А моя зараза улыбается, прикрывая глаза.
— Рад, что тебе понравилось. Вечером повторим, — целую уголки ее улыбающихся губ.
— В смысле повторим? — распахивает она глаза, поправляя халатик, скрывая от меня шикарное желанное тело. — Нет! Я больше тебе не дам!
— Какое громкое заявление, — ставлю на место стол, который мы сдвинули.
— Ты меня так растерзал, что мне нужен отдых. Я так не могу. Ты большой. Я точно ходить не смогу! — возмущается. А я невозмутимо ставлю на стол ее блинчики, сметану и джем.
— Детка, прекрати мне льстить, — усмехаюсь, настраивая кофемашину.
— Да какая лесть. Я серьёзно.
Подхожу к ней и шепчу на ушко:
— Я аккуратно вылижу тебя всю. Вылечим твои прелести от моих вторжений.
А Марина краснеет, как девочка, закусывая губы.
Еще раз ее целую и иду делать кофе.
Глава 23
Марина
— Так вот, Златочка, оказывается, довольно неплохо знает немецкий, — сообщает нам мама, продолжая восхищаться новой невестой Альберта.
Нет, если двадцатилетняя Злата не против сгинуть замужем за сорокалетним заморским мужиком, то совет им да любовь. Мама у меня хоть и деятельная, но не будет же она насильно принуждать девочку.
— А еще английский и даже испанский, — продолжает перечислять мама.
Мы ужинаем у меня в квартире. Я приготовила свою фирменную лазанью и салат из печеных овощей. Так вышло, что последнюю неделю мама была занята сводничеством Златы и Альберта, а я – Богданом. Или он мной.
Прикрываю глаза, выпадая из разговора.
Ах, эта неделя. Это точно был марафон. Столько секса за неделю у меня еще не было никогда. Вчера я назвала Богдана ненасытным животным и приказала ближайшие три дня ко мне не прикасаться.
Мне нужна передышка.
Но кого я обманываю. Судя по тому, как Богдан поглаживает мою коленку под столом, ему пофиг на мои запреты. А я опять не устою и не смогу сказать «нет». Это просто невозможно. Ибо в момент близости с этим мужчиной мои мозги выходят из чата.
— Детка, можно мне еще салата, он у тебя удался, — перебивая маму, обращается ко мне Богдан. Может, это выглядит и бестактно с его стороны, но мама уже правда достала нас рассказами про то, какой Альберт замечательный и какая Злата умница. Так и слышатся между строк ее рассказа «не то, что вы».
— Так вот, завтра Злата покажет Альберту театр и картинную галерею. У них, оказывается, столько общих интересов, — продолжает мама, игнорируя наши откровенно скучающие лица и мои закатывающиеся глаза. — А еще Альбер…
— Лаура Альбертовна, при всем уважении… — резко перебивает ее Богдан. Мама сжимает губы, стреляя в него гневным взглядом. А я не сдерживаю смешка. Он снова перепутал ее отчество. Но что-то мне подсказывает, что Богдан делает это специально.
— При всем уважении, Богдан, — перебивает его мама в ответ. — Можно уже запомнить мое отчество.
— Вы так часто говорите об Альберте, что я начинаю путаться, Лаура Эдуардовна. Так вот, при всем уважении, нам с Мариной совсем неинтересно слушать о людях, с которыми мы не знакомы. Давайте сменим тему, — улыбается, подливая маме вина. Та хоть и морщится с видом «я не пью», но уже опустошает второй бокал. Вино-то хорошее, дорогое.
— Вот вы мне еще не указывали, о чем говорить, — отмахивается мама.
— Мам, Богдан прав. Хватит говорить о людях, которые не имеют к нам отношения, — ставлю точку в их споре, на что Богдан сжимает мою коленку.
— Ладно. Давайте поговорим о вас.
Даже не знаю, что хуже. Разговоры о нас снова могут закончиться ее допросами и подозрениями.
— Лазанья пересоленая, Марина, — мама отодвигает от себя тарелку. Нет, я, конечно, могу пересолить. Запросто. Но она объективно не права.
— Мне нравится. Спасибо, Мариночка, — обращается ко мне Богдан. Улыбаюсь, но потом смиряю его взглядом. Он ведь специально перечит маме.
— Богдан, расскажите о себе. О своём бизнесе, — интересуется мама.
