Пристойное поведение (СИ) - Вечная Ольга

— В гребаную взрослую жизнь редко вступаешь без боя с самим собой. Но если хочешь мое мнение, то ты очень яркая. В том, что ты не ослепляешь с первого взгляда, а открываешься постепенно — есть своя изюминка.

— Спасибо за комплимент, Егор. Согласна, что это детские страхи, но я никак не могу себя заставить даже потратить заработанные деньги! А их так много! Я никогда в жизни столько не получала, слишком крупные суммы для нас с мамой. Очень хочу купить новые сережки, у меня всего одни, и те — старые мамины, и я правда могу позволить себе красивые с бриллиантами, но каждый раз, как захожу в ювелирку, мне становится не по себе. Кажется, я наживаюсь на самом страшном. Я боюсь смерти до ужаса. Дяде дают какие-то несколько месяцев, у меня остается только мамуля, и при одной мысли… я начинаю реветь. А как не думать, когда вокруг одни венки? — Боже, вот чего я разнылась перед ним? Поспешно вытираю уголки глаз, пока не потекла тушь. Всхлипываю, принимая из его рук начатую минералку. — Получается, что живу в постоянном внутреннем конфликте.

— Ты занимаешься бизнесом, — он не собирается со мной сюсюкаться или жалеть, слова звучат сухо, но не равнодушно. Он абсолютно серьезен. — Бизнес обязан приносить доход, иначе зачем он нужен? Да и… другой, будучи на твоем месте, драл бы больше денег, поверь. А ты поступаешь честно. Ты заняла нишу и трудишься в ее рамках, и ты имеешь право тратить каждую заработанную копейку так, как посчитаешь нужным. И получать от этого удовольствие. А родным твоим — крепкого здоровья и долгих лет жизни.

Мы уже приехали и остановились напротив моего подъезда. Сидим в машине, смотрим друг на друга.

— Знаешь, а я думала, ты сбежишь от меня, когда узнаешь. Творческий человек, зачем тебе негатив и такая подруга? Не ожидала, что поймешь. Еще и поддержишь.

— Сундук с сюрпризами, а не я, — улыбается. — Ну что, до вечера, Вероника? Как обычно, курим в восемь на балконе?

Я сжимаю ладони в умоляющем жесте, смотрю настолько жалобно, насколько только способна. Не успевшие просохнуть глаза дополняют образ страдалицы.

— Ни за что, — отрезает он, в момент начиная злиться.

— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, один разочек! Я буду, как крошечная зайка, сидеть в уголочке и помалкивать.

— Крошечная зайка? — переспрашивает он, против воли рассмеявшись.

— Ну да, незаметный комочек с дли-и-инными ушками, — активно киваю, показывая уши ладонями. Его это смешит еще сильнее. — Я не могу упустить такой шанс. Я один из самых ярых фанатов сериальчиков.

— Я не люблю, когда кто-то меня отвлекает.

— Я не буду отвлекать.

— Или дает советы.

— Никаких советов. Боже упаси.

— Или смотрит в упор.

— Я буду смотреть исключительно на Галину Егоровну!

— Фиг с тобой, — он жмет по газам, машина срывается с места, и через две минуты мы паркуемся в его дворе. А я сжимаю кулаки от предвкушения и пританцовываю, пока идем в подъезд и поднимаемся в лифте. Егор строит из себя цацу-недотрогу, стоит рядом с каменным лицом, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая, что не рад. Но по заднице меня шлепнуть не забывает, когда выхожу первой на лестничную площадку. И краем глаза я замечаю его улыбку. Пользуется моим смирением, подонок!

Это магия. Волнительно вот так прикоснуться к созданию сериала, пусть даже его переозвучке. После кофе и сигареты Егор садится за стол и работает, а мы с Галкой, как я и обещала, прячемся за ширмой. Черепаха ползает по коврику, меня обязали приглядывать за ней, чтобы занять хоть каким-то делом, пока мэтр творит. Он смотрит серию в оригинале, читает перевод, настраивает технику. А потом начинается самое интересное!

Передо мной по-прежнему Егор, но будто и не он вовсе. Пока Галка, ошалев от отсутствия стеклянных стен террариума, осматривается, я доползаю до края ширмы и осторожно выглядываю.

Может, конечно, Озерский и правда фиговый актер, но когда он озвучивает героя в кино, его мимика полностью совпадает с мимикой мужчины на экране. Он будто переживает все те же события, находясь в шкуре персонажа. Очень необычно. У меня щеки пылают от волнения и удовольствия.

