Сводные. Игра на желание (СИ) - Арро Агния

— Мне все равно не понравилось! — кричу ей вслед.

Она передергивает плечами и скрывается за поворотом. На меня удивленно смотрит охранник.

— Вот бабы, а, — развожу руками. — Вместо того, чтобы порадоваться тому, что ее трахнул мальчик на пятнадцать лет моложе, она еще нос воротит. Ну ты прикинь! — делаю максимально скорбную рожу.

Охранник сочувствующе пожимает мою ладонь, а я чувствую взгляд, прожигающий спину в районе лопаток.

— Толмачев, а пойдем-ка со мной в кабинет, — приглашает зам нашего декана.

— Не, вы извините, я сестру жду. Папе обещал забрать. Дождик там, — честно хлопаю ресницами.

— Сестру? — не сразу понимает она.

— Ага. Сводную. А вы чего хотели то? — раскачиваюсь с пятки на носок и обратно.

— Обсудить с тобой приватно то, что я совершенно случайно сейчас услышала, — шепчет она, сделав еще шаг ко мне.

— Простите. Я как истинный джентльмен, да еще и с разбитым сердцем, интимными подробностями не делюсь.

— Ну ты не ерничай мне, Толмачев! А то я не знаю, какой ты засранец! Но это действительно очень серьезно, — настаивает она.

— Верю. Но я вам уже все сказал. А вот и Лада! — радостно распахиваю ей свои объятия. Сводная замирает с приоткрытым ртом. — Поехали, у нас еще такие планы, — многообещающе улыбаюсь ей. — Погода отвратительная, но свидание никто не отменял.

— Так она же тебе сестра, — вмешивается охранник.

— Так сводная же, — напоминаю ему. — Лада, пойдем, — беру девочку за руку и тяну к выходу. — Ты же любишь со мной разговаривать, — обнимаю ее за талию, стараясь укрыть своей курткой, пока мы практически бежим до парковки. — Вот сейчас мы сядем где-нибудь в кафе, и я расскажу тебе, как интересно прошел мой день.

Глава 25

Лада

— Мама? — отступаю в сторону, пропуская ее в квартиру. С мокрого зонта на пол стекает вода. Забираю его, уношу сушиться в другую комнату, пока она раздевается.

— Уже навела красоту, — улыбается, присаживаясь в кресло и вытягивая вперед уставшие ноги.

— Потихоньку устраиваю под себя. Надеюсь, ты не против.

— Конечно, нет. В понедельник приедет бригада. Покажешь им, что нужно сделать.

— Знаю. Мне дядя Влад звонил. А ты чего так поздно? Чай будешь?

— Не откажусь, — кивает она, разминает шею круговыми движениями головы и поднимается.

Идем на кухню. Я ставлю чайник. Достаю из холодильника тарелку с нарезанным сыром, оставшимся с завтрака. К нему дорезаю сладкую сдобную булочку. Мама улыбается. Да, я не изменяю своим детским привычкам сочетать сладкое и соленое. Вкусно же!

— У тебя щеки горят. Ты не заболела, детка? — мама порывается встать с табуретки, чтобы потрогать мой лоб.

А я улыбаюсь и быстро отворачиваюсь, потому что знаю, как глупо и смущенно выглядит сейчас моя улыбка. Я видела ее в зеркале.

Это Кит виноват. После занятий он отвёз меня в очень уютную кофейню со свечками - светильниками на столиках, приглушенным светом и легкой, едва слышимой музыкой. Заказал нам по чашке кофе с фирменным чизкейком от заведения и в этом невероятно романтическом, несвойственном Толмачеву антураже, он в мельчайших подробностях рассказал, как прошел его день начиная с посиделок у окна в моей комнате, заканчивая тем, что он делал в душе, глядя на мое фото, и что чувствовал при этом, и о чем фантазировал. Его возбужденный взгляд до сих пор стоит у меня перед глазами, а в ушах звенят слова: "Я взял свой член в руку..."

Я не могу не краснеть!

У меня вся кожа горит огнем, а низ живота пылает и тянет. У Кита всегда получается делать это со мной. О нем невозможно не думать. Он просто не позволяет, придумывая все новые и новые способы засесть у меня в голове.

Вот и сейчас дыхание участилось, губы ноют, требуя его поцелуев, а руки так и мечтают обнять за сильную шею этого обаятельного и невыносимо пошлого гада!

