В разводе. Ты нас недостоин (СИ) - Ива Элль

Хотя при его возможностях он мог найти меня очень легко.

И не нашел.

А сейчас вот бежит за мной по всему моллу. Люди оглядываются. Может, охране на него пожаловаться?

Он нагоняет меня почти у самого выхода, перегораживает дорогу, смотрит мрачно. Меня невольно передергивает от этого тяжелого взгляда. На любимую женщину так не смотрят.

Хотя какая я ему любимая теперь?

Но что-то заставляет меня выпрямить спину и гордо встретить его взгляд. Потому что я теперь не одна. Нас четверо.

– Это что, мои дети? – требовательно спрашивает он. – Мои? Эвелина, отвечай!

4

Одним усилием давлю в себе все эмоции, встретив серьезный мужской взгляд.

– Я ничего тебе не должна, Чернов. В том числе и отвечать на твои бестактные вопросы. Любовницу свою допрашивай.

– Уйди с дороги, Натан, – подает голос мама, – чего пристал? Столько лет не нужна была, а тут посмотрите на него, красивого. Тебя там другая тетенька ждет.

Натан смотрит на нее, но мама не боится. Она в школе отработала тридцать лет.

– Эвелина, – продолжает он чуть мягче, – что происходит, м-м? Я задал вопрос…

– Ты на каких правах задаешь мне этот вопрос? – вскидываю брови, изо всех сил стискивая пальцами пластиковые ручки коляски. – Право задавать вопросы ты давно потерял. Я на тебя не работаю больше, если вдруг забыл.

Хоть бы дети не проснулись… но пока не должны. В маминой новостройке они уже привыкли засыпать под соседский перфоратор, так что весь местный шум им нипочем.

Натан вдруг присаживается на корточки, разглядывает личики спящих малышей. Застываю, как вкопанная, хотя хочется сорваться с места и рвануть в обратном направлении. Помнится, у этого молла несколько выходов...

– Где их документы? – мужчина разглядывает емкость под сиденьем.

– Ты ничего не путаешь, нет? Да, я их нагуляла, ты прав. А теперь дай пройти, или в тебя грязным подгузником кинуть? Это мы запросто...

Нас огибают люди, с неудовольствием косясь на моего бывшего. Мы загораживаем им проход перед самой «вертушкой».

– Ну чего вы тут встали? – ворчит какая-то бабушка, – мешаете же!

Сжав зубы, Натан отходит в сторону. Едва сдержав расслабленный выдох, быстро шагаю в стеклянную дверь. Мама чуть отстает.

Пока выглядываю такси, она нагоняет меня через минуту.

– Прогулка не удалась, – улыбаюсь ей нервно. Губы слегка дрожат.

– Уверена? – подмигивает мама. – Может, наоборот, вполне себе удалась?

– Ты о чем вообще? – закатываю глаза и иду на стоянку такси.

Пальцы все еще подрагивают от волнения. Ближе к дому малыши начинают просыпаться, и мне становится не до происшествия в молле. Хотя мысли то и дело возвращаются туда... к тяжелому взгляду бывшего, к ехидной усмешке его любовницы, и жестоким словам:

– Так и знал, уже от кого-то нагуляла… Или взяла мой материал и сделала ЭКО?

Нагуляла, я? Так и знал? Что он знал, что вообще думал про меня все эти годы, раз при единственной за долгое время встрече оказался настолько жесток... Как я могла нагулять? Я восемь лет была у него под боком, он знал о каждом моем шаге... да я в рот ему заглядывала, угождала, как только могла! Все его друзья говорили, насколько ему со мной повезло.

Он сам рассказывал. И свекровь тоже. Так с чего бы я «нагуляла»? Да еще и в разводе? В разводе можно только завести детей от другого.

И этот факт расстраивает меня больше всего.

Ну а еще тот, что Натан может догадаться обо всем и моих детей просто отобрать.

Хотя, казалось бы, зачем они ему?

Но сейчас я жалею, что в свое время не сообразила вернуть девичью фамилию и не записать детям отчество их деда. Так, на всякий случай. Не зря Натан требовал документы.

Пока кормлю малышей, пока переодеваю их и усаживаю играть на ковер, немного успокаиваюсь. Привычная рутина усмиряет внутреннюю тревогу. Не найдет он меня. Зачем ему?

