В объятиях его жестокости (СИ) - Северова Нина

– Пожрем и дальше поедем, – Батыр шлёпает меня по пятой точке, стоит мне только выйти из машины. Стоянка у кафе пустая почему-то. Но может время такое.

Я не сильно хочу есть, но всё-таки соглашаюсь на плов и овощной салат. Когда нам приносят заказ, я вижу среди официанток Дарину. Сердце неприятно сжимается. Я помню, что случилось, когда мы были здесь по пути в Анапу.

– Чего напряглась? – Батыр упирается локтями в стол и смотрит на меня. Глаза как лезвие. Чуть в сторону и всё. Какой же… Красивый.

– Там Дарина.

– И?

– Ну… мы заберём ее домой? – разглядываю острый подбородок. Почему-то меня удивляет, что Батыр бреется каждое утро.

– Здесь её дом, сладкая, – Батыр лениво откидывается назад. Асылжан даже не смотрит на Дарину, разве это не странно? У них всё-таки были отношения. Наверное. Ну, секс же был.

Дарина видит нас и практически убегает в сторону кухни. Становится не по себе. Выглядит она вроде нормально, но с такого расстояния сильно не рассмотришь. Переживаю, что Батыр перегнул.

– Может всё-таки, – кладу руку ему на колено.

– Не может, Ксю-ша, не может, – сжимает мою ладонь.

Асылжан всё это время наблюдал за нами. Он всегда рядом, но иногда кажется, что его будто и нет. У нас взаимная антипатия, которую не замечает Батыр. Но может мне кажется. Хотя… какая разница какие у нас отношения, мы даже не разговариваем.

– Приятного аппетита, – официантка приносит заказ и быстро уходит. Едим в тишине, желудок немного побаливает. Когда начинаются только первые признаки вот этих болей, с меня сразу сходит семь потов. Вроде питаюсь нормально, что такое тогда.

– Ты мало поела, – Батыр ковыряется зубочисткой в зубах. – Не понравилось?

– Живот болит, не лезет больше.

– Почему болит? – бросает палочку в тарелку.

– Не знаю, жирное может ела накануне.

– Таблетки есть с собой? – встаём из-за стола.

– Нет. Давно не болело, я не подумала взять с собой. Всё нормально, – беру Батыра за руку и подмечаю, какой моя ладонь кажется маленькой по сравнению с его.

– Заставляешь меня переживать, сладкая, – убирает мои волосы за уши. – Давай в аптеку заедем?

– Не надо, дома всё есть. Сейчас полежу и отпустит.

– Ладно, но не терпи, если больно, скажи сразу, – открывает заднюю дверь. Мы садимся и я забираюсь к нему на колени. Впервые позволяю себе это. Батыр подхватывает меня под попу, придерживает. Устраиваюсь у него на плече и стараюсь не думать о боли в животе. Кое-как засыпаю.

Просыпаюсь от грохота и удара. Открываю глаза за секунду как впечататься в спинку пассажирского сиденья.

– Батыр, – поворачиваюсь, а он стаскивает меня вниз.

– Не поднимайся, голову вниз, – держит ладонь у меня на затылке, практически упираюсь лицом в ботинок.

Ничего не вижу, но всё хорошо слышу. Гул машины, Асылжан и Батыр перебрасываются фразами на казахском. Какой-то звук… По нам стреляют?!

Батыр тянется в бок, что-то достает под водительским сиденьем. Я знаю, что там лежит сумка с оружием. Мы в перестрелке? Опять этот звук. Да, по нам снова стреляют. Вскрикиваю, когда машина резко поворачивает и меня отбрасывает в сторону.

– Батыр, – плачу от страха.

– Не поднимайся. Сейчас проскочим, потерпи, сладкая, – быстро проводит рукой по моей щеке, пальцы холодные. Меня вот-вот вырвет от нервов, тело сковывает спазмом.

Асылжан что-то выкрикивает и в этот момент мы во что-то врезаемся. Меня отбрасывает наверх и в сторону, ударяюсь головой об стекло задней двери. Последнее, что слышу – это крик Батыра.

Не проскочили.

Глава 30. Ксюша

Голова болит ужасно. Раскалывается пополам. В глазах темно, в ушах непонятный гул. Веки будто свинцовые. Потихоньку открываю глаза. Что я, где я и какой сейчас год?

Я… не в квартире и не в больнице. Темное серое помещение, похожее на подвал. Тошнота подкатывает к горлу. Ненавижу замкнутые пространства.

