо, такую красоту сделать. И надежно все как! Золотые у вас руки, Алексей Владимирович.

— И не только руки, Ксения Викторовна, — ответил Леша, усаживая меня к себе на колени.

— Заинтриговал. Где тут у нас еще золотишко припрятано? — спросила я, оттягивая на себя резинку спортивных штанов.

— Пойдем, покажу.

Показ продлился целый час. Я уже практически молилась о пощаде. Зато к крышесносному оргазму в качестве бонуса мне было дано разрешение пропустить воскресную тренировку. И это было очень кстати — после вчерашних нагрузок, в том числе и ночных, тело отдавалось ноющей болью на любое движение.

Леша начал собираться на тренировку за два часа до ее начала.

Я, в последнее время привыкшая искать во всем и везде подвох, не удержалась и спросила:

— А что так рано? Торопишься куда-то? — даже самой стало противно, когда произнесла эти слова вслух.

— Кони у меня медленные, — Леша постучал по колесам инвалидной коляски. — Ладно, Ксю, не скучай.

Вот и кто меня за язык тянул, а?

Нет, Леша не обратил внимания на мои слова или просто сделал вид. Но мне самой было очень стыдно и перед ним, а еще больше перед самой собой.

Проводила Лешу до дверей, наблюдая, как он скатывается с помоста, как накатом берет небольшую горку, как поворачивает голову налево, проверяя свободна ли полоса. Словно чувствуя мой взгляд, повернулся и помахал мне рукой. Ответила ему тем же.

Закрыла дверь и, наконец, дала выход своим эмоциям.

— Дура, дура, дура, — отругала саму себя, принося мысленную клятву, что мои беспричинные придирки к мужу были в последний раз.

Я собиралась все воскресенье провести в кровати, оправдывая собственную лень перетрудившимися вчера мышцами. Но то ли меня толкали на домашние подвиги эндорфины, то ли просто надоело это амебное состояние, но от дивана решила держаться на расстоянии. Не отпуская от себя боевого настроя, включила музыку погромче, навязала на голову платок в стиле Солохи, халат сменила на домашнюю майку и шорты.

Уже давно я не получала удовольствия от простой уборки дома. В общем-то, и уборкой я себя не особо озадачивала в последнее время.

Песни сменяли друг друга, а я переходила из одной комнаты в другую, оставляя после себя налет домашнего уюта и приятный запах полироли для мебели.

Последний и самый сильный удар нанесла по кухне. Разошлась на столько, что даже перетрясла все ящики, выкидывая без жалости и сверток фольги, пролежавшей здесь ужин не один год, и кусок марлевого отреза, который ради экономии покупала вместо губок и тряпок, и пакетик от лаврового листа, на дне которого хранилась коричневая крошка.

Инвентаризация шла полным ходом, а я, сама того не подозревая, приближалась к тому ящику, куда на вечное хранение или, как еще принято говорить, с глаз долой из сердца вон, был отправлен мой подарок на восьмое марта.

Наконец, мой личный ящик Пандоры был открыт. Конверт с сертификатом и ключами от Прадика все еще лежал на самом верху, терпеливо дожидаясь своего звездного часа. И, кажется, этот час должен уже вот-вот пробить.

30. Ксю

Ну, не убьет же меня никто, если я просто зайду на сайт?..

Так я себя уговаривала, добираясь в тесном и душном салоне маршрутного такси до своей работы.

Кроме того, что меня никто не убьет, так никто даже и не узнает, что я интересовалась этим сайтом. А сертификат можно вообще выбросить. Ведь верно?