Милашка для грубияна (СИ) - Шикова Илона

Набираю полную грудь воздуха, после чего резко выдыхаю, пытаясь сконцентрироваться на ударе и убрать все эмоции. Особенно дрожь в теле от его близости. Прямо ощущаю его каждой клеточкой. Но голова ясная. Прицеливаюсь. И за секунду до удара, когда уже отвела руку с кием, чувствую, как его рука ползет по моей голой спине, задрав маечку. Удар, и шар повторяет предыдущий маневр, который сделал Артем — ударяется о противоположный борт, не задевая ни одного из имеющихся на столе шаров.

Резко выпрямляюсь, и попадаю в объятия Вишневского. Одной рукой он прижимает меня крепче к своему торсу — даже через рубашку чувствую стальные мышцы, которые напряжены. Пиджак он снял давно, поэтому мой голый живот (маечка задралась уж очень высоко) слишком тесно соприкасается с его. Но как же это все-таки приятно!

Наклоняет голову к моему виску, опаляя жарким дыханием кожу. Он так близко, что нет сил сопротивляться. Мое сердце замирает вместе с дыханием.

Да что за черт, почему я так бурно реагирую на его прикосновения? Это же просто «игра», никакого влечения. Но мое тело очень хочет продолжения.

— Стойкий солдатик, говоришь? — голос с хрипотцой заставляет полностью замереть на месте. — Долго продержишься?

И снова этот двойной подтекст в его словах. И я уже в который раз теряюсь, что ответить.

— А ты? — выдаю первое, что приходит в голову. Пусть и он теперь подумает, что же я имею в виду и на что намекаю — то ли на бильярд, то ли на что-то большее, чем просто соблазнение.

— А я готов, хоть сейчас. Только скажи, — почти шепчет на ухо, кусая за мочку и нежно проводя языком по щеке. Стон сам по себе вырывается из моей груди, а в ответ я слышу тихий смешок Артема. Это отрезвляет покруче, чем ледяной душ.

— Отпусти, — говорю строгим тоном, правда, с закрытыми глазами.

— Как скажешь, — продолжает шептать, вызывая дрожь во всем теле.

Медленно отрывается от меня, а я открываю глаза, наблюдая, как в его глазах бушует огонь. Но ехидная улыбка победителя выводит меня из себя.

— Вишневский, ты хоть иногда можешь быть серьезным?

Он оставляет ответ без вопроса, обходя меня сбоку и направляясь к столу для удара. Бьет точно и четко, выигрывая у меня с разгромным счетом. Не дав мне возможности даже ударить по шарам до конца партии. Сил его соблазнять больше нет, и я просто наблюдаю за ним со стороны.

— Ты мне должна два желания, — говорит Артем, когда я в очередной раз собираю шары по столу.

— Так ты вроде тоже парочку мне задолжал, — подмигиваю в ответ.

— Готовься, Миланская, к расправе, — смотрит на меня в упор через стол, с очередной ехидной улыбкой. Глаза так и сверкают, а я кривляюсь ему в ответ.

— Заставишь полы во всем доме помыть? — убираю треугольник и остаюсь стоять на месте, опираясь одной рукой на кий. Правое бедро немного отставляю в сторону, ставя на него руку.

— Не шевелись, — командует Артем, наклоняется, становясь в позу для удара, и бьет по пирамиде. Один из шаров ударяется о борт прямо возле меня. — Попал.

— Сколько же в тебе самоуверенности, — усмехаюсь, начиная обходить стол в поисках идеальной позиции.

— А в тебе…, — говорит и замолкает, глядя на меня.

— Продолжай, — бью точно, закатывая шар в лузу. — Что во мне?

— Следую твоему совету, — как же мне нравится эта кривая ухмылка! — Сначала думаю, потом делаю. Поэтому лучше промолчу.

— Как скажешь, — очередной удар, и очередное точное попадание.

Вишневский крутится возле меня, но больше не предпринимает попыток дотронуться. Я максимально концентрируюсь и выигрываю пятую партию.

— Катя, твои выигрыши не засчитываются, — тычет в меня пальцем. — Обманщица!

— Это еще почему? — поднимаю брови в немом изумлении.

— Потому что изначально я думал, что играю с дилетанткой, а никак не профи.

— За профи спасибо, конечно, но ты преувеличиваешь.

Ну, почему, как только у нас начинается словесная перепалка, он оказывается в досягаемой близости? Даже тянуться не надо — одно легкое движение, и я до него дотрагиваюсь.

