Неверная (СИ) - Романовская Кира

— По-прежнему? А Соню мы куда бы дели? В детский дом? — нервно хихикнула Ида.

— Её бы вообще не было. — снова не подумав, ляпнул Влад.

— Аборт бы мне сделал? Сам или попросил кого? — хмыкнула Ида. — Сам себе, блять, аборт сделай, раз умный такой!

Теперь пришла очередь Влада удивленно смотреть на жену, которая себе никогда не позволяла не то, что ругаться матерными словами, а даже намёк на оскорбление кого бы то ни было произносить.

— Что вылупился, Владичка? — продолжала удивлять его Ида, сверкая прищуренными глазами. — Никогда не слышал, как женщины матом ругаются? Так я в своей дыре три года жила, набралась от люмпенов и маргиналов, которые, судя по словам твоей дорогой мамочки, живут везде кроме Москвы. А сама она откуда? Из Рязани, кажется? Нет?

— Ида, успокойся, и послушай меня…

— Не буду я тебя больше слушать, я уже наслушалась, что ты предлагал. Все твои слова, как показало время, ложь через слово! — прошипела она в ответ, вскакивая со своего места. — А может и каждое!

— Я тебе не лгал никогда! — встал он на ноги, слегка пошатываясь. — Тогда я просто сорвался, наговорил то, о чём жалею! Ты мне солгала, чего ты ожидала? Я ведь спрашивал тебя, где ты была в ту ночь и ты что говорила? Дома! Сказала бы правду и всё было бы иначе!

— То есть я во всём виновата? А в том, что меня якобы изнасиловали тоже я виновата? — сверкнули глаза жены яростью прямо около его носа. — А ты случайно ни в чём не виноват, святой человек? Никогда не лгал мне, говоришь? Ты мне никакую правду сказать не хочешь?

Она даже поднялась на носочки, чтобы быть как можно ближе к его глазам и смотреть в них, выискивая правду.

— Правду о чем? — слегка напрягся он.

— О том, что ты делал в Питере на самом деле. Скажешь? Ну? Лживая ты, сволочь! — Ида неожиданно для себя самой сильно толкнула его в грудь, сотрясаясь от истеричной дрожи. Пол под Владом пошатнулся, но он устоял. — Твой папаша хотя бы не кроется, когда твоя мамаша полоумная его на горячем ловит. Да, трахал. Да, было. Да, Мазду ей подарил! Брать на себя ответственность за свои поступки вот удел мужчин, папа тебя не учил?

— О чём ты, Ида?

«Зачем спросил? Я ведь знаю ответ. Отец учил меня отпираться до последнего…» — с тяжестью на сердце думал Влад, понимая что тонет, и это самое сердце ко дну его и тянет.

— О том, что две недели в Питере ты трахал брюнетку с силиконовыми сиськами! Пока я тебя дома ждала, дура тупая! — процедила сквозь зубы Ида и снова толкнула его в грудь. — А сколько раз до этого ты меня предавал, а? Но вот это предательство стоило мне трёх лет в разлуке с сыном, а тебе всё сошло с рук! Я тебя слишком любила, чтобы претензии свои предъявить. Говорю же — дура тупая! Овца! А ты козёл, самый настоящий! Козел овце не товарищ! Там и оставался бы, козёл, чужую травку щипать! Но нет, надо было домой приехать, меня потоптать напоследок!

— Всё было не так, Ида. — жалкие оправдания вырвались из его уст.

— Не так было? А как? — усмехнулась Ида, глядя на него сумасшедшими глазами. — Тебя тоже напоили и изнасиловали? Ты, жертва, блять, насилия? Что-то непохоже было, когда ты её на член насаживал, а слова то какие ей говорил, соблазнитель хренов! Не похоже было, что тебя насилуют, ты же сверху то был, в добром уме и здравии. Я много раз посмотрела, чтоб удостовериться. Не разбил бы мой телефон, сам бы глянул, на вас двоих со стороны! У меня до сих пор эти обои из отеля перед глазами стоят, блевотного бордового оттенка, как будто алкаша на них портвейном стошнило!

— Тебе прислали видео? — не своим голосом спросил Влад.