Наливая нам с мамой чай, немного успокаиваюсь.

— Я не заболела, мам. Холодно сегодня, а мы гуляли с Кириллом и вернулись недавно, — говорю удобную для нее правду. — Как дела на работе?

— Да нормально, — отмахивается она. — Что ей сделается, этой работе? Ты все же решила продолжить отношения с Кириллом.

Хоть это и не вопрос, я киваю на ее высказывание.

— Неспокойно мне, детка. Весь день сосет вот здесь, — прикладывает кулак к солнечному сплетению. — Тревожно за тебя.

— Мама, — улыбнувшись, оставляю свой чай, подхожу к ней, опускаюсь на пол и кладу голову ей на колени. Она гладит меня по волосам ладонью.

— Моя влюбленная дурочка, — вздыхает с тоской. — Сожжёт он твои крылья.

— Или, наоборот, поднимет так высоко, что я увижу звезды, — целую мамочку в колено.

— Падать с высоты звезд будет еще больнее.

— Ну ты же меня подхватишь? — тепло улыбаюсь ей.

— А куда я денусь? Но хотелось бы, чтобы не падала, хоть я и понимаю, что это уже невозможно.

Мы пьем с ней чай, растаскивая весь сыр с тарелки. Она все же рассказывает, чего вытворяла ее малышня сегодня, а меня переполняет уютное счастье. Я так соскучилась по нашей маленькой кухне, по таким посиделкам с мамой, когда она уставшая приходит с работы, а ее глаза все равно сияют, потому что она любит то, что делает. Мне бы очень хотелось однажды также любить дело, которым я буду заниматься.

— За мной приехали, — вздыхает мама, глянув на экран мобильного, лежащего рядом с ней на столе.

Дядя Влад в отъезде до выходных, но он все равно заботится о маме. Машину вот прислал, чтобы она на такси не ездила.

— Проводишь?

Я быстро накидываю курточку, всовываю босые ноги в кроссовки и иду с ней на улицу. Прощаемся под козырьком. Водитель моргает мне фарами, и машина скрывается под пеленой непрекращающегося дождя.

Поежившись от порыва холодного ветра и капель, попавших на ноги, бегу к себе. Надо сосредоточиться на подготовке к контрольной.

У меня получается. И я даже засыпаю, а просыпаюсь под утро с вновь горящей кожей и невыносимым желанием, скопившимся между бедер. Мне приснился очень откровенный сон. И это снова Кит! Последствия наших с ним посиделок в кафе.

Принимаю холодный душ и решаю уже не ложиться. За окном еще темно. Лить, наконец, перестало, что не может не радовать.

Пожар, разгоревшийся внутри меня, приходится тушить сначала холодным душем, а потом клацать по чашке зубами, отогреваясь горячим чаем.

Кирилл приезжает в семь, как и все предыдущие дни. Одной рукой держится за руль, во второй у него бумажный стаканчик с кофе. Сонный, слегка взъерошенный. Подставляет щеку для поцелуя. Мажу губами по прохладной коже. Он удовлетворенно улыбается и протягивает мне второй стаканчик кофе с подставки.

— Доброе утро, — голос еще хриплый, будто он только-только проснулся.

— Не уверена, — делаю глоток бодрящего, ароматного напитка.

— Что такое? Моя девочка не выспалась? — хитро усмехается он.

— Занималась! — вру. Бесит, потому что!

— Чем? — вкрадчиво интересуется этот гад.

— К контрольной готовилась, Кит! Поехали уже, иначе на Свердлова встанем в пробку и опоздаем, а у нас день сегодня начинается с английского, — страдальчески вздыхаю я.

Толмачев послушно заводит машину и вывозит нас на главную дорогу. Повезло. Пробку мы все же успеваем проскочить на стадии ее зарождения. В универ успели вовремя. В аудиторию входим вместе. Кит тянет меня за руку к месту, где я обычно сижу, и устраивается рядом. Вокруг все так же никто не садится, но я успела привыкнуть и даже нарисовала себе плюсы этой ситуации. Например, ничья болтовня не отвлекает от лекции.

Со звонком в аудиторию входит высокий мужчина в сером костюме с острым, внимательным взглядом.

— Good morning, students, — разносится по залу приятным баритоном, и женская часть курса тихо вздыхает, устремляя взгляды на преподавателя.

Каюсь, тоже засмотрелась на красивого мужчину с внутренним стержнем, который видно во всем от его взгляда до жестов.