Тайные близнецы Братвы (ЛП) - Фокс Мари

— Ты выглядишь идеально, — бормочет он, его голос тихий, почти благоговейный. Но нет ничего нежного в том, как он сжимает мой подбородок, откидывая голову назад, чтобы встретиться с его взглядом. Его пальцы твердые, властные, и грубость его прикосновения заставляет меня дрожать.

— Серж, — начинаю я, но слова замирают на моих губах, когда он наклоняется и его губы врезаются в мои.

Поцелуй грубый, неумолимый, его губы требуют подчинения. Он не нежен и не сладок — он о контроле, о том, чтобы заявить о своих правах. Его рука скользит к моей шее сзади, удерживая меня на месте, пока его рот движется против моего, беря, поглощая.

Сначала я замираю, мои инстинкты кричат оттолкнуть его, бороться. Мои руки прижимаются к его груди, но крепкие мышцы под моими ладонями только напоминают мне о его силе. Его другая рука скользит вниз, собственнически обхватывая мою талию, и я чувствую, как его тепло просачивается сквозь тонкую ткань нижнего белья.

Я хочу сопротивляться. Я говорю себе, что должна, что я ненавижу его, что это неправильно. Но правда в том, что я хочу этого. Я хотела этого дольше, чем я готова признать. Никто другой не заставлял меня чувствовать себя так — как будто я сгораю заживо, и я не хочу, чтобы это прекращалось.

Мое сопротивление рушится, когда его язык скользит по моим губам, требуя входа. Я раздвигаю их, впуская его, и низкий рык грохочет в его груди, когда он углубляет поцелуй. Мои руки перемещаются от его груди к плечам, крепко сжимая его, как будто я могу упасть.

Его аромат окружает меня, возбуждающий и опьяняющий. Пряность его одеколона смешивается с едва уловимым следом чего-то земляного и теплого. Это резкий контраст с нежными цветочными нотами духов, которые он выбрал для меня, и вместе они создают атмосферу, которая почти удушает своей интенсивностью.

Он отстраняется ровно настолько, чтобы заговорить, его губы касаются моих. — Теперь ты моя, Кьяра. Во всех отношениях.

Слова вызывают толчок во мне, и я чувствую, как мое тело инстинктивно напрягается. Прежде чем я успеваю сформулировать ответ, его губы снова оказываются на моих, крадут мое дыхание, мои мысли.

Его руки скользят ниже, сжимая мои бедра и притягивая меня к себе. Жар между нами электрический, каждое прикосновение зажигает что-то первобытное и неконтролируемое. Он прерывает поцелуй, его губы скользят по моей челюсти, вниз по изгибу моей шеи. Его щетина касается моей кожи, восхитительное трение, которое заставляет меня задыхаться.

— Серж, — выдавливаю я дрожащим голосом, пока его руки блуждают по мне, его прикосновения твердые и властные.

Он поднимает меня без усилий, его сила очевидна, когда он несет меня несколько шагов к кровати. Я хочу протестовать, вернуть себе некое подобие контроля, но мое тело предает меня. Мои ноги инстинктивно обхватывают его талию, мои руки сжимают его плечи, когда он укладывает меня на мягкий матрас.

Шелк простыней прохладен на моей разгоряченной коже, и его запах теперь повсюду, наполняя мои чувства, затуманивая мои мысли. Он нависает надо мной, его взгляд темный и непроницаемый, когда он овладевает мной.

— Я ждал этого четыре года, — говорит он, его голос грубый, почти собственнический. Его рука скользит по моему боку, шелк нижнего белья едва ли является барьером между его прикосновением и моей кожей.

Я не могу говорить, не могу думать. Все, что я могу делать, это чувствовать — его вес надо мной, тепло его дыхания на моей коже, то, как его прикосновения разжигают огонь, который я не могу контролировать.

— Скажи это, — требует он, его губы касаются моего уха. — Скажи, что ты моя.

Мое сердце колотится, когда я встречаю его взгляд, интенсивность в его глазах не оставляет места для побега. Я должна сопротивляться, я должна бороться, но вместо этого я шепчу слова, которые он хочет услышать.

— Я твоя.

Его губы снова врезаются в мои, и на этот раз я не сдерживаюсь. Я целую его со всей силой, сдаваясь буре, которая слишком долго нарастала между нами.