Хочу его трогать. Хочу, и все тут!

Наверное, гормоны шалят. Срочно, очень срочно надо валить отсюда к себе в комнату.

— Но ты не сказала, что умеешь играть, — Артем стоит, не шевелясь, и не предпринимая попыток увернуться от моего прикосновения к его груди.

— Я умолчала об этом, — не прерываю зрительный контакт. — Но и ты не спрашивал. Согласись, промолчать или соврать — это разные вещи.

— Все равно не честно.

— А кто сказал, что будет легко?

Артем усмехается, отходит от меня на шаг назад, после чего направляется к противоположной стороне стола, чтобы поставить пирамиду.

— Давай последнюю партию и отдыхать, — предлагает, тяжело вздыхая.

Вот, черт, какая же я все-таки эгоистка! Целый день, считай, бездельничала, а человек, между прочим, работал. А я его тут задерживаю со своими желаниями.

Разбиваю пирамиду, и начинается игра. Наблюдаю за парнем: взгляд усталый, движения медленные, и он почему-то больше не язвит, а только тяжело вздыхает и смотрит на меня с кривой вымученной улыбкой на лице. Очень хочется вывести его из этого вялого состояния. А еще лучше — отправить в спальню, сделать ему расслабляющий массаж и…

В этом месте я густо краснею, а Артем усмехается, наблюдая за моей реакцией. Интересно, о чем он думает сейчас? Хоть в его глазах и виден эротический подтекст его мыслей, но я все же надеюсь, что они, эти мысли, приятные и не пошлые.

К концу партии у меня семь забитых шаров, а у Артема шесть. Он делает глоток чая, наблюдая, как я выбираю идеальную позицию. Шар стоит прямо в лузе, и один точный удар сделает меня в четвертый раз победителем. Четвертое желание. Четвертый раз доказать, что я лучше…

Бросаю мимолетный взгляд на парня — он стоит в расслабленной позе, наблюдая за моей игрой. Тяжело вздыхаю, принимая решение. Целюсь в борт прямо рядом с шаром, который возле лузы. Или все-таки забить?

Удар, и шар попадает четко в то место, куда я метила, отлетая от борта назад.

— Мазила, — бубню себе под нос. Артем усмехается, ставит полупустой стакан на журнальный столик и идет выбирать позицию. Я медленно следую за ним, и уже когда он стоит в стойке для удара, наклоняюсь к его ушку. — Забей, красавчик!

— Как скажешь, — моя уже любимая кривая ухмылка, и Артем закатывает шар в лузу.

Счет семь-семь, и ход Вишневского. Он долго целится, примеряется, а я усмехаюсь. Вот ведь, мужчины, как малые дети, ей-богу! Пусть потешит свое самолюбие, я не возражаю. Парень забивает восьмой шар, и соответственно выигрывает последнюю партию.

— Не повезло, — кривлюсь, подмигивая ему.

— У каждого по три желания, — ставит кий к стене, после чего облокачивается своей шикарной (Боже, как она мне нравится!) пятой точкой на бортик стола и складывает руки на груди. — Ну? — смотрит на меня.

— Что «ну»? — переспрашиваю, поднимая обе брови вверх.

— Давай свои желания, — так же спокойно отвечает.

— Так по условиям не было, что надо исполнять сию минуту, — я тоже ставлю кий к стене и возвращаюсь назад к Артему, останавливаясь рядом с ним, точнее напротив. — Желание может быть загадано завтра или послезавтра.

— Или через год, — улыбается, наблюдая за моими медленными движениями.

— Или через два, — киваю головой.

— Я умру от любопытства, — наклоняет голову немного вперед, поближе ко мне, оставляя руки скрещенными на груди.

— А ты хочешь, чтобы я исполнила твои прямо сейчас? — поднимаю бровь в немом изумлении.

— Что ты, я подожду. Будет целая ночь придумать тебе наказание за непослушание. А то сейчас, боюсь, моя фантазия ограничена, — «подмигивает» мне бровями, посылая улыбку «Я — Мистер совершенство».

— Да ну? — стою рядом с ним, но опять мы слишком близко друг к дружке, и, даже не дотрагиваясь руками, между нами искрят молнии.

Это какая-то напасть, честное слово! Или магнитные бури залетели прямо в бильярдную, постоянно притягивая нас с Вишневским. Впервые со мной такое. Ни один мужчина так не влиял на меня, как этот негодяй. Стоит, ухмыляется, но вижу, что нервничает, тяжело дышит и пытается скрыть свою напряженность за игривым тоном.