Разрушенный (ЛП) - Ловелл Л. п.

Три тройных стакана водки, и я в ярости.

— Имею в виду, действительно, я должна была этого ожидать. — Отец такой придурок.

Хьюго кивает головой.

— Да, последние 10 раз ты именно это и говорила, — замечает он с кривой улыбкой на губах.

— Боже, ты, должно быть, меня ненавидишь, — я стону.

Бедный Хьюго, все время слушает мое дерьмо. Мне просто больно. Папа всегда меня обижает.

— Я жалкая.

Хьюго улыбается.

— Нет. Ты пьяна.

Я киваю, и кажется, что комната крутится.

— Я пьяна. — Согласна. Пауза. — Я не знала, что ты отрекся от своих родителей.

Он пожимает плечами.

— Да нечего знать.

— Хьюго! — я толкаю его в плечо, и он вздыхает, откидывая голову назад на диван.

— Мои родители думают, что, поскольку они родили и вырастили меня, они владеют мной и могут контролировать мою жизнь. Ты должна знать, что меня нельзя контролировать, — он одаривает меня этой красивой улыбкой, и мое сердце ударяется о ребра. — Видимо, я разочарование, но смею заметить, очень богатое разочарование.

— Ты и я, оба, только я не богата. Это не совсем так, — фыркаю от смеха.

— Не дуйся, Сладкая. Единственное, что разочаровывает — это твои сиськи, — Хьюго ухмыляется, уворачиваясь от моего кулака.

— Засранец, — ворчу, допивая остаток пойла из своего стакана.

На его губах появляется лукавая улыбка, и он прищуривается, глядя на меня.

— Скажи, ты когда-нибудь принимала наркотики?

Я морщу нос.

— Однажды на Ибице Лилли купила эти таблетки у одного парня. Я упала в обморок.

Он смеется, склонив голову набок.

— Похоже на Лилли. — Голова запрокинута, ноги вытянуты на журнальный столик.

Мои ноги у него на коленях, и его пальцы обхватывают одну лодыжку, как Хьюго, кажется, любит. Его прикосновения теплые и слишком знакомые.

— Что ж, на прошлых выходных один из вышибал конфисковал травку у торговца возле клуба. — Он поворачивается ко мне лицом, с озорной ухмылкой на губах.

— Хочешь накуриться? — я хихикаю. — Тебе что, шестнадцать?

— Не говори, пока не попробуешь.

Я пожимаю плечами, почему бы и нет? Подожди, нет, я не употребляю наркотики. А может, у меня просто не было шанса.

— Конечно. Ладно. — О Боже.

Он хихикает, поднимает мои ноги и встает. Через несколько минут возвращается с закатанным косяком и зажигалкой. Хьюго прижимает его к губам, перекатывает его между губ и подносит зажигалку. Я смотрю, как он ловит пламя, его конец светится ярко-красным. Я очарована движением его губ, когда они сжимают косяк. Черт, он при этом выглядит сексуально. Держит его между большим и указательным пальцами и протягивает мне.

Я с сомнением смотрю на него секунду, прежде чем поднести к губам и втянуть в себя густой дым. В подростковом возрасте я пережила непродолжительную фазу бунтарского курения, поэтому мне удается не закашляться.

Хьюго внимательно наблюдает за мной, его глаза отслеживают каждое мое движение. Когда через несколько секунд я выдыхаю, он улыбается.

— Малышка. В душе ты бунтарка.

— Я не бунтарка, — пьяно смеюсь. — Я хорошая девочка, помнишь? Разумная. Та, кто обходит все стороной.

Он наблюдает за мной, когда делает долгую затяжку.

— Ты хороший человек, и ты, без сомнения, один из лучших людей, которых я знаю, но ты не тряпка. Есть разница, детка, — он смотрит в сторону и выпускает длинную струю дыма.

— Я позволила отцу обращаться со мной как с полным дерьмом, — смеюсь, потому что от смеси травки и выпивки у меня кружится голова.

Я беру свой стакан, который каким-то образом снова наполнился.

— Черт, я позволила тебе обращаться со мной как с дерьмом, не так ли? — он ничего не говорит. — Очевидно, у меня проблемы с отцом. — Снова смеюсь, потому что эта ситуация настолько нелепа.

Я должна позвонить Лилли. Она отговорила бы меня выйти из этой нисходящей спирали. Но я этого не делаю, вместо этого выпиваю половину стакана.