Я чувствую, как его пальцы впиваются в мои бедра, его прикосновение достаточно твердое, чтобы оставить след. Я задыхаюсь у его рта, смесь боли и удовольствия накатывает на меня, когда его рука скользит по изгибу моего бедра, притягивая меня ближе под себя.

— Ты моя, — рычит он, его голос низкий и собственнический, как будто одни эти слова могут заклеймить меня. Его зубы царапают чувствительную кожу моей шеи, и я выгибаюсь ему навстречу вопреки себе.

Я чувствую, как его член напрягается в штанах, соблазнительно вне досягаемости. Несмотря на то, что я была в Монтане, я прекрасно его помню — толстый и длинный, лучший из всех, что у меня были.

Этого достаточно, чтобы заставить меня стонать.

Он отстраняется ровно настолько, чтобы встретиться со мной взглядом, его глаза ищут мои. — Повтори это, — требует он, его пальцы скользят по моей руке, прежде чем схватить мое запястье. Его большой палец касается нежной кожи там, и я знаю, что он чувствует мой учащенный пульс. — Скажи, что ты моя. Я не буду трахать тебя, пока ты не скажешь это снова.

Мои губы раздвигаются, вызов бурлит, несмотря на огонь, ревущий в моих венах. — Ты говоришь так, будто хочешь владеть мной.

Его ухмылка слабая, опасная, как будто он находит мое сопротивление забавным. — Уверена? — бормочет он, его рука скользит мне по затылку, удерживая меня на месте. — Тогда почему ты позволяешь мне это делать?

— Серж, трахни меня уже…

— Нет. Нет, если только ты не сделаешь то, что я говорю.

Я фыркаю, отчаянно царапая его. — Я твоя! Я твоя.

— Хорошая девочка.

Прежде чем я успеваю ответить, его губы оказываются на моей ключице, его зубы царапают нежную кожу. Я тихо вскрикиваю, мои руки сжимают его плечи, когда его прикосновение становится грубее. Он кусает, недостаточно, чтобы разорвать кожу, но достаточно, чтобы послать резкий толчок сквозь меня.

Он спускает штаны и входит в меня, я так сильно промокла, что его член легко скользит внутрь, заполняя меня до краев. Серж толкается, и я задыхаюсь, голова кружится, когда горячее возбуждение охватывает меня.

Я чувствую, как синяки уже формируются, когда он вбивается в меня, его руки сжимают меня болезненно крепко. Жар и жжение его рта оставляют следы доказательств на моей коже. Мое дыхание становится поверхностным, когда он опускается ниже, его руки крепко сжимают мою талию. Его пальцы впиваются, удерживая меня на месте, и я знаю, что там тоже останутся следы.

— Эти синяки, — говорит он мне в кожу, синхронизируясь с каждым восхитительным толчком, — они мои. Они отмечают тебя как мою. Никто больше не будет прикасаться к тебе так.

Мой живот скручивается от его слов, смесь гнева и желания, которые я не могу распутать. — Ты думаешь, что синяки делают меня твоей? — резко отвечаю я, но смысл теряется, когда я выгибаю спину, отчаянно желая почувствовать, как он растягивает меня.

— Они — напоминание, — говорит он, поднимая голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Его глаза темные, непоколебимые. — Напоминание о том, что ты не свободна, Кьяра. Больше нет.

Его слова должны ужаснуть меня, должны разжечь ярость, за которую я цеплялась. Вместо этого они приводят меня к краю с бездыханным вздохом. Я стону у его губ, зажмурив глаза, пока мой мир белеет от удовольствия.

Серж тоже кончает, проливая горячее семя, пока мои стенки сжимаются вокруг его члена. Он хрюкает — это могло быть даже моим именем — и его руки словно тиски на мне.

Мы кончаем, и я даже не осознаю, что зову его по имени.

Когда все заканчивается, мы лежим рядом на кровати, в комнате тишина, за исключением звука нашего дыхания. Моя кожа кажется нежной, местами помятой, и слабый запах его одеколона все еще витает в воздухе, смешиваясь с цветочными духами, которыми я пользовалась ранее.

Я слегка поворачиваю голову, глядя на него. Выражение его лица нечитаемо, взгляд устремлен в потолок, словно он задумался. На мгновение я задаюсь вопросом, жалеет ли он об этом, но затем его рука тянется к моему запястью, его пальцы касаются слабых следов, которые он там оставил.