— А что? — спрашиваю я. — Не нравится?
— Там данные! Там… работа моя. Бизнес… Ты что натворил?! Ты сломал мой ноутбук!
— Скажи спасибо, что я не пробил тебе голову. За все твои выкрутасы в отношении мамы. Ты охренел совсем? Ты ее видел, вообще?! Она вся в синяках! Ты… — сжимаю кулаки.
Отец выпрямляется на кровати, в глазах застыла злость, но потом она уступает место досаде и чувству вины.
Я вижу эти эмоции и понимаю, что Константин не соврал и не приукрасил, мой отец, реально, нанял ублюдков, чтобы они припугнули маму.
— Бляяяяя.… — тяну, закрыв лицо руками. — Ебаный стыд! Это правда… Ебаный… стыд! Да как ты мог?! Ебаааать.… Это же пиздец, бать! Это даже не дно… Днище!
— Я принял неверное решение, — огрызается он. — Оступился. Не так подумал. Я уже поплатился за это… И мама… Да, она обижена, но я верну ее расположение, и добьюсь…
— Чего? Развода?
— Нет. Развода не будет…
— Да ну? А она уже предложение руки и сердца приняла от другого мужчины. И с будущим отчимом меня познакомила.
Отец поперхнулся и начал кашлять, едва не задохнувшись. Потом долго лежал, хрипел на боку, вращая глазами, как рыба, у которой вырвали жабры и бросили на песок подыхать.
Даже жалко его стало… но жалость эта была липкой, и от нее хотелось помыться.
— Это бред! Ты.… шутишь. Не может этого быть! Она… жена моя. Она меня любит… Не могла так быстро разлюбить, не могла…
— Пап, ты все про себя. Да про себя.… А ты сам… Любишь ее?
— Конечно, — отвечает он.
— Думаю, нет. Если бы ты любил… Не позволил бы, чтобы кто-то ее напугал и, тем более, пальцем коснулся. Я лишь представил, на миг… будто вы с мамой — это я и Катя, и я… даже в самом кошмарном сне не могу представить, чтобы я на такое подписался! А ты, пап.… Короче, ты все просрал.
— Это все глупости. Из-за того видео… Ничего же не было. Ничего! — говорит он.
Но это уже не имеет значения.
Отвел он потом отдельно ту девку или нет…
То, что он сделал потом, непростительно.
Мама с папой разведутся, не потому, что он ей изменил, нет…
Они разведутся, потому что он обидел ее так, что подобное прощать не стоит.
Я первым буду стоять на том, что так верно.
Такое… нельзя… допускать в отношении любимой женщины.
Мою маму не позволено так обижать никому, даже отцу.…
Пусть только выздоровеет, я ему сам рожу подрихтую!
— Девок, кстати, мамина подруга заказала. Карина которая. Она и съемку заказала… И распространила видео, как я понимаю, тоже она. Масла в огонь подлила.
— Карина? — взгляд отца стал осмысленным. — Курва. Сука. Стерва… Ах ты суууукаааа…. — протягивает. — Падла. Не пережила отказа! Мстить пошла.
— Что?
— То! Подкатывала она ко мне… Я был выпившим, она настойчиво лезла ко мне в трусы. Но я все-таки ее послал. Я, чё, дурак, что ли.… гадить с бабой, с которой дружит моя жена… Ты посмотри, — усмехается.
Замолкает, уходит в себя.
Я вдруг понимаю, что больше нет причин здесь оставаться.
Устал… Вымотала меня эта история.
Друзья и приятели интересуются, чё да как, и я по их реакциям, по словам, которые они говорят, начинаю отсеивать тех, с кем можно дружить дальше, поддерживать отношения, и тех, на кого можно болт забить — в их словах одни подъебки и тупые советы, способные навредить ещё больше.
— Я пойду, наверное. Дашка, вроде, хотела зайти.
— Даша… — отец вдруг забеспокоился. — Даша тоже… в курсе?
— Ее там не было. Но, думаю, это вопрос времени. Лучше будет, если сам объяснишь, почему вы с мамой расходитесь.
— Мы не разойдемся! — выкрикивает отчаянно.
В его голосе я отчетливо слышу холодный, разъедающий душу липкий страх, который сжимается вокруг горла петлей.
— Пап. Я видел маму и видел ее нового… мужчину. Без вариантов. Ты ее потерял.
