Отмель - Крейг Холли

Может, напрасно я все это затеяла? Танцовщицы ведут себя все более развратно, но подружкам невесты, кажется, нет до них никакого дела. Они визжат и хохочут, соревнуясь в количестве выпитых шотов. Пьяная невеста залезает на стол, пускается в пляс и опрокидывает три бокала вина, оскандалившись перед спутницами. Не знаю, что я здесь забыла, но надеюсь, что мы пришли не зря.

Трейси с довольной улыбкой возвращается в кабинку. У нее мутный, осоловелый взгляд, и мне стыдно, что я притащила ее сюда. Но я должна подловить Матео и узнать, чем он тут промышляет. Пока это единственное, о чем попросила Ариэлла. И я ее не подведу.

– Твое здоровье, – говорит Трейси, протягивая мне стакан минералки, после чего чокается со мной бокалом и садится рядом. – Ну и местечко.

– Не то что наш тапас-бар.

Она делает большой глоток.

– Бедная Ариэлла. Неужели она позволяет мужу каждый день видеть все эти мерзости?

Я пожимаю плечами. Матео нигде не видно. Ни у бара, ни за одним из столиков. Я отпиваю минералки, чувствуя, как пузырьки лопаются на языке.

На сцене творится такое, что Трейси едва не давится вином. Одна стриптизерша оседлала другую, они целуются и трутся друг о друга голой грудью. Я отвожу взгляд и принимаюсь яростно чесать голову, зудящую при виде безобразной картины. А если бы Джек узнал, что я сюда заявилась? Жара становится невыносимой. Я снимаю пальто и перестаю чесаться, увидев, что к нам движется официантка с пышной обнаженной грудью и длинными золотистыми волосами. В руках у нее поднос с бутылкой элитного шампанского. Она ставит два бокала на столик, хлопая длинными ресницами по щекам.

– Мы не заказывали, – говорю я ей. – Или твоих рук дело? – Перевожу взгляд на Трейси.

Подруга качает головой:

– Нет. Извините, но вы, наверное, ошиблись.

– Это подарок, – поясняет блондинка, оставив наши реплики без внимания, и ставит бутылку рядом с бокалами. – От владельца.

Я смотрю ей за спину. В кабинке напротив в компании мужчин сидит Матео. Он поднимает стакан виски в приветственном тосте, глядя мне в глаза и улыбаясь уголком рта. Щеки и шея у меня горят. Я не знаю, что делать, и ловлю на себе взгляд Трейси.

– Матео? – спрашивает она.

Я киваю:

– Aгa. Это от него.

Сейчас

Вода меняет цвет с темно-синего на ярко-зеленый и кажется очень чистой, едва ли не пригодной для питья. Местами проглядывает песчаное дно. Гонимые волнами, его белые извивы в постоянном движении рассыпаются на мириады песчинок. Весь день любовалась бы этой красотой. Зной душит, обволакивает. В такую жару или плещешься в море, или торчишь в помещении и мерзнешь под кондиционером. Небо затянуто тучами, беременными дождем. Облачность не спасает, запирая влагу и пар внутри, точно крышка на кипящем котелке.

Я мечтаю плюхнуться в воду, как пельмешек, лечь на спину и поплыть. И когда яхта останавливается неподалеку от Байрон-Бэй, чтобы немного передохнуть, я решаюсь.

Невесомое скольжение. Во время беременности в нем есть особое удовольствие. Напряжение в пятках, бедрах, груди исчезает. Я сливаюсь с океаном в единое целое. Вода окружает лицо ореолом и остужает голову. Дети, нацепив очки и ласты, резвятся в бассейне на одной из палуб. А я в одиночестве скольжу по воде, точно морская звезда, и крошечные волны мелкой рябью перекатываются через живот, отчего он напоминает черепаший панцирь. Приятно расслабиться, сделать глубокий вдох и слышать лишь шум собственного дыхания и тихий плеск воды.

До меня доносятся радостные визги Кики и Купера. Значит, у них все хорошо. Самое время закрыть глаза и насладиться блаженным одиночеством. Но его разрушает возникающий перед мысленным взором образ Ариэллы за несколько дней до гибели: волосы собраны в неряшливый пучок, сухие губы потрескались, пальцы дрожат. «Давай встретимся завтра, хорошо?» – сказала она тогда.

Вытянув руки, я начинаю плыть, поглядывая на берег. Что, если у меня все-таки был шанс спасти Ариэллу? Может, трагедии не случилось бы, если бы я знала, о чем подруга хотела мне рассказать?

