Высокие ставки (ЛП) - Рейн Пайпер

— Я думала, ты хочешь попробовать, насколько я сладкая?

Он не убирает руку со своего члена, приближаясь на несколько дюймов, пока его горячий рот не накрывает мой палец, посасывая и вращая языком во рту. Мой палец выскакивает изо рта, и в уголках его губ появляется удовлетворенная улыбка.

— Ммм, — стонет он. — Это отличный аперитив.

Наклонившись, он толкает мои бёдра вверх и расставляет ноги шире.

Он груб и не извиняется, и, боже, меня это возбуждает.

— Смотри на меня, — приказывает он требовательным голосом.

Я пробую извиваться под его сильной хваткой, отчаянно пытаясь почувствовать на себе его язык. Моё сердцебиение забилось в горле, и я задыхаюсь, когда смотрю, как он всасывает мой клитор в рот. Его работа языком — полное совершенство. Я не могу представить ничего лучшего, пока это не стало сочетаться с его следующими словами.

— Если захочешь кончить, ты должна посмотреть на меня.

Его голос угрожающий и немного снисходительный, и к черту женскую свободу, потому что это чертовски заводит.

Я приподнимаюсь на локтях и восхищаюсь человеком, о котором думала больше раз, чем хочу признаться, с момента нашей первой встречи много лет назад. Я почти достигла нирваны, пока я наблюдала за тем, как Маркус Кент пирует у меня между ног.

Всё время, пока он играет с моим клитором, его пальцы ласкают сердцевину, ни разу не нарушая границ. Я отчаянно хочу заполучить хоть какую-то его часть внутри, и в конце концов он уступает моей непрошеной просьбе, когда я чувствую, как его пальцы погружаются в меня.

Я хнычу, отчаянно требуя большего.

Больше его, во мне, больше чего-либо.

Он дразнит меня языком, его пальцы всё ещё внутри меня. Мои глаза не слушаются и медленно закрываются, наслаждаясь эйфорией, которую может принести мне только он. Спустя несколько мгновений его большой палец массирует мой клитор. В комнате тихо, слышны только мои тихие стоны.

— Пожалуйста, Маркус. — Мне нужно облегчение, которое может принести только он.

— Тебе нужен мой рот? Открой глаза, — командует он, и я киваю, делая, как он говорит, всё моё тело горит.

Он опускает рот, и всё моё существо сотрясается от предвкушения снова почувствовать на себе его теплый рот.

Раздается звонок в дверь.

Маркус останавливается и смотрит на меня.

— Не останавливайся.

Он ухмыляется.

— Ты ждешь компанию?

Моему пронизанному похотью разуму требуется время, чтобы вспомнить, кто это мог быть.

— Просто пицца. Пожалуйста, Маркус, мне так нужно кончить.

Без дальнейших предисловий он сгибает пальцы и вводит их ещё глубже внутрь меня, в то же время его рот накрывает мой клитор, сосёт, кружит и безжалостно дразнит. Я сжимаю декоративную подушку, ткань сжимается в кулаках, когда понимаю, что раньше он относился ко мне ещё легко.

Через несколько секунд это происходит. Я лопнула, как передутый воздушный шар. Звёзды плывут передо мной, пока меня пронзает оргазм, мои стоны и всхлипы наполняют комнату, пока я свободно падаю обратно на землю.

В дверь снова звонят, и пальцы и рот Маркуса покидают моё тело. Я скучаю по ним мгновенно.

— Держу пари, что ты сейчас голодна. — Он смеётся, хватая джинсы и натягивая их.

Я сажусь на диван, быстро ищу свою майку и надеваю её обратно, затем набрасываю одеяло, висевшее на спинке дивана, на нижнюю часть тела.

Он открывает мою дверь с сексуальной ухмылкой и без футболки, так что я почти уверена, что продавец пиццы поймёт, почему нам потребовалось так много времени, чтобы открыть дверь.

— Деньги на столе, — кричу я.

Маркус не отвечает и не берёт деньги. Вместо этого я вижу, как он вытаскивает бумажник из заднего кармана. Минуту спустя он возвращается в гостиную с пиццей в руке и кладёт её на стол.

— Деньги у меня были наготове, — говорю я.

Он ухмыляется, направляясь на кухню.

— Ну, каким парнем я был бы, если бы не покормил тебя после того, как ты покормила меня?