— Я не хотел плохо с тобой обращаться, — тихо произносит Хьюго.

Поднимаю взгляд и замечаю, что он внимательно за мной наблюдает. Его глаза слегка налиты кровью. Я не обращаю на это внимания, потому что, серьезно, кого это волнует?

— Теперь это не имеет значения. Все хорошо, я в порядке.

Беру у него косяк и прижимаю его к губам, глубоко вдыхая и удерживая его, пока мои легкие не начинают кричать о нехватке кислорода. Я медленно выдыхаю и опускаюсь на диван, откидывая голову на руку и вытягивая ноги через Хьюго, пока задница не прижимается к его правому бедру.

Звучит дверной зуммер, и я быстро смотрю на Хьюго. Черт, сегодня вечер пятницы. Я, наверное, нарушаю его планы, и под планами имею ввиду секс.

— Игнорируй это, — говорит он, отмахиваясь и забирая у меня косяк.

Дверной зуммер срабатывает снова и снова. Я смеюсь, когда все мое тело начинает омывать приятное чувство онемения.

— Кому-то очень хочется залезть тебе в штаны. Или, может быть, чей-то муж пришел тебе надрать задницу.

Хьюго усмехается, выпустив струю дыма.

— Сладкая, не в первый раз.

— Ух, просто ответь уже. Если он тебя нокаутирует, обещаю защищать твою честь. Клянусь на мизинчике, — я протягиваю свой мизинец, и он закатывает глаза, прежде чем соединить свой мизинец с моим. Тот факт, что он только что заключил соглашение на мизинце, заставляет меня взбеситься.

Он встает, оставляя меня в припадке истерики.

Я слышу, как он берет трубку и огрызается на кого бы то ни было.

— Что? — рычит. Очень приятно.

— Хьюго. Что так долго? Здесь холодно, — хнычет женский голос.

— Кто это, черт возьми?

— Это я, Мэдди. Ты сказал на днях приходить в любое время, — мурлычет девушка.

О, секс, она определенно за секс, а не удары руками.

— Сейчас не самое подходящее время. — Что за хрень?

Хьюго только что отказался трахаться?! Зачем ему это делать? Он болен? Боже мой, а что, если у него триппер? Я смеюсь.

— Но я приехала сюда, чтобы увидеть тебя, — скулит голос на том конце.

— Послушай, я не знаю, кто ты, нах*й. Я занят, — он такой ворчливый, боже мой, у него точно триппер. Это единственное возможное объяснение.

— Но…

— Просто отвали, ладно? — Ударяет трубку о стену.

Я закрываю глаза и улыбаюсь, когда моя голова плывет в приятном тумане онемения. Это счастливое место. Я прекрасно понимаю, почему курильщики всегда кажутся такими спокойными. Открываю глаза и вижу, что Хьюго стоит надо мной и смотрит на меня с глупой ухмылкой на лице. Он такой милый.

— У тебя сифилис! — говорю, указывая на него.

Его брови вздымаются.

— Эээ… — он засовывает руку за пояс джинсов, ощупывая себя. — Нет, вроде бы нет. Почему, могу я спросить, ты думаешь, что у меня сифилис?

— Ну, ты отказался от секса. Ты когда-нибудь так делал? Я не думала, что это физически возможно. А ты сварливый, типа: «Мой член может отвалиться, у меня целый час не было никого» — сварливо. — Парень скрещивает руки на груди, а его губы весело подергиваются. — Плюс, почему бы мне не подумать, что у тебя есть сифилис? Ты… ты!

— Закончила?

— Ага.

— У меня нет сифилиса. Я почти всегда упаковываю его… — начинает он.

— Почти…

— Всегда с нехорошо выглядящими, — заявляет он.

— Ну, тогда все в порядке. Я уверена, что все симпатичные определенно чисты. Фактически, у них, вероятно, больше шансов получить это, чем у плохих, потому что никто не хочет трахать страшных. Кроме тебя, потому что у тебя нет стандартов. — Улыбаюсь, когда он хмурится, как будто только сейчас понимает эту возможность.

— У меня есть стандарты, — защищается.

— Я видела девушек, которых ты трахаешь… — умолкаю я.

Самодовольная улыбка расплывается по его лицу.

— Трахнул тебя, не так ли?

— Это был лучший момент в твоей жизни, который больше никогда не повторится. — Мой голос медленный и ленивый. Я так расслаблена, что не могу нормально говорить!