Охота на Трясогузку (СИ) - Перова Алиса

— И мне дай, Аленький, — я протягиваю руку к бутылке.

— На хрен эту газировку, Вадюх, — Геныч протягивает мне наполненный стакан. — Давай, брат, за суку-любовь.

— Минутку, — я поднимаю стакан. — Я хочу выпить за мою жену Александрину…

— Бывшую жену! — рявкает Алекс.

— К сожалению, да, — согласно киваю. — Но я очень благодарен тебе, Аленький, за тот год, когда мы были счастливы. А без тебя… всё не то. Клянусь, ты — лучшее, что было в моей жизни. Жаль, я не сразу сообразил. За тебя!

— И за тебя, Рябинин! — Алекс снова салютует мне игристым. — Я тоже хочу сказать спасибо моему бывшему… за все те незабываемые, наполненные радостью дни, которые мне посчастливилось прожить после развода! Спасибо, что не задержался в моей жизни!

Я с досадой ловлю сочувственный взгляд Стефании и хитрый прищур Германовны, а на моё плечо опускается дружеская рука Геныча.

— Да-а, сильней любви в природе нет печали, — рычит он угрожающе. — Крепись, брат, и помни: женщина — зверь лютый и беспощадный.

— Да! — весомо и жёстко подтверждает Жора.

— Всё нормально, пацаны, — выдаю самым оптимистичным тоном.

Но на деле… херово мне. А эта ненормальная ночь только начинается.

* * *

Если бы ещё пару недель назад меня спросили, умеет ли моя жена танцевать…

Я даже не знаю… умеет, конечно! Танцевали же мы с ней… а кстати, где мы с ней танцевали?.. А-а, так на свадьбе же! Ну и потом… наверное. Да и какая девчонка не любит и не умеет танцевать⁈

Впрочем, