Нерушимое доверие (СИ) - Устюгова Вера

А дальше что?

Я бы прошла еще одну непростую беременность, полностью отдавая себя мужу. А он…

Он бы бегал через дорогу утолять свою похоть к любовнице.

Стою здесь еще какое-то время, всматриваясь в окна на втором этаже, а потом резко разворачиваюсь и уже в темпе иду к тому самому дому через дорогу.

Где жила Юля Рудина.

Глеб будет в ярости, но я не могу ничего с собой поделать. Переступаю желтую ленточку, которой пытались обмотать весь участок во время оперативных работ, и под хруст снега пробираюсь ко входу.

Странно, что меня никто не останавливает. Хотя, нет, не странно. Людям обычно все равно на то, что происходит вокруг. Поэтому я беспрепятственно подхожу к тяжелой металлической двери, хватаюсь за ручку и прохожу внутрь.

Все слишком просто.

В доме Юли Рудиной меня встречают бардак, следы обуви и абсолютная разруха. Не знаю, что хочу здесь найти. Все ценные вещи, доказательства их связи с Игорем и какие-либо улики или вывезены криминалистами, или попали в руки мародеров. Но я все равно прохожу на кухню и останавливаюсь перед большим окном над раковиной.

Прикасаться ни к чему не хочется, но я пересиливаю брезгливость и начинаю медленно открывать ящик за ящиком. Посуда, столовые приборы, журналы, бакалея, чай, кофе, сахар — ничего интересного.

Перехожу к верхним полкам, и там тоже только кастрюли и сковородки.

Оглядываюсь по сторонам и цепляюсь взглядом за винный шкаф. Практически такой же, как у нас дома.

Подхожу к нему, открываю и достаю единственную бутылку вина. Такую Игорь привозил, кажется, из Португалии.

Точно. Мы еще выпили ее на мой день рождения. Усмехаюсь и ставлю бутылку на кухонный остров.

Вот тебе, Нина, улика номер один. Все это время правда была под носом, в менее ста метрах от твоего дома. Стоило только внимательнее присмотреться.

Прекращаю рефлексировать и, аккуратно переступая разбросанные по полу вещи, добираюсь до лестницы. На перилах какие-то темные пятна, поэтому я поднимаюсь буквально на цыпочках, боясь прикоснуться к чему-либо.

Планировка второго этажа Юли простая — ванная, гардеробная и большая спальня. В нее-то я захожу в первую очередь.

Постельное белье в тех же темных пятнах. Несложно догадаться, что это. А еще простыня сползла на пол, обнажая матрас одной известной марки.

Почему я ее знаю? У нас дома точно такой же матрас, потому что после сна на других у Игоря начинает болеть спина.

Улика номер два.

Можно больше не искать, но я все же заглядываю в гардеробную и окончательно убеждаюсь, что мой муж псих.

Платья, белье, бижутерия — все то же самое есть и у меня. Одинаковые бренды и даже оттенки цветов.

Поразительно, насколько Игорь не заморачивался, вылепляя и меня, и Юлю по одному образу. Очень удобно и меньше риск, что тебя поймают.

Хватит, Нин. Ты убедилась, увидела все, что хотела. Пора послушать Глеба, собрать вещи и уехать отсюда. И пусть Яна возражает, плачет по папе и устраивает мне концерты.

Широким шагом спускаюсь вниз, пересекаю коридор по направлению к двери, но выйти на улицу не получается. Кто-то хватает меня из-за спины, зажимает рот рукой и утаскивает обратно внутрь дома.

— Попалась, птичка, — шепчет на ухо мужской голос, и мне хватает меньше секунды понять, кому он принадлежит.

Таинственный брат Юли Рудиной.

Вырываюсь, пинаюсь и царапаю его когтями, но мужчине все равно. Он как будто не чувствует боли и моих конвульсий, тянет меня обратно на второй этаж и кидает прямо на окровавленную кровать.

От ужаса кричу и сползаю на пол. Кровь давно высохла, но мне начинает казаться, что я испачкалась ей с ног до головы.

А мужчину только возбуждают мои крики. Он стоит в проеме и злобно скалится на меня.

— Ниночка, а что такое? Не нравится?

— Какого черта⁈ — срываюсь на него. Видимо, из-за адреналина страх ушел на второй план, и я готова драться с обидчиком голыми руками.

