Месть до первой крови (СИ) - Логинова Анастасия

   Катя же изо всех сил старалась радоваться за сестру. Ну не красавец он – что поделаешь? Зато человек, наверное, хороший. Тем более, с джипом. Старалась, но сама видела, что получается плохо.

   Дача принадлежала родителям сестер, и Женя не очень-то жаловала это место раньше, но с тех пор, как уволилась из университета, пропадала здесь неделями. Завтракали на террасе. Женя и вдали от городских условий умудрялась подавать на стол не еду, а блюда: сыр непременно должен быть нарезан полупрозрачными ломтиками и разложен на тарелке идеальным полукругом. Чашка кофе обязательно подавалась с блюдцем, и не дай бог кому-нибудь попытаться перекусить всухомятку со стола.

   Глядя на нежно воркующих за столом сестру и Володю Донина, Катя не могла не признать, что смотрелись вместе они хорошо – будто и впрямь всю жизнь ждали, чтобы встретиться. Но вот сама Катя до сих пор не могла привыкнуть к этому ходячему недоразумению в качестве Женькиного мужа. Ну как можно, будучи в здравом уме променять Сережу Салтыкова на это?!

   Сестра после развода вообще изменилась до неузнаваемости: откуда только взялась эта самоуверенность, граничащая с наглостью? Женька всегда умела настоять на своем, но раньше она делала это мягко и только тогда, когда это действительно требовалось. Выходит, что она так поддерживала имидж хорошей в ее понимании жены, а теперь ей это надоело. И Катя не могла не признать, что старая Женя ей нравилась куда больше.

   А еще невероятно раздражала новая сестрина привычка говорить, говорить и говорить, озвучивая практически все свои мысли. Катя знала, что это ей Донин насоветовал. По его мнению, Женя очень многое держала в себе. Вот и сейчас на Катю лился неконтролируемый словесный поток, так что она искренне обрадовалась звонку своего сотового. На дисплее высветилось имя Ваганова.

   — Катерина Андреевна, — поздоровавшись, начал он, — у вас, надеюсь, на воскресенье ничего важного не намечено?

   — Вообще-то намечено, — призналась Катя, — я уже договорилась, что к часу заеду в редакцию, где когда-то работала Черных.

   — Но до вечера-то вы освободитесь?

   — Думаю, да, — с улыбкой произнесла Катя, догадываясь, к чему он клонит.

   — Вот и хорошо, потому что на семь у нас назначено небольшое производственное совещание. Не опаздывайте, пожалуйста.

   Он отключился, а Катя, глядя на трубку, все не могла снять с лица улыбку: у Юрия Николаевича, конечно, чувство юмора своеобразное, но оно явно есть. Производственное совещание в воскресенье в семь вечера – додумался же… Разумеется, это Ваганов так креативно пригласил ее на свидание, только что же не сказал, где встречаются? Ну да ладно – телефон ведь есть…

   Говорила она здесь же за столом на террасе и даже не заметила, как сестра, шикнув на Донина, прервала дискуссию о яблоньках и внимательно слушала.

   Когда Катя договорила, она не вытерпела:

   — Кто звонил?

   — Да так, на ужин пригласили, — буднично пояснила Катя.

   — Не сегодня ведь? – Взволновано уточнила Женя. – Сегодня ты ужинаешь с нами!

   Катя, у которой на сегодня действительно было множество планов, поспешила мягко отказаться, но сестра была настроена решительно:

   — Я уже пообещала, что ты будешь, одна моя подруга очень хочет с тобой поговорить. По важному делу. Ее зовут Кира.

   — Кира Перегудова? – уточнила Катя, не веря своим ушам.

   Она знала, что Женька с этой Кирой вместе учились, но потом они несколько лет вообще не виделись, а когда встретились, Женька настолько разочаровалась в этой своей подруге, что сама же пообещала всем никогда с ней даже не разговаривать.

   — Да, жена Перегудова. Но в первую очередь она моя подруга! Знаю, я обещала с ней не общаться, но это я сгоряча… И вообще, после того, как я уволилась у меня друзей не осталось, кроме Кирюши. Поэтому я тебя очень прошу – помоги ей. Ее мужа обвиняют в каких-то нелепых преступлениях, а у нее двое детей – полтора и три года. Как она будет одна?! А главное, ведь любому нормальному человек понятно, что он не виновен…

   — Перегудов убивает людей, — медленно произнесла Катя, все еще не веря, что ее сестра говорит всерьез.

