Сто причин родить от меня ребенка (СИ) - Марецкая Зоя

Аборт делать уже было поздно. Кроме того, девочек в животе было двое. Две сестры, как я и Яна. Две души, пришедшие взамен ушедших родителей.

Мне было очень страшно. Но я не смогла позволить сестре их убить.

Я уговорила Яночку, чтобы она родила.

Потом еще раз уговорила, чтобы не отказывалась от дочерей в роддоме, а забрала домой.

Потом она не раз в минуты ссор упрекала меня, что я испортила ей жизнь.

Ладно, согласна, ей испортила. А девочкам – спасла.

Я бросила институт, устроилась нянечкой в садик, полностью взяла малышек и домашний быт на себя. Было тяжело, но я справилась. Денег не хватало катастрофически, нас выручали соседи детской одеждой и домашними разносолами. Я таскала из садика домой еду. Соцзащита платила Яне детские, опека платила мне опекунские. Так и перебивались.

Со временем сестра закончила одиннадцать классов, поступила в институт, устроилась на работу. Сразу стало легче.

Яна тоже старалась. Со временем стала хорошей мамой, полюбила девочек, начала гордиться ими. Они выросли красивыми и умненькими. В нее. Жили мы дружно, старались не ссориться. Откладывали деньги, мечтали уехать из поселка.

Примерно год назад что-то изменилось.

Начался переходный возраст у девочек, и такое ощущение, что и у Яны тоже.  Она часто начала на ровном месте раздражаться, ругаться со мной. Высказывала, что я ей не мать, что ей не шестнадцать лет, чтобы она передо мной отчитывалась. Это было так несправедливо, что я не стала терпеть, начала отвечать. Взаимные обиды росли, как снежный ком. Я не сразу, но поняла и приняла, что уже не нужна сестре и племянницам так, как была нужна раньше. Что мы банально устали друг от друга. Четыре женщины на шестидесяти квадратных метрах и на одной кухне – тот еще серпентарий.

И тут Яночке подвернулся Федор.

То есть сначала он подвернулся мне. Но я быстро поняла, что он мне совсем никак, даже в свете перспективы переезда в столицу. Поэтому я и познакомила его с Яночкой. Он как увидел ее, так сразу и упал замертво к ее ногам. Было забавно наблюдать за его потрясенной физиономией, когда он увидел, какая у меня красивая младшая сестренка.

И Яночке он вроде бы понравился. Почему бы и нет? Симпатичный, свободный, добрый, спокойный. Работящий, непьющий, при деньгах – это прям диво-дивное и чудо-чудное для нашего поселка! Птица редкая, залетная. Одно слово, надо брать! И Яна не стала затягивать, а сразу взяла быка за рога и поставила в стойло. И залетела, чтоб уж прям наверняка.

Я выдохнула с облегчением. Совет да любовь, как говорится. Даже проданного отчего дома не жалко. Сестра пристроена, племянницы выросли, может, еще не поздно и мне в этой жизни что-то успеть? Уехать из поселка, поступить учиться, найти новую интересную работу. Замуж выйти, ребенка родить. Разве многого я от этой жизни хочу? Похудеть бы только, чтобы проблем с двумя последними пунктами не было.

Свадьбу сыграли в конце августа. В начале декабря молодые уехали в новую квартиру. А я осталась. Потому что сестра мне напоследок прямым текстом озвучила, что жить со мной больше не хочет. Федор вообще не при чем, он телок влюбленный, что ему Яна говорит, то он и делает.

И тут такой поворот! Развод, раздел имущества! Всего месяц прошел! Что же там между ними случилось, какая кошка пробежала? Не верю, что Федор мог ей изменить. А если не это, то что?

Яна по телефону категорически отказалась рассказывать подробности. Лишь жаловалась, что плохо себя чувствует, что девочки совсем отбились от рук и ей не помогают, что ей одиноко и не с кем по душам поговорить. И постоянно повторяла, что она по мне соскучилась. Плакала и прощения просила, что гадостей мне при расставании наговорила.

И я тоже плакала. Я ведь тоже по ней соскучилась. У меня же кроме нее и девочек, никого из родных больше нет.

Я простила.

Сижу в машине, жду Гошу. Вспоминаю, что он велел позвонить сестре. Яночка сразу берет трубку.

– Яночка, привет, собираемся к тебе. Что-нибудь привезти? Может, продукты какие-нибудь, одежду, средства гигиены?