Ну кто бы сомневался, что ее заинтересует состоятельность моего «мужа».
— Что именно вас интересует?
— Ну, знаете ли, автосалон – недешёвое удовольствие. Просто так на ровном месте не возникает. Вот мне интересно, вы действительно заработали всё своим трудом? Или вам повезло? Может, наследство? Всегда интересны истории успешных людей.
Богдан иронично усмехается.
— Мои вопросы могут показаться циничными или меркантильными. Даже не буду надевать белое пальто и отрицать. Я привыкла говорить прямо. Чего и от вас жду. Да, меня интересует благополучие моей дочери. Как ни крути, это главное. Судьба нас развела на тысячи километров, и, естественно, я переживаю за будущее Марины.
— Ну да, до Богдана я же на паперти сидела, — иронизирую.
— Твои шутки неуместны, — строго осаживает меня мать.
— Да когда они были уместны? — закатываю я глаза. Возле меня садится Томи и смотрит на меня умоляющим взглядом, выпрашивая еду. Мама кормит его специальным сбалансированным кормом для полных собак. А этот шарик следит щенячьими глазами, как я ем сыр. Потихоньку скармливаю ему кусочек.
— Так как вам достался бизнес? Кредиты?
— Ну что вы, какие кредиты, — отвечает Богдан. — И наследство мне не свалилось, к сожалению, — усмехается. — Рейдерство, — выдаёт он, а я давлюсь вином.
Он серьёзно?
Нет, даже если и так, нельзя же об этом говорить напрямую. Особенно моей матери-паникерше.
— Что? — округляет она глаза. — Рейдерство? — кривит губами.
— Да, Лаура Эдуардовна. Незаконный захват бизнеса без согласия его собственника, — вполне серьёзно произносит он. — Криминал, шантаж, подделка документов, взятки, ОПГ. Я бандит.
Теперь распахиваю глаза я. А мама так вообще теряет дар речи, смотря на меня с ужасом.
— Спокойно! Я пошутил, — выставляет руки Богдан. — Никакого криминала. У меня есть партнер. Мы вместе поднимались. Где-то в начале помог мой отец и его связи. Потом я обзавёлся своими связями. Не переживайте, ваша дочь не будет нуждаться.
Мы с мамой вместе выдыхаем.
— Ну и шуточки у вас, Богдан, — мама делает несколько глотков вина. — Это не смешно.
— Простите, плохое чувство юмора, — улыбается своей харизматичной улыбкой. А я шлепаю его ладонью по коленке.
Бандит… Но смешно, да.
— Ну знаете, как говорится, в каждой шутке есть только доля шутки… — крутит в воздухе пальцами мама.
— Клянусь, я чист перед законом. У меня были влиятельные покровители. Полезные связи зачастую дают гораздо больше. Сменим тему.
— Хорошо, — качает головой мама. — А долго вы будете жить на две квартиры? Не обижайтесь, но ваш брак похож на гостевой, — выдаёт мама.
— С чего ты взяла, что мы живем на две квартиры?
— С того, что все твои вещи здесь, за исключением мелочей. Не надо отрицать очевидное.
— Мы женаты мало времени, и у меня слишком много вещей, боюсь, не поместятся у Богдана, — усмехаюсь я. Беру вилку с салатом, на зуб попадает что-то твердое, похоже на перец, плохо перемолотый в мельнице. Зуб начинает ныть. Морщусь.
— Вот видите, Богдан. Марине самой это не нравится.
— Я этого не говорила.
— Не говорила, но на твоем лице все написано.
— На моем лице написано, что я устала.
— От меня? — возмущается мама.
— От твоих претензий. Какая разница, как мы живем?!
Всё, мое терпение заканчивается. Я готовила этот ужин для приятного общения. Полагала, что мама остыла, поверила в наш брак, пристроила Альберта и успокоилась. Но нет.
Как я вообще могла в это поверить?
Мне вдруг резко надоел этот спектакль. Что я, девочка, что ли? Мне, в конце концов, уже двадцать семь лет. Хватит лгать и изворачиваться. Хочет правду? Будет ей правда.
Мой ноющий зуб, как последняя капля.
— Марин, — успокаивающе поглаживает меня по спине Богдан.
— Да всё нормально, — грустно улыбаюсь я ему. Ну что он, пацан тут перед ней оправдываться. Взрослые же все люди.