— Помоги мне. Устрой встречу… Я должен объясниться. Извиниться. Она поймет… Услышит. Услышит меня! Мы же вместе… Я столько лет с ней…. Как мы можем расстаться насовсем? — он растерян. — Она услышит… — повторяет неуверенно.
— Пап….
— Устрой встречу!
— Сам. Если хочешь поговорить с ней, давай сам, идет? Добивайся, стучи, проси. Я не помогу.
— Ты…. — сипит. — Ты сын мой или кто?! Ты мне — сын?! Или Иуда?!
— Пусть буду Иудой, — вздыхаю. — Иуда тоже был чьим-то сыном…
Выхожу, оставив отца.
На сердце печаль.
Я хочу закрыть глаза и снова стать маленьким, бежать через зебру вприпрыжку.
Как в одном из моих самых теплых детских воспоминаний.
Одна рука уютно лежит в маминой ладони, а вторая — в крепкой, горячей ладони отца. Он приподнимает меня повыше, над горячим асфальтом, нагретым солнцем, и мы смеемся…
Хочу вот так — бежать без забот вперед и не знать, что бывают расставания, от которых сердце вдребезги…
Сердцу не хочется принимать горькую пилюлю опыта.
Но я уже не тот пятилетний мальчишка, и понимаю, что лекарства бывают горькими.
Горькими и действенными.
Глава 34
Макар
Забрасываю несколько таблеток обезболивающего и запиваю их водой, заметив, что в кулере почти не осталось воды, а рядом с аппаратом выстроилась уже целых два пустых бутыля.
Когда они успели здесь собраться?
Мысль мелькает, но перебивается звуком клаксона авто.
Знакомого до дрожи, до ответного дзынь ниже пупка…
До приятных мурашек вдоль позвоночника…
Если в этом мире можно что-то любить из неодушевленного, то вот она… моя любовь….
Моя раритетная тачка.
Забыв о том, что у меня, в общем-то, ещё кое-что в теле довольно сильно болит и ноет, я вылетаю из дома в одних трусах и майке.
Застываю.
Он, мой резвый конь
Он.…
Мой любимчик!
Здесь…
И она… жена… тоже….
Вылезает из моей машины, хлопает по лакированному боку авто и улыбается.
— Привет, Макар.
Я рад так, что просто охуеть можно.
Рад возвращению машины и жены.
Так и хочется показать все кукан: я же говорил, вернется, но потом…
Я замечаю, как из тачки выбирается шкафоподобный мужик, который сверлит меня нехорошим взглядом.
Узнаю в нем того, кто поправил мне фейс.
Судя по всему, он — тот самый новый будущий муж моей жены.
Вообще-то мы ещё женаты.
Это вообще, законно, делать замужней женщине предложение?!
— Привет. Алла.
Радость внутри вмиг стынет.
Как жирок на баранине — застывает в момент и становится противным, склизким…
— Поговорим? — предлагает жена.
— Наедине! — складываю руки под грудью.
— Войди в дом, оденься, и только потом будешь говорить с моей невестой! — заявляет бугай. — Или никаких разговоров наедине, — бросает взгляд на Аллу.
Она согласно кивает.
— Правда, Макар. Приоденься, — просит и добавляет тише. — И смени майку, ты дырку в ней прожег и пятно посадил.
Вот, заботится! Заботится она обо мне, цепляюсь за эту крохотную, соломинку, которая переламывается в тот же миг насмешливой фразой.
— Ей просто тебя жалко и противно, приятель.
Сука.
Промолчать не мог, что ли?
Я вхожу в дом, матерясь.
Подумаешь, дырку прожег… Пятно поставил. И что.…
Трагедия? Конец света?!
Но потом я вдруг замечаю запустение, которое царит в доме.
Словно до этого мое зрение было замылено, но сейчас оно резко приобрело прежний фокус.
На всех поверхностях тонкий слой пыли: я не убирался и не вызывал клининг.
Мусор собирал в мешки, но не доносил их до мусорного бака.
Поначалу было не до того, после выписки из больницы…
Потом надеялся, что Дашка придет и приберется, она обещала. Но потом у нее заболел сынишка, и она, разумеется, не пришла, а я.…
Сам ничего не делал и вот… результат.
Немного засрался.
Мигом уберу.
Хватаюсь за одно, за другое… Чёрт….
Все из рук валится, и я в гостиной, которая превращена в хаос.