Я устала чувствовать себя виноватой, извиняться перед всеми и склонять голову от стыда. Сколько можно?

Я ни в чем не виновата!

— Это я должен спрашивать у тебя, какого черта ты приперлась на похороны моей сестры и разговаривала с моей матерью?

— А где ты был? Твою сестру хоронили, но что-то тебя рядом с плачущей матерью я не видела.

Нельзя играть с огнем в такой ситуации, потому что следующий ответ мужчины — сильная пощечина мне по лицу.

На секунду слышу звон в ушах и теряюсь в пространстве, а уже в следующее мгновение понимаю, что мы в комнате не одни.

Глеб, полиция. Звук удара, грозные мужские крики, беготня — ничего не вижу и не понимаю, но нахожу силы отползти в угол, еще дальше от кровавой простыни и разборок.

— Нина, Нина? — раздается где-то снаружи вакуума, в котором я сижу. Ласковые руки Глеба осматривают мое лицо, помогают подняться на ноги и заключают меня в крепкие спасительные объятия.

— Глеб, это правда ты?

— Я, — шепчет он, поглаживая по голове.

— Нина Леонидовна, вы сможете проехать с нами в участок? — вмешивается мужчина в форме.

Опять полиция. Как я устала от этого.

— Мы приедем завтра, — отвечает за меня Глеб, но я все же протестую:

— Давайте покончим с этим сегодня.

Потому что завтра я планирую купить билеты, собрать чемоданы и свалить отсюда с дочкой. Поэтому никаких «завтра».

— Уверена? — мягко спрашивает Глеб, и я киваю.

Головокружение прошло, только щека саднит от удара.

— Тогда садитесь к нам в машину, и в участок, — коротко приказывает полицейский и уходит вслед за своими «коллегами». Брата Юли Рудиной уже увели.

Поворачиваюсь к Глебу, когда мы остаемся одни.

— Как ты меня нашел? И кто вызвал полицию?

— Моя служба безопасности начала следить за этим братом Юли Рудиной с той ночи, когда в твой дом кто-то влез, но он затаился и в поселке больше не появлялся. А тут вдруг вылез и направился в дом сестрички… Как раз в тот момент, когда ты там была.

— Да уж, — виновато опускаю глаза, — Меня ждет наказание?

— Определенно, — обещает мне мужчина, — Но позже. На сегодня впечатлений хватит, Нэнси Дрю*.

Все тот же кабинет и следователь. Только теперь я не подозреваемая, а жертва. Да и рядом сидит Глеб, поэтому Алексей Михайлович Дорохов ведет себя максимально прилично. По крайней мере, пытается.

— Нина Леонидовна, как вы оказались в доме убитой?

— Женское любопытство.

— И как? Удовлетворили его?

— Да, полностью, — отвечаю на все вопросы без стеснения.

— Ладно, — следователю отчаянно хочется язвить дальше и сильнее, но хмурый взгляд Глеба его останавливает, — Вы знакомы с Максимом Лариным?

— Это брат Юли Рудиной?

— Какой брат? — с удивлением спрашивает мужчина.

— Он так представился в первую нашу встречу.

— А, ясно. У Юлии Рудиной не было брата.

— Тогда кто он? — теперь моя очередь удивляться.

— Мы разбираемся, Нина Леонидовна. Не переживайте, он теперь под стражей. А пока прошу вас расписаться здесь, — Алексей Михайлович показывает на протокол допроса, — И вот ваш пропуск. Больше не смею задерживать.

— Хорошо, спасибо, — вежливо благодарю мужчину и вместе с Глебом направляюсь к выходу.

— Да, кстати, — вдогонку говорит нам следователь, — Вашего мужа мы сегодня отпустили с подпиской о невыезде.

Сердце пропускает удар.

— Давно? — со страхом в голосе спрашиваю у него.

— С утра. А он вам не звонил?

— До свидания, Алексей Михайлович, — вмешивается Глеб и утягивает меня в коридор.

По взгляду понимаю, что он не удивлен этой новостью.

— Ты знал?

— Да.

— И молчал?

— Я был занят твоим спасением, — криво усмехается мужчина.

— Мне надо…

Дрожащими руками достаю телефон и в контактах нажимаю на номер классного руководителя Яны.

— Да, Нина Леонидовна, слушаю вас, — через несколько гудков раздается радостный голос женщины, — Вас можно поздравить?