Просто моя (ЛП) - Лора Павлов

На мой член.

Будто она, черт возьми, была создана для меня.

— Нет. Совсем не плохо. Я не любитель ванн, но когда ты лежишь тут со мной голая, все ощущается иначе. Меняет точку зрения, — усмехнулся я.

Она повернулась ко мне лицом. В свете хрустальной люстры над ванной ее ореховые глаза казались чуть зеленее, грудь прижалась ко мне, и мой член тут же затвердел.

— Спасибо, что стал моим первым. Ну… первым, кто пошел вниз.

Я громко расхохотался.

— Это меня шокирует, но я, черт возьми, счастлив, что стал первым, кто довел тебя до полного безумия своим языком.

— О боже, Леджер. — Она уткнулась лицом мне в шею. — Ты не можешь так говорить.

Я усмехнулся. Она была слишком нежной для собственного же блага.

— Почему? Тебе неловко, что я считаю твою киску самой сладкой?

Она резко откинула голову назад, глаза распахнулись, щеки вспыхнули. Она крепко поцеловала меня, явно пытаясь заткнуть. Потом отстранилась и приподняла бровь.

— Никогда не встречала архитектора, который так грязно разговаривает.

— Значит, ты многое упускала, Божья коровка. Потому что мне никогда не надоест говорить тебе, какая ты сладкая.

Она снова повернулась спиной ко мне и тихо вздохнула.

— Ну, у меня есть одна неделя, чтобы к этому привыкнуть.

Она слишком зацикливалась на сроках нашего соглашения. Я никогда не ввязывался ни во что с таким количеством правил. Просто большинство отношений в моей жизни быстро сходили на нет. Разговоры иссякали, азарт секса угасал. Я бы не назвал себя человеком, боящимся отношений, но и глобального мышления у меня не было. Меня не интересовала игра вдолгую. Никогда. Если быть честным, я в нее не верил и у меня на то были причины.

Я радовался, что моя сестра нашла свое «навсегда», и чертовски надеялся, что у нее все получится. Но не думал, что это у меня в крови. Мне нравились женщины, я всегда старался быть уважительным, но идти дальше мне никогда не хотелось.

Шарлотта же всегда думала наперед, так что для нее это было испытанием. Я понимал. И она защищала свое сердце и это было разумно. Она знала, кто я, и хотела правил, чтобы никто не пострадал.

Чтобы не пострадала она.

Я это понимал. Она была последним человеком на свете, которого я хотел бы ранить. И какая-то часть меня знала, что это неразумно, — но я не мог остановиться. Потому что я никогда и никого не хотел так, как хотел Шарлотту Томас. Так что она была права… Если это означало одну неделю чертовски потрясающих воспоминаний, я соглашался. Потом она выйдет замуж за какого-нибудь везучего ублюдка, а я продолжу свои бессмысленные романы — и меня это вполне устроит.

— Если захочешь выйти из этого раньше, ты знаешь, просто скажи.

— То же самое и с тобой, — прошептала она.

Я бы никогда не вышел. Я, может, и не тот парень, который способен дать ей навсегда, — но я тот, кто может дать ей сейчас. Это была моя специализация.

Но было кое-что, о чем я никогда ей не говорил, хотя она заслуживала знать. То, как она говорила, все еще заставляло меня думать, что она не верила, будто я тогда заботился о ней так же сильно, как она обо мне.

— Есть кое-что, чего я тебе раньше не говорил.

Она посмотрела на меня через плечо.

— Скажи.

— Ты все время говоришь, что тогда я тебя отверг, и я хочу быть честным. Выложить все на стол. Мне не нравится мысль о том, что ты так думаешь, потому что это неправда.

— Все нормально, Леджер. Я знаю, ты просто не из таких. Я понимаю.

— Я все-таки приехал за тобой, Божья коровка. Я проехал несколько часов вдоль побережья, чтобы поговорить с тобой на первом курсе, когда закончился мой футбольный сезон. Мне не нравилось, что мы отдалились. Меня это, черт возьми, бесило. И я хотел все исправить.

— Ты приезжал ко мне в колледж? Когда?

— Я сидел в холле твоего общежития, и ты вошла с тем богатеньким парнем, с которым потом встречалась, с Райаном, и меня не заметила. Он не мог убрать от тебя свои чертовы руки. Я развернулся, уехал обратно в колледж и решил, что надо оставить все как есть. Подумал, так будет лучше. А потом вы встречались сколько? Два года? Вот я и отпустил.

