Доктор Sex (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

- Позвольте... - протискивается он в ординаторскую.

Я стою как овечка, судьба которой решается в ее присутствии.

"Со свету сживет"...

И это панибратское - "Костя"...

И у овечек тоже иногда прорезаются зубы. Вот как у меня на Зубаревух сейчас!

- Ваше слово для меня закон, Татьяна Борисовна, - с иронией. - Но я обещал самому Бергману, сами понимаете... Из двух господ выбирай вышестоящего.

Разводит руками.

- Не опоздай на летучку, - недовольно.

- Ни в коем случае, Татьяна Борисовна! - с очевидно наигранным подобострастием.

- Шут... - одними губами бросает ему.

Уходит.

- Почему она "тыкает", - с неприязнью смотрю ей вслед.

- Ну вот так бывает... Сначала ты такаешь... Потом - тебе.

- Что? - чувствуются мне какие-то скабрезные нотки.

Всё-таки, Истомин хам. Но мне влюбленной дуре, теперь кажется, что даже это в нем очаровательно!

- Чай пей, говорю, и поменьше с ней пересекайся.

Он стаскивает пончик из коробки. Делает глоток моего чая.

- Мм! - обжигает губы. - Всё, я в пытошную, на летучку.

- Аа... Куда Вы меня сосватали?

- Скоро узнаешь...

Глава 26. Консилиум

Мы втроём идём следом за Истоминым.

- Надежда Ивановна, мы ушли, - предупреждает пожилую медсестру на посту Истомин.

Путь преграждает Зубарева.

- Никуда вы не ушли. Студенты сейчас дружно всей группой идут в анатомичку, в морг. Я уже договорилась.

- Пусть идут, - не спорит он. - Кроме Няшиной. На счёт ее я предупреждал.

- А кто в отделении работать будет, Константин Захарович?

- Как кто? А как же Вы? У меня вот - консилиум с Бергманом. А Вас же вроде бы не приглашали? - позитивно и с улыбкой. - Так что отделение сегодня всё Ваше, Татьяна Борисовна.

Ой, переигрываете, Константин Захарович, с позитивом!

У меня перехватывает дыхание от искр между ними.

И мне ревниво... Я не могу понять однозначно природу этих их перепалок.

- Люба... Иди, лифт придержи, - подталкивает меня в спину.

Я не слышу, но вижу, как они обмениваются ядовитыми любезностями.

Он догоняет меня, заходя следом в лифт.

Надув губы, смотрю не ему в глаза, а в зеркало - себе.

Ну, не могу контролировать! В груди горит...

Рывком разворачивая к себе, впивается в губы. Вскрикнув, прижимаю ладонь к его щеке, пытаясь хоть немного контролировать это нападение.

- Хочу тебя... - хриплый выдох мне в губы.

Двери лифта открываются. Он чуть отстраняется.

Кто-то заходит к нам...

Истомин расфокусированно и равнодушно смотрит перед собой, как будто мы не целовались мгновение назад. Только ресницы медленно смыкаются, чуть дольше оставаясь сомкнутыми, чем положено.

Мы выходим из лифта на первом.

- Блеск для губ... - прокашливаюсь я тихо.

- Черт... Не пользуйся, пожалуйста, в больнице.

Это обещание целовать?..

Поджимая губы, стараюсь не улыбаться, и не слишком ярко цвести.

Протягиваю ему влажные салфетки.

- Куда мы идём? - едва поспеваю я за шагом Истомина.

- К небожителям, - вытирает губы.

- Небожителям?..

- Бергман - один из лучших сосудистых хирургов. Хасанов - один из лучших нейрохирургов страны. Державин - талантливый травматолог и остеопат. Чадов на данный момент самый опытный в больнице анестезиолог. Юлия Юрьевна Чадова - представитель конфликтного комитета больницы. Я... неплохой диагност. А... Ну и Марго, кивает мне на идущую впереди санитарку в зелёной форме.

- Санитарка?

- Теперь - да. А в прошлом талантливый иммунолог-онколог.

- Не поняла?

- Марго заигралась. И нарушая все протоколы взялась лечить смертников. Одного спасла, второй погиб. Он бы и так погиб, но... родственники подали в суд. И доказали нарушение протокола. Ей запрещена практика. Теперь она санитарка.

- Оу... Как грустно. А почему больница ее не защитила?

- Юристы делали, что могли. Ее не посадили. Но...