Я ныряю и пускаю пузырьки, пока не начинаю тонуть, камнем идя ко дну. Очень легко позволить воде увлечь меня вниз, туда, откуда ни за что не выплыть. Скоро кислород закончится, я беспомощно задрыгаю ногами, но тщетно. Вода зальется мне в рот и заполнит легкие. И я вернусь туда, откуда когда-то пришла. Стану частью океана, частью природы, как нерожденный ребенок у меня в животе.

Сердце колотится, я открываю глаза и вижу бескрайнюю синеву. Мне нужен кислород. Я отчаянно гребу руками и отталкиваюсь ногами, пытаясь совладать с силой тяжести, которая неумолимо тянет меня вниз. Крепко сжимаю губы и надуваю щеки, как рыба фугу, которая вот-вот лопнет. Каких-то пять секунд – и я на поверхности. Воздух меня спасет. Я жадно ловлю его ртом, ощущая прикосновение ветра к коже, откидываюсь на спину и снова ложусь на воду. Соленые брызги залетают мне в рот вместе с каплями дождя, которые стучат по векам, по губам, свежие и сладкие.

И тут я понимаю, что больше не слышу визгов. Только плеск волн, гул подводной жизни и рокот заведенного двигателя. Я снова выпрямляюсь, оглядываюсь по сторонам и вижу удаляющуюся яхту. Чарльз, стоящий на палубе, смотрит на меня. А потом разворачивается и уходит.

– Что?! – в ужасе кричу я.

Океан больше не кажется мне чудесным.

– На помощь! – кричу я осипшим голосом. Дождь усиливается, заполняя собой всё. Капли отскакивают от воды и летят мне в глаза. Я смотрю на волны; некоторые поднимаются так высоко, что за ними ничего не разглядеть. Яхта то появляется, то исчезает из виду. И плывет прочь. Меня бросили. Уверена, Чарльз сделал это специально, желая преподать мне урок или избавиться от ненавистной женушки, увезти детей подальше и сказать им, что их мать утонула. Мне страшно. Нет никаких сомнений: муж решил оставить меня здесь. Наказать за попытку побега, а то и раз и навсегда покончить с нашим неудачным браком. Я утону, а он станет отцом-одиночкой, оплакивающим погибшую супругу. А вдруг все гораздо хуже? Вдруг он все-таки узнал о нас с Джеком? Или до него наконец дошло, что я опознала его на видео, где он убивает Ариэллу? Если он хладнокровно устранил мою подругу, то и глазом не моргнет, решив прикончить меня.

Берег далеко, его почти не видно, и мне ни за что туда не доплыть. Дыхание у меня частое, сбивчивое, и я наглоталась воды, когда осознала свою участь и начала плакать. Знакомая сцена: так часто бывает в кино. Сейчас я, наверное, столкнусь с акулой или сильным течением, которое затянет меня в море.

– Спасите! – еще громче кричу я.

Если крупная волна подхватит меня и приподнимет над поверхностью воды, я увижу их, а они – меня. А если Чарльз вовсе не намерен меня спасать? Ведь легче легкого сказать детям, что их бедная мама утонула. Нет-нет, не может быть. С каждой минутой усталость нарастает. Ноги и руки почти не слушаются, и я ложусь на спину, чтобы немного отдохнуть и поразмыслить. Но в ту же секунду меня охватывает детская паника, и перед глазами проносятся образы, от которых только хуже. Что там, внизу? Когда меня подхватит течение? Пловчиха из меня, мягко говоря, не очень.

Я лежу на спине. По лицу барабанит дождь. Издалека доносится шум еще одного двигателя. Поначалу глухой, он быстро перерастает в рев. Я выпрямляюсь и машу рукой.

– На помощь! – кричу я. – Я здесь!

Бум, бум, бум – все громче и громче бьются волны о металлический корпус. И тут я вижу большую алюминиевую лодку, на борту которой стоят два паренька. Совсем юные, практически мальчишки. Я размахиваю руками, пока они не сбавляют скорость. Один из них показывает на меня пальцем. Заметили! Я окунаю лицо в воду, смывая слезы, но никак не могу унять рыдания. Подумать только. Еще чуть-чуть, и…

– Что с вами случилось? – спрашивает один из мальчиков, протягивая мне руку. На вид ему лет пятнадцать. Слишком юн, чтобы управлять лодкой в открытом море. Его другу, крепко сжимающему румпель, примерно столько же. Мой спаситель смотрит на меня во все глаза.