Она снова перевернулась на живот, чтобы посмотреть на меня, положив подбородок мне на грудь, и в ее красивом взгляде было столько сочувствия.

— Почему ты просто не позвонил и не сказал, что ты там?

— Потому что… — я отвел взгляд. — Ты выглядела счастливой. И Дилли расписывала, какой он хороший парень, так что я решил, что так будет лучше. Я всегда хотел для тебя только лучшего. Я просто знал, что это не я. Но я не хочу уехать отсюда, когда все между нами закончится, и оставить тебя в уверенности, будто ты мне была безразлична. Ты для меня тогда очень много значила. И сейчас значишь.

— Леджер Дейн, — в уголках ее губ появилась улыбка. — Да ты прям полный сюрпризов, да?

— Только для тебя, — я пожал плечами. — Давай не раздувать из этого драму. Я и так чувствовал себя идиотом, когда поехал туда, чтобы поговорить с тобой. Просто хотел, чтобы ты знала: мне тоже было нелегко с тем, как все между нами закончилось.

— Спасибо, что рассказал. Это много для меня значит, — ее голос чуть дрогнул, и мои плечи напряглись. Я не хотел усложнять ей жизнь и, наверное, все только запутал, когда признался.

Мой живот зарычал у нее под грудью, и она засмеялась. Было поздно. Солнце вот-вот должно было встать, и я был голоден.

Голоден по еде и голоден по ней.

Она хихикнула и сжала мою руку.

— Почти утро. Может, сделаем завтрак, а потом еще немного поваляемся в кровати?

— Меня устраивает. Или я могу снова зарыться головой между твоих ног и назвать это завтраком.

Она вскочила и потянулась за полотенцем, вылезая из ванны. Закутавшись, протянула полотенце мне, подняв бровь и улыбаясь:

— Сначала нормальная еда, а потом посмотрим, как ты себя почувствуешь.

Я вытащил пробку и выбрался из ванны, вытерся и обмотал полотенце вокруг талии.

— Договорились.

Я пошел в спальню, натянул боксеры, а она подняла мою футболку и улыбнулась.

— Я надену ее. Она мягкая и пахнет тобой.

Я хмыкнул, а она открыла ящик и достала трусики, но я забрал их у нее из пальцев и швырнул обратно.

— Никаких трусиков. Мне нравится думать, что под моей футболкой на тебе ничего нет.

Она обмахнула себе лицо:

— Ну ладно.

Мы пошли на кухню, она открыла холодильник и достала яйца. Я подошел сзади, засунул руки под свою футболку на ней. Провел ладонями по ее бедрам, животу, сжал ее груди и поцеловал шею.

— Боже мой, — она резко развернулась ко мне. — Я не могу жарить яйца, когда твои руки везде.

Она откинула голову и расхохоталась, а я поцеловал ее в шею.

— Ладно. Дай мне дело.

Она только улыбнулась и показала на барный стул у острова:

— Ты садишься, а я готовлю.

Я уселся на табурет и покосился на доску с кнопками у шкафа. Там было приколото несколько конвертов, и я всмотрелся.

— Что в конвертах?

Она повернулась через плечо и покачала головой:

— Там деньги. На особые вещи, на которые я коплю. Я из каждой зарплаты откладываю по чуть-чуть и прячу в каждый конверт. Я знаю, им место в банке, но мне важно видеть цель. Когда я их вижу, это меня мотивирует. — Она выложила ломтики бекона на противень и убрала его в духовку.

Я ее понимал. Я человек визуальный. Я на этом деньги зарабатываю. Я поднялся, подошел ближе из любопытства, чтобы прочитать надписи.

Каноэ.

Пляжный отпуск.

Дилли.

Я провел пальцами по краям конвертов, и в конверте Дилли лежало больше всего наличных.

— Расскажи про них.

Она взболтала яйца и вылила смесь на сковороду.

— Ну, Дилли недавно закончила юрфак и сейчас готовится к экзамену на адвоката. Я хочу подарить ей что-нибудь особенное, когда она сдаст. А она сдаст.

— Что ты хочешь ей подарить?

— В прошлом году мы выбирали рождественские подарки, и я застала ее за тем, что она смотрела на жемчужные сережки. Наша мама всегда носила жемчуг, и ее похоронили в любимой паре. Думаю, они напоминают Дилли о ней. Она примерила серьги, посмотрела в зеркало и сказала, что наденет их на свое первое собеседование. А потом сняла и сказала, что сегодня не тот день. Я хочу купить их для нее. Так что с каждой зарплаты откладываю на это.