Я смеюсь, отбрасываю одеяло и засовываю одну, а затем другую ногу в пижамные штаны.

Он возвращается в комнату с двумя тарелками на коробке пиццы и двумя бутылками пива.

— Твоё? — спрашивает он, держа в воздухе две бутылки пива, застрявшие между пальцами.

— Они принадлежат Аве, но я куплю ей немного, когда в следующий раз буду в магазине. — Я сажусь на край дивана и открываю коробку с пиццей. — Тебе действительно не обязательно было идти за моей пиццей.

— Ты гавайская девушка? — спрашивает он, заметив начинку из ветчины и ананаса. — Чтобы ты знала, я любитель мяса.

Меня это не удивляет. Есть что-то особенное в мужчинах из Бухты Предела. Они все гораздо более суровые и мужественные, чем те, что в Сан-Франциско.

— Возможно, нам придётся пойти на компромисс и разделить всё пополам, — говорю я с улыбкой, наслаждаясь тем фактом, что вижу новую сторону Маркуса.

На его лице появляется выражение притворного ужаса.

— Все знают, что ананас даже на половине пиццы портит всё.

Я смеюсь. Извечный ананас в дебатах о пицце.

Он открывает пиво и протягивает мне одно, одновременно делая глоток. Я наблюдаю, как его предплечья сгибаются от этого движения, и лёгкий прилив восторга охватывает мой живот. Эти предплечья только что помогли мне кончить пять минут назад.

— Ладно, может быть, тебе стоит начать питаться более здоровой пищей, — комментирую я, на что он изогнул бровь.

Он садится, и тогда я понимаю, что между нами всё теперь кажется другим. Нет никакого дискомфорта или неловкой тишины. Никакой враждебности по поводу того, что произошло много лет назад. Мы как друзья. Что ж, друзья с бонусами. Поразительными бонусами.

Взяв кусок пиццы, он кладёт его на тарелку и поворачивается ко мне. Поднеся его прямо к моим губам, он ждёт, пока я откушу. Мой рот открывается, и я откусываю небольшой кусочек. Он не отодвигает кусок пиццы.

— Ешь так, как будто меня здесь нет.

— Но ты здесь.

Он усмехается.

— Ешь, Кэт.

Я открываю рот и откусываю огромный кусок.

— Вот. — Наконец он убирает пиццу передо мной и сам откусывает.

Я проглатываю кусок и тянусь за пивом.

— Ты всегда такой властный? — Я делаю глоток и ставлю его обратно на стол.

Он пожимает плечами.

— Мне нравится контроль. — Выражение его лица становится серьёзным. — Не тот, что в стиле «ты ничего не можешь сделать, не сказав мне». Я не диктатор. Когда дело касается тебя, я просто думаю, что знаю, чего ты хочешь, и не хочу, чтобы ты боялась просить об этом и была рядом со мной самой собой.

— Как будто я разыгрывала какой-то спектакль.

Он доедает кусок пиццы, который мы, очевидно, сейчас делим, но наклоняется и хватает ещё один, поднося его к моим губам.

— Ты знаешь, как это может быть. Ты проводишь половину отношений с фальшивой версией кого-то, пока не проявится истинное лицо партнёра. Люди притворяются тем, кого, по их мнению, ты хочешь, пока они больше не могут этого делать.

Я кусаю пиццу и откидываюсь назад, наблюдая, как он откусывает свой кусок.

— Итак, — я указываю на него, всё ещё без футболки, расслабленно лежащего на диване, пока мы буквально делим каждый кусок пиццы, — ты настоящий?

Он снова пожимает плечами.

— Если не считать того факта, что я ем пиццу, которая мне не очень нравится, да. Но отношения — это всегда компромисс, верно?

Мы улыбаемся, и он снова кормит меня пиццей.

— Это намёк на то, что в следующий раз ты хочешь, чтобы я съела супермясную пиццу?

И снова чертово пожимание плечами. Когда этот человек стал таким равнодушным?

— Я не буду связывать тебя и морить голодом, пока ты не съешь её.

Мысль о том, что Маркус свяжет меня, вызывает у меня трепет. Но я откладываю это в сторону, поскольку мы пока лучше узнаём друг друга.

— Забавный факт, — говорю я. Он поворачивается на своём месте, доедая остаток куска, который его так глубоко обидел. — Раньше я была вегетарианкой.

Он съежился.