   — Глупости, — вмешался Володя Донин и посмотрел на Катю со снисходительной улыбкой, как смотрят на наивных детей, — я лично знаком с Евгением Перегудовым – это прекрасный человек. Он помогает детскому дому, он на свои средства построил храм. Он не мог никого убить. Меньше смотрите телевизор, Катя.

   — Просто он уже сидел за какое-то преступление – много лет назад, — поддакнула Женька, – с тех пор, что ни случись, всех собак на него вешают. Уж я-то знаю, как в полиции умеют выбивать показания! – После двух лет замужества за майором полиции Женя считала, что знает о системе МВД все. Правда, она так и не могла с точностью сказать, был ли ее муж полицейским или следователем, но это детали… — А Перегудов даже из этих застенков умудряется помогать! Ты знала, что он спонсирует строительство новой клиники?!

   — Нет, не знала, — отозвалась Катя. И, сложив в уме два плюс два, уточнила: — А Володя будет работать в этой клинике, да?

   Донин смешался и чуточку покраснел, а Женя не менее бойко продолжила:

   — Да! Володю собираются назначить главным врачом, но если суд признает Перегудова виновным – сама понимаешь, клинику никогда не откроют. Поэтому я прошу тебя, встреться с Кирой. Она говорит, ты точно сможешь помочь!

   Катя уже не знала, смеяться ей или плакать. Эмоциональней, чем нужно было, она бросила салфетку, лежащую на коленях, на стол, резко поднялась и отчеканила:

   — Вы извините, ребята. Я ничем не смогу помочь.

   Через полчаса она уехала с дачи.

***

Приехав в Москву, Катя долго раздумывала позвонить Сереже Салтыкову или нет. Поговорить с ним очень хотелось, но ни одной веской причины для встречи она не видела – даже с повышением она его давно поздравила. А названивать просто так она не решалась, они ведь даже не родственники теперь. Маму Катерина дома не застала, зато позвонила ей на сотовый, и они очень мило поболтали целых полторы минуты.

   Только после этого Катерина спустилась в метро и поехала в район, где располагался гуманитарный колледж, в котором преподавал Люсов – бывший муж Натальи Черных.

   Следователь Осколова причин официально вызывать на допрос бывшего супруга Черных пока не видела, тем более что жил и работал он в Москве, и вытащить его в Старогорск было не так-то просто. Решили поговорить с ним хотя бы неформально – в субботу, когда тот приедет на похороны жены. Катя со свидетелем созвонилась, но Люсов, смешавшись, заявил, что не приедет. Именно в субботу он принимает экзамены у студентов, и заменить его никто не смог бы. Катерина тут же выразила готовность самой приехать к нему – тот очень нехотя, но согласился. А почему встретиться она договорилась во второй половине дня в субботу, сможет понять только незамужняя бездетная девушка, давно разменявшая третий десяток.

   Телефон Люсова не отвечал, потому Астафьева потратила минут тридцать, чтобы вычислить сначала название кафедры, где он преподавал, а потом найти сам кабинет. Самым досадным было то, что в кабинете она свидетеля не застала.

   — Георгия Павловича нет, — ответила девушка-лаборант, — у него сегодня вообще выходной.

   — То есть как выходной? А экзамена разве нет?

   Лаборантка развела руками, давая понять, что Катя что-то напутала.

   Для верности Астафьева заглянула в деканат филологического факультета и еще две каких-то аудитории, пока не убедилась, что Люсова действительно нет. А ведь по телефону он уверял, что вся суббота у него занята, что если он и выкроит время, то только после двух. Сейчас же не было и двенадцати. Не желая так легко сдаваться, Катерина выпытала у лаборантки домашний адрес Люсова и поехала к нему.

   Свидетель жил на юго-западе Москвы в довольно неприглядной многоэтажке. Дверь парадной оказалась с кодовым замком, шифр которого Катя подобрала уже со второй попытки, но внутри парадная выглядела еще более неприветливо, чем снаружи. Лифт не работал, а по пути на нужный этаж встретились испитый мужичок, смолящий вонючую сигаретку, стайка подростков, окутанных ароматами клея «Момент» и вполне приличный с виду парень, который, однако, скользил по ней таким масленым взглядом, что Астафьева снова и снова ругала себя за некупленный газовый баллончик.