Хотел бы – давно нашел. К тому же у него уже есть ребенок от этой Вероники. Быть может, даже не один.

На губах невольно возникает усмешка, как представлю ее лицо, когда Натан помчался за мной.

Она-то наверняка думала, что тот даже взглядом меня не удостоит.

– Чего усмехаешься? – мама после встречи с бывшим зятем выглядит недовольной. – Профукала свое счастье, теперь перебиваешься с хлеба на воду.

– Мам, хватит.

– Хватит, ага... он разводиться не собирался, я помню.

– Так не собирался, что развелся на следующий день, – вздыхаю.

– А заявление кто подал, а? То-то же! – мамин взгляд полон укоризны. – Детям нужен отец, Эва. Я всегда говорила, что надо было рассказать Нату про беременность. Он не оставил бы тебя без денег.

– Уверена? А без детей?

Женщина хмурит брови, поправляя передник. Затем начинает громко копаться в холодильнике. Когда волнуется – она всегда по максимуму генерирует шум. Вот как сейчас.

– С чего бы ему их забирать? Тройня – не один, растить замучаешься. Детям нужны оба родителя. А ты, уж прости, доченька, сама все похерила.

– Мама...– вздыхаю устало.

Начался очередной раунд битья лежачего. Поднимаюсь и иду к детям, чтобы этого не слышать. Хватит с меня, наслушалась за два года.

Малыши пищат, отбирая друг у друга розового паука. Достаю с полки двух таких же – и ссора сразу теряет свой запал. У всех троих моих ангелочков глаза их отца - светлые, почти ультрамариновые, как топазы. Гены пальцем не задавишь – как говорит мама.

Костик у нас самый главный – весь в папу, такой же деловой командир, строит Мирослава и Анечку только в путь. Ну и любят они друг друга безмерно. Чего только стоят их утренние обнимашки... причем никто их не учил, но это стало своеобразной традицией. Каждый раз после сна мои малыши обнимаются друг с другом. Только и слышно со стороны кроваток:

– Пьивет...

– И тебе пьивет!

Значит, проснулись.

Улыбка появляется на губах сама собой. Анечка неловко поднимается на крепкие ножки и топает ко мне, берет меня за руку, приглашая играть. Сажусь с ними и на несколько долгих минут забываю обо всём, пока голос матери не отвлекает:

– Ну вот, а могли бы впятером так сидеть... – а после она уходит.

На следующий день еду в офис. Нужно отвезти в бухгалтерию оригиналы документов на детей, чтобы получить какие-то выплаты. Лишним не будет. Особенно в последнее время. Скоро зима, нужно обновлять комбинезоны, да и ботиночки зимние не помешают. Шапки им я свяжу, распущу свой старый кардиган.

Деньги в жизни не главное. Главное – вот, мои малыши. Всё остальное приложится, я знаю, чувствую. Вывезла же как-то свою тройню, выкормила, и всего хватало... благо, работаю, и мама помогает.

Она внуков тоже до безумия любит.

Из офиса возвращаюсь, как на крыльях. В течение недели обещают перевести деньги на карту. Хоть бы пораньше... Открываю дверь, торопясь к малышам, и застываю на пороге.

В воздухе витает до боли знакомый аромат мужского парфюма, а на вешалке вижу темное пальто. Ноги слабеют, и мне хочется присесть, но я не могу сделать и шага.

Из гостиной доносятся голоса моих малышей и вторящий им мягкий мужской баритон.

Мама появляется из гостиной через мгновенье. Смотрю на неё, боясь пошевелиться.

– Мама, – шепчу хрипло, – что это такое?

Она сначала прячет глаза, но потом сердито хмурит брови, заняв защитную позицию:

– Ты как знаешь, Эва, но детям нужен отец! Я вас всех на свою пенсию не прокормлю!

5

– Какая пенсия, мама? За всё время я ни копейки у тебя не взяла, только наоборот!

Она отмахивается, показывая, что спорить бесполезно. Так было всегда. Даже если ее слова расходятся с реальностью с точностью до наоборот – мама всегда права.

– За что ты меня предаешь тоже? – выдыхаю слабо, на что та продолжает хмуриться, глядя на меня, как в детстве, когда я принесла из школы два по алгебре.

– Кто тебя предает, Эва? Скажешь тоже! О детях бы лучше подумала! Но ты не думаешь, тебе твоя гордость дороже! Тогда о них подумаю я!