Разглядываю ее на повороте. Яркая... С короткой стрижкой и тату на затылке. Тонкая, но спортивная. В руке зажата пачка сигарет. Может, на пару лет постарше Истомина. Чуть резковатое выражение лица.

- Никогда не делай как Марго, Любовь Романовна. Тебе все время будет хотеться... Поверь мне. Но - нет.

Вздыхаю.

- Не вздыхай. Марго очень уважаемая "санитарка", которая живёт на премиях от самого Бергмана. И не занимается грязной работой.

- Нелегал?

- Ага...

Мы заходим в маленький конференц-зал. Все уже на местах. Марго садится не за стол, а отдельно у окна.

- А что тут делаю я? - шепчу тихо, ища глазами куда сесть.

- Знакомьтесь коллеги, - неожиданно повышает голос Истомин. - Это Любовь Романовна Няшина. Наш практикант. Именно она поставила пациенту диагноз. Я счел, что будет неплохо, если она поприсутствует на консилиуме. Никто не возражает?

Спонсор моей неловкости...

Стою, рдею как пионерка.

- Здравствуйте! - слепо смотрю в лица "небожителям", делая чуть заметный реверанс.

Эти полубоги ежедневно жизни и судьбы спасают, вообще-то.

Никто не возражает.

- Очень отрадно знать, что растет достойная смена, - комментирует главврач Бергман, делая приглашающий жест рукой.

- Присаживайтесь, - отодвигает мне стул Истомин рядом с собой, с краю стола.

Мне очень неловко, что Марго сидит не за овальным столом со всеми, а я - да.

Она висит в телефоне, не поднимая глаз.

И только Истомин начинает говорить, как дверь открывается ещё раз.

Татьяна Борисовна...

Та-дам!

- Доброе утро, уважаемые коллеги. Вы не против, если я поучаствую?

Улыбка у нее хищная. Потому что глаза не улыбаются. И вообще, напряжена.

- Эм... Будем рады, Татьяна Борисовна, - дипломатично приглашает Бергман.

А у меня есть право вето? Вряд ли... Зубарева - не небожитель, - подсказывает мне интуиция. Стерва и карьеристка.

- Всё-таки, мой пациент, - присаживается она.

- Да? - дёргает бровью Хасанов, - А я думал Истомина.

- Они все мои, - улыбается ему Зубарева. - В твоём же отделении - все твои, независимо от того, кому ты пациента перепоручил.

- Начнем! - прерывает их Бергман, поглядывая на часы.

Я внимательно слушаю Истомина. Все слушают.

У пациента агрессивная опухоль, хондросаркома. Агрессивная - потому что иммунитет ее не обнаруживает. Опухоль маленькая, но прогноз - прорастает во все ткани очень быстро. Просто удалить не вариант, потому что в позвоночном столбе множество доброкачественных опухолей и по всей видимости это перерождение на фоне иммунного сбоя...

Все поворачиваются в сторону Марго.

- Я знаю только один способ. И поэтому я здесь, а вы там, - кивает она на стол и свой стул.

Снова погружается в телефон.

Повисает пауза. Все думают.

- Что она имеет в виду? - шепчу я.

- Она инфицировала опухоли пациентов агрессивными инфекциями, к которым у пациента был выработан иммунитет, чтобы иммунная система могла их обнаружить, - тихо поясняет Костя.

- Ого...

- У меня предложение, - взмахивает рукой Зубарева. - Мы отдаем пациентку в онкологию. И выдыхаем. Никаких нарушений протокола быть не должно.

- Хороним, короче... - хмыкает Марго.

- Ну отчего же хороним?! - агрессивно. - Там врачи покомпетентней Вас, Маргарита Андреевна.

- Да ну?

- Иначе, Вы были бы здесь, а не у окна! - кладёт ладони на стол.

- Коллеги, попрошу без перехода на личности, - прерывает перепалку Бергман.

- Я против, - взмахивает рукой Юлия Юрьевна. - В интересах пациента на данный момент остаться в нашей нейрохирургии у доктора Хасанова. Никто кроме него не удалит эти опухоли. Да и Карл Ильич здесь. Опухоль питают крупные сосуды...

- А какой прогноз у пациента, если лечить его по протоколу? - шепчу я расстроенно.

Мне сначала было лестно, что я смогла поставить правильный диагноз. Это тоже делало меня капельку небожителем. А теперь ни черта не лестно, потому что диагноз все равно приговор. Нельзя вылечить?..