— Так зачем ты меня позвал от гостей?
— Послушай! — сокрушенно воскликнул СиСи, — мне кажется, что в доме полно прислуги, там дети и все прекрасно обойдутся и без нас с тобой.
— Ты думаешь?
— Ну, конечно. Для чего тогда я держу так много прислуги.
София пожала плечами.
— А ты знаешь, о чем все говорят внизу?
— "Все$1 — это кто? — спросила София.
— Как это кто — гости, наши дети, прислуга…
— Ну и о чем же они говорят?
— Они говорят только о тебе, о том, какая ты красивая, какая ты добрая, какая у тебя замечательная семья, какой замечательный дом.
— СиСи, мне кажется, что это для тебя совершенно не характерно.
— Что для меня не характерно? — воскликнул СиСи Кэпвелл.
— Ну, вот этот напускной тон, — эта бравада, эта ненужная лесть. Если ты хочешь мне что‑то сказать серьезное — то пожалуйста, говори, я тебя не удерживаю и не тяну за язык.
СиСи расправил грудь. Он остановился в двух шагах от Софии и задумался. Потом он поднял руку вверх.
— Я хочу…
— Ну ладно, СиСи, говори без предисловия. Не надо слишком долго думать, иначе у меня не выдержит нервная система, — шутливо воскликнула София.
А вот СиСи занервничал. Он обернулся к двери и громко воскликнул:
— Все те, кто собрались внизу, говорят только об одном…
— О чем же?
— Они говорят о твоем возвращении в этот дом, о возвращении в нашу семью.
— Я не совсем понимаю, в качестве кого я должна вернуться в этот дом?
СиСи опустился на колени и взял чуткую руку Софии в свои ладони.
— Ты спрашиваешь, в качестве кого?
— Конечно, в качестве кого я должна вернуться в этот дом?
— София, я хочу, чтобы ты вернулась в этот дом в качестве моей жены.
София вздрогнула. На ее лице было неподдельное изумление. Такого она никак не ожидала услышать от сдержанного СиСи.
Не в силах совладать с чувствами, которые ее охватили, София нервно затрясла головой. СиСи воспринял это движение как отказ.
— Что, ты не согласна?
София зажмурила глаза и вновь затрясла головой, не в силах поверить в то, что говорил СиСи.
— Я делаю тебе предложение, — дрожащим голосом, совершенно непохожим на обычный голос Кэпвелла, произнес СиСи.
Он сейчас напоминал юношу, который впервые признается в любви. Его глаза были влажными, губы подрагивали, а руки не находили себе места.
— В качестве твоей жены? — тоже с дрожью в голосе спросила София.
СиСи вместо ответа кивнул и вновь посмотрел в глаза Софии. Та откинулась на спинку кресла и задумалась.
— Я не понял, так ты выйдешь за меня замуж? — еще более настойчиво повторил СиСи.
— Зачем? — вдруг спросила София.
Лицо СиСи вспыхнуло: он явно не ожидал услышать подобное от Софии, ведь он надеялся, что она тут же бросится ему на шею, расцелует и мгновенно ответит: "да".
— София… — СиСи поднял руку и погрозил ей указательным пальцем, — ты выводишь меня из себя, уже другим голосом, не таким нежным и трогательным сказал он, но тут же опомнился.
— СиСи, не волнуйся…
— София, извини, я не то говорю, — он прикрыл лицо руками, — но ты же понимаешь, я совсем не умею говорить подобные вещи… Я волнуюсь, я безумно волнуюсь. Я сам себе кажусь несовершеннолетним юношей, который впервые влюбился, почувствовал над собой власть женщины, впервые ощутил влечение к ней, с которым он не в силах бороться.
— О чем ты говоришь?
— Я уже сказал.
Я не могу понять твоих слов.
— Ты хочешь сказать, София, ты не ожидала такого услышать?
— Я вновь боюсь тебя.
— Бояться можно обмана.
— А ты серьезен?
— Как никогда.
— Мне трудно поверить.
— Прости меня, София, кажется, я наговорил каких‑то глупостей, какой‑то ерунды, — явно волнуясь, дрожащим голосом говорил СиСи. — Но ты же прекрасно понимаешь, что я не могу говорить о таких вещах, ты это знаешь, — СиСи вновь прикрыл лицо руками.