Когда дело доходит до горячей эротической сцены и разговора во время и сразу после, Егор скидывает рубашку и… падает на пол. Он отжимается тридцать раз, садится за стол и продолжает говорить свои реплики, слегка запыхавшись. С первого дубля у него, видимо, не получается, поэтому он повторяет фокус. Частое поверхностное дыхание, пошлые словечки, а его канал допускает матерные выражения, полуулыбка… Я зажимаю ладонями рот, чтобы не произнести ни звука, не отвлечь.

Выдаю себя только тогда, когда он заканчивает и оборачивается.

— Все, отправляю озвучку, на сегодня свободен.

— Это было поразительно! Никогда не задумывалась над тем, как все это происходит.

— По идее, мы должны находиться в настоящей студии, но это слишком дорого.

Осмелев от его улыбки, я подхожу ближе и обнимаю со спины. Егор берет меня за руку, тянет к себе, заставляя упасть на его колени. Я меняю положение, перекидываю ногу, и мы оказываемся лицом к лицу, я сверху, оседлав.

— Счастливая, — говорит мне он, касаясь пальцем кончика моего носа.

— Еще бы. Спасибо тебе за то, что сделал исключение.

— Да не за что. Посредственная игра посредственного полуактера. Хобби.

— Помню-помню, нужны монеты на сигареты.

Я обнимаю его за шею, кладу голову на его плечо и долго вот так сижу, пока он на своем ноуте отправляет файлы, пишет какие-то письма или работает над очередным сценарием. Чем-то занят, в общем. Не прогоняет меня, не пристает, руками если и трогает, то машинально гладит по спине. Просто что-то делает, с серьезным выражением лица, а я и рада. Сижу с ним, на нем, слушаю дыхание, чувствую аромат кожи. Не нужно большего, мне просто очень хорошо вот так в тишине с ним вдвоем.

Когда Егор мягко просит меня подняться: «Веро, все классно, но у меня немного затекли ноги», — и кладет ладони на мою талию, я будто просыпаюсь. Мы обнимались почти час.

— Прости, я задумалась. Задремала, — поспешно соскакиваю с него, он встает следом и разминает ноги.

— Знаю, не хотел тебя тревожить. Хорошо посидели, да?

Я смотрю на монитор и по длине заголовка понимаю, что на экране — его книга.

— А где черепаха? — его взгляд останавливается на пустом террариуме. Мы кидаемся на поиски и обнаруживаем беглянку на подходе к кухне.

Веро

Видеть Егора в квартире моего дяди более чем странно. Ситуация, которая началась как шутка, зачем-то превратилась в реальность, причем настолько неожиданно, что мы сами не поняли, как это случилось.

Вот мы с Озерским спорим взахлеб, я привожу в пример тридцать три причины, почему не должна ехать с ним на кинофестиваль, он — каждую из них бьет аргументом.

— У меня рабочие дни!

— Ты босс, отпросись у себя.

— У дяди.

— Отпросись у дяди.

— Нет, я не стану. Однажды пробовала, он дал понять, что не одобряет необоснованные прогулы.

— Вот трусиха!

— Сам такой.

— Я? Да я тебя мигом отпрошу хоть у папы Римского. Поехали.

И вот мы едем в его машине по указанному в навигаторе адресу. Вот мы паркуемся в дядином дворе. Математик — само спокойствие. Словно он не женатый гад, который хочет взять на юг без пяти минут любовницу. Идем к подъезду. Я — впереди, он не отстает. Когда доходим до подъезда, я оборачиваюсь, не зная, чего жажду больше — чтобы он сбежал или оказался на месте. Стоит.

— Ну? Чего мнешься? Я уже думаю, что ты завралась и никакого дядя не существует.

Я раздраженно прищуриваюсь и набираю номер квартиры. Римма Владимировна отвечает незамедлительно.

— Это Вероника с другом, мы к дяде по делу. Не очень важному, если он занят — то мы приедем в другой раз.

Мы в подъезде, потом в лифте. Егор непробиваем. Дядя не любит, когда к нему приходят без предупреждения, сейчас ему требуется достаточно много времени, чтобы встать с постели, расходиться, одеться, и подобные сюрпризы, разумеется, лишние. Но когда дядя выходит из спальни с улыбкой и весело приветствует нас, я только и способна, что хлопать ресницами. Бесстыжий Озерский ведет себя как ни в чем не бывало, он вежлив и улыбчив, немного рассказывает о себе, впрочем, не спешит ставить в известность о том, что женат. Он подлец, и мне стыдно, что я привела его к себе домой под влиянием магии часовых невинных обнимашек.