Батыра нет. Никого нет. Кадры проскальзывают в памяти: началась стрельба, в нас врезались, а потом ничего не помню. Смотрю по сторонам, я лежу на полу. Холодный бетон обжигает икры. Медленно сажусь, голова так кружится, что меня выворачивает.

Мне страшно. И еще холодно. Слезы катятся сами. Где Батыр? Он ведь живой?

Упираюсь спиной в стену, стараюсь дышать ровно и не дрожать. Чем я спокойнее, тем меньше чувствую тошноту.

Не знаю сколько проходит времени. Наверное, я задремала даже. Звук открывающейся двери окатывает холодным потом.

– Проснулась, спящая красавица? – заходит мужчина лет пятидесяти. Он такой же, как Батыр, из этого же мира. Светлая рубашка расстегнута до живота, на груди золотой крест. Настолько огромный, будто с купола церкви украл. Мужчина весь в татуировках. Страшный до отвращения. – Чего молчишь?

– Где Батыр? – голос хрипит.

– Там, откуда не возвращаются, – щелкает зажигалкой и от этого звука у меня голова еще сильнее болит.

– Он хотя бы… живой? – держусь руками за виски.

– Пока, да. Но это вопрос времени.

– А я вам зачем?

– Чтобы хахаль твой сговорчивее был. Никто тебя насиловать не будет, нахрен ты нужна после него. Но посидишь тут, может покричишь, чтобы он послушал, – ухмыляется.

Это ведь хорошо, что не будут насиловать? Да, наверное. Мысли так путаются, я даже думаю какой-то бред.

– Значит, не отпустите?

– Нет. Пока дела не сделаем, будешь здесь торчать. Жрачку позже принесут, – отрыгивает. Господи, какой же мерзкий.

– Голова болит сильно, таблетку дайте… Пожалуйста, – опускаю голову вниз и сдерживаю рвотные позывы.

– Посмотрим, что есть. Но вряд ли с дырой в голове это поможет. А врача нет возможности притащить.

– В смысле с дырой в голове?

– Приложилась ты нормально, не чувствуешь что ли?

Чувствую, но ничего не понимаю. Медленно поднимаю руку, трогаю затылок. Волосы слиплись, смотрю на пальцы – кровь. Я отлетела в окно, наверное, поранила голову.

Батыр, почему ты не приходишь? Пожалуйста. Мне плохо.

Отключаюсь.

Прихожу в себя от запаха еды, но меня опять мутит. Открываю глаза, что-то похожее на макароны с тушёнкой стоит на полу. Я даже не слышала, как кто-то вошёл.

Нет сил есть. И, честно говоря, нет желания. Вспоминаю сквозь сон, что у меня болел живот, когда мы ехали домой. Хорошо, что сейчас не болит. Или я просто не чувствую. Без разницы. Больше пугает, что Батыра нет рядом.

Они убьют его? Наверное. Такие люди всегда заканчивают одинаково. Или смерть или тюрьма. И я не знаю, что хуже.

Я… скучаю. Зачем вообще это всё началось между нами? Почему он не прошел мимо или потом не отпустил? Теперь мы оба пострадали. И Асылжан тоже. Фу, он тоже неприятный. Почему я о нем сейчас думаю?

Ничего не понимаю.

В этом странном коматозном состоянии проходят… недели. Мне не говорят числа и дни недели, но я считаю по приходам в этот подвал. Два раза в день, в одно время. Стакан воды и какая-то еда. Приносит один и тот же мужчина, он хромает. Я никогда не видела его лица, потому что просто не смотрю. Мне неважно как он выглядит. Это всё равно ничего не изменит.

Меня постоянно рвет, на голодный желудок и на сытый. Голова болит, в глазах всё плывет. Кажется, я все время сплю, даже когда бодрствую.

Мысли путаются. Я будто схожу с ума, но всё ещё не перехожу за эту грань.

Я хочу к нему. Чтобы запах чувствовать, чтобы… Неважно. Просто чтобы рядом был. Смотреть, как в очередной раз курит и ведёт головой. Как кусает губы и так лениво улыбается.

Руки эти… Всегда оставляющие синяки. Губы, которые не целуют, а грызут.

Батыр, мой жестокий, но такой… любимый. Почему раньше не сказала ему об этом? А если не успею? Если уже всё, поздно?

Пожалуйста. Пусть я останусь здесь, но ты, пожалуйста… Просто живи.

Глава 31. Батырхан

Бабушка говорила в детстве, если много пить молока и есть творога – будет много кальция в организме, кости станут крепкими. И не врала старушка моя.