Она отвечает сердито, отрывисто. По голосу слышу, что не в духе.

– Ничего не надо, у меня все есть. Ты из поселка выезжаешь?

– Нет, из Москвы.

– Что ты там делаешь?

Хороший вопрос. Что я здесь делаю? Я и сама пока не очень поняла.

Решаю не вдаваться в подробности.

– У меня тут дела.

– А с кем это ты «собираешься»?

– В смысле?

– Ты сказала не «собираюсь», а «собираемся». Ты с кем-то?

Мне неприятно, что она меня допрашивает. Вчерашней душевности и нежности нет и в помине.

– Яна, потом тебе все расскажу. Нетелефонный разговор.

– Что-то ты темнишь. Ладно, жду тебя. Вас. Пока.

И бросает трубку.

Вот и поговорили, блин.

Поднимаю голову и смотрю в лобовое стекло – улыбающийся Гоша бежит к машине и машет мне рукой. И сразу мне становится легче.

Георгий

Зоя опять какая-то сама не своя после звонка сестре. Мне уже самому интересно, что там за Яна такая. Баба Дуся охарактеризовала ее емко: «Вертихвостка, но мужчины от нее без ума. И уж очень приловчилась Зоечкой Павловной помыкать». Про Федора тоже высказалась: «Ни рыба, ни мясо. То за одной сестрой таскался, на другой день гляжу – уже с другой под ручку идет. Не люблю таких». А Евдокия Ильинична, между прочим, женщина по-житейски мудрая, в людях отлично разбирается. Ее словам доверять можно.

Подъезжаем к пятиэтажному кирпичному зданию больницы, в которой лежит сестра Зои. По дороге мы все-таки остановились у супермаркета, купили Яне минеральной воды, соков и фруктов. Так что из машины я выхожу с двумя большими пакетами. И тут же с изумлением вижу, как моя стеснительная Снегурочка кидается к какому-то рыжему мужику, курящему у входа.

– Федор! – кричит взволнованно. Подлетает, что-то спрашивает, жестикулирует. Волнуется.

Его счастье, что дядя Федор не трогает Зою руками. Я за такими вещами слежу на автомате. К моей женщине чужие мужчины прикасаться не имеют права. Даже по-дружески. Даже мои дядьки, племянники и двоюродные братья. Всех уже давно предупредил.

У рыжего такое лицо убитое, что я понимаю, что ему в законном браке ой как несладко приходится. Ай да Яна, всех построила, всем на место указала.

Неспешно подхожу, меряю будущего родственника оценивающим взглядом. Он аж на полуслове запинается, вопросительно поднимает рыжие косматые брови. Сразу понимает, что я не просто мимо проходил.

Одной рукой обнимаю Зою за плечи и одновременно чуть отодвигаю ее от мужа сестры. Вторую руку протягиваю Федору.

– Георгий.

– Федор.

– Это мой… друг, – мило краснеет Снегурочка. – Он меня привез. Так что там Яна? Ты уже был у нее?

– Прогнала она меня, не хочет видеть, – с горечью отвечает Федор. – Номер в черный список отправила. Но хоть с дежурным врачом поговорил. Все в порядке у нее, понаблюдают, отеки снимут и числа десятого домой отпустят. У нее анализы перед Новым годом ухудшились, вот ее сюда и положили.

– А девочки с кем все эти дни? У них же каникулы? – трогательно беспокоится Зоя.

– Девочки поехали в языковой лагерь в Подмосковье, я им путевки оплатил. Они же в иняз собрались поступать, на курсы языка записались, там преподавательница им разрекламировала этот лагерь. По мне, так разводилово, но кучу денег стоит. Ладно, захотели – поехали, мне проще, что они пристроены. Денег не жалко, хоть у нас и ипотека. Ты не думай, Зой, если бы не лагерь, я бы за тобой приехал, тебя к нам привез, девочек одних бы не оставил. Я же все понимаю, что я им, по сути, чужой дядька, а ты крестная мама.

– Ну, чужой-не чужой, а ответственность взял, теперь уж тащи, – ухмыляюсь я. – Заяц, пойдем к Яне. Холодно стоять.

В переводе на мужской язык: «Выбрал не ту сестру, расхлебывай теперь сам, на мою женщину особо не рассчитывай».

Федор еще раз смотрит на меня. Хмурится. Неглупый парень. Посыл уловил.

Теперь бы еще с Яной обстоятельно поговорить.