— Да, спасибо, что только одно! — хохотнула Ида. — Трус, какой же ты жалкий трус, Ковалевский! Даже признаться не можешь, всё блеешь свои уточняющие вопросики, как будто из нас двоих овца это ты! Но знаешь, что, спасибо тебе, и тому, кто это прислал тоже. Может никто и меня не насиловал? Может я просто напилась и тебе отомстила? Пошла и отомстила с первым встречным. Может и хорошо, что ты меня выгнал? Я тебя поначалу ещё очень сильно любила, как жертва стокгольмского синдрома своего насильника, а потом посмотрела в глаза своей дочки и решила, что любить буду лучше её. У Димки есть ты, какой никакой отец, а у неё только я. Всё, что произошло за последние недели случилось только потому, что ты приехал меня с дерьмом опять смешать, про своё забыв! Сидел бы дальше на своём троне, упиваясь собственным мужским величием, и ничего бы не случилось! Но знаешь, что, спасибо тебе ещё раз, что воду в моём аквариуме взабаламутил и хорошенько плюнул туда! Я больше молчать не стану, и за сына я буду бороться, лучше ему со мной, чем с таким как ты. Третьего Ковалевского-сволочи этот мир не потянет! Встретимся через два месяца, в суде, будем разводиться, и только попробуй его куда-то увезти! Я тебя найду и отравлю, ещё и бабки все твои себе заберу, как чёрная, мать её, вдова! Я же всё ещё твоя, блять, жена по паспорту! На хер иди, муж поганый!

Напоследок Ида ещё разок толкнула Влада в грудь и выбежала из палаты, где их сын, ставший свидетелем скандала родителей, так и не проснулся. Жалкий трус так и остался стоять на том же месте, куда его пригвоздила жена своими словами. Она всё знала, всё это время, знала, что первым их обоих предал он, на нём лежит вся вина…

Глава 8

Она снова ревела белугой… Стоило ей выбежать за дверь палаты и спуститься вниз, Ида разразилась рыданиями до икоты, вызвала такси и продолжала пугать таксиста всю дорогу своим непрекращающимся воем раненой собаки. Хмурый узбек за рулём не решился спросить, что у неё случилось, итак все было понятно — кто-то умер в той больнице, откуда он её забирал.

На самом деле это Ида будто ожила. Три года она и вправду будто плавала в аквариуме с толстыми стенками, почти без связи с внешним миром и самой собой. Всё её время и мысли съедали решение бытовых и денежных вопросов, непроходящий страх и тоска по сыну, она будто ничего не чувствовала. Лишь улыбка дочери трогала её сердце лёгким дуновением ветерка радости, все остальные чувства и мысли оставались запечатанными под семью замками. Теперь замки грубо сорвали, и торнадо из эмоций подхватил Иду, взметнув ввысь и с размаху просив об землю, и закрутился на новый виток урагана. Она давно не испытывала столько чувств сразу, и её разрывало ими изнутри, выливаясь наружу потоком слёз.

Острее всего она чувствовала гнев, на своего растяпу мужа, который строил из себя защитника, а на деле ни его сила, ни деньги не спасли ни сына, ни её.

Три года назад, как оказалось, это он просто так её выгнал, чтобы обратно принять через пару недель, пока на радостях всех шлюх в борделях перетрахает. Ему то теперь можно! Как карт-бланш получил — ему же жена изменила!

Он не извинился за свой трах с брюнеткой, только блеял что-то невразумительное, как овца на стрижке. Как же Ида хотела врезать по его роже, и откуда она только взяла смелости с ним так разговаривать? Гнев и злость говорили за неё, и неожиданно, ей это понравилось, не быть терпилой, слабовольной женщиной, а сказать в лицо то, что думает и защитить себя самой. Только расплакалась с непривычки. Сильная женщина плачет у окна в такси.

— Девушка, мы приехали. — осторожно сказал таксист, оборачиваясь через плечо.

— Где это мы? — всхлипнула она, оглядываясь вокруг и не узнавая дом.

— Ваш адрес.

Оказалось, Ида ошиблась в номере дома, надо было возвращаться на два квартала назад, но она решила пройтись пешком.

— Спасибо. — икнула она напоследок и вышла из машины нетвёрдой походкой.

В предрассветной тишине мимо проезжали одинокие машины, в основном желтые такси, пока плачущая женщина брела домой, обнимая себя за плечи. Проходя мимо витрины магазина, она мельком взглянула на себя в отражение и заметила, что за ней кто-то идёт. Витрина закончилась, скрыв от неё преследователя, а приключения Иды только начались.

Она ускорила шаг и сразу прекратила истерику, загнанная лань снова стала добычей, не время слезы лить. До дома оставалось совсем немного, и как назло рядом не было ни людей, ни машин, Ида трясущимися руками почти уже достала телефон из кармана джинс, так чтобы не было видно преследователю, что она делает. Как вдруг её схватили сзади за волосы и зажали рот рукой.