София вскочила с кресла, румянец прилил к ее щекам. Она нервно прошлась по комнате. СиСи бросился вслед за ней и, потрясая своими сжатыми кулаками, выкрикнул:
— София, ты должна меня понять. Мне никогда не удавалось угодить тебе, но я клянусь, поверь мне, я сделаю тебя счастливой!
СиСи Кэпвелл подошел и стал за спиной у Софии, боясь обнять свою бывшую жену, боясь прижать ее к себе. Наконец, он не выдержал, положил свои ладони на обнаженные плечи Софии.
— С момента нашего расставания, София, каждый день был для меня страшной пыткой, каждый день я думал только о тебе, каждое утро я просыпался с мыслью о тебе.
— Не верю.
— Я разучился обманывать.
— Ты обманываешь других.
— Но не тебя.
— Ты меня обольщаешь.
— Поверь, поверь, София, мне на этот раз, — просил СиСи. — Может быть, я нетерпелив и глуп, но все равно, София, ты действуешь на меня теперь так, как много лет назад.
Глаза Софии увлажнились, длинные ресницы затрепетали, на губах появилась трогательная улыбка. СиСи сжал виски Софии.
— Последний раз, дорогая, когда мы были с тобой близки…
София резко обернулась к СиСи и, глядя ему прямо в глаза, воскликнула:
— СиСи, последний раз, когда мы с тобой были близки… — ее лицо искажала гримаса боли, — ты прикидывался, что ничего не знаешь о моей болезни, хотя был прекрасно обо всем осведомлен, хотя прекрасно владел ситуацией.
— О, боже мой! — воскликнул СиСи, воздев к потолку руки, — боже мой, София, не надо об этом вспоминать, я тебя прошу. Я же не думал, что все это может обернуться против меня! Поверь, дорогая, мне все важно, что связано с тобой, я дорожу самым маленьким воспоминанием, самым крохотным, каждой песчинкой памяти, которая связана с тобой. Для меня дорого все: и твои глаза, София, и твои губы, и твои волосы, и твое тепло, и твое тело, и твоя боль.
Голос СиСи дрожал, он потянулся к Софии, чтобы ее обнять, но женщина сделала быстрое движение и буквально выскользнула из рук СиСи.
— Дорогая, пойми, это не было жалостью. Произошло… случилось… точнее сказать… несколько моментов, когда меня окатывало, когда мое сердце чуть не остановилось от любви к тебе. Я для тебя, София, готов делать все и мне не нужны ни благодарность… не нужно ничего…
София обернулась к СиСи и посмотрела на него широко открытыми глазами, полными любви.
— Пойми, если бы я сказал тебе, что мне известно о твоей болезни, разве ты, София, позволила бы мне вот так сильно тебя любить? Ведь этого не произошло бы, — СиСи взмахнул руками, — я же знаю тебя, ты никогда не снизошла бы ко мне, никогда не позволила бы любить тебя.
София опустила голову. Этот ее жест СиСи воспринял как ответ.
Несколько мгновений мужчина и женщина молчали. Первой не выдержала София.
— СиСи, любовь приходит тогда, когда люди равны. Ты хоть понимаешь это? А там, где есть жалость, любви быть не может.
— София, не надо говорить, что ты была беспомощной. Ты была просто упряма, — уже зло заговорил СиСи, — твоего упрямства могло бы хватить на всю нашу семью.
— Не говоря о тебе
СиСи повел рукой вокруг себя.
— На всю семью, на весь этот дом.
Снизу доносились веселые звуки музыки, хохот, крики. Гости веселились и явно были довольны праздником.
— СиСи, неужели ты не понимаешь, я могу внезапно умереть и что я никогда не буду такой как прежде. Я должна без твоей помощи справиться со своей бедой. У меня есть свое дело.
СиСи вспылил.
— Ты никогда, София, не принимала извинений от меня. И я не хочу принимать извинений от тебя. Я даже не прошу тебя взять на себя заботу о доме. Я хочу только одного, — СиСи Кэпвелл воздел руки, — я прошу тебя ответить только на один вопрос. Я прошу тебя сказать, всего лишь: любишь ли ты меня?
— Но я не могу ответить тебе сейчас, — воскликнула София со слезами на глазах, — и я не думаю, СиСи, что смогу согласиться возобновить отношения с тобой.
София вновь опустила голову. СиСи задумался. Его лицо сделалось суровым.
Несколько мгновений он помедлил и, глядя в лицо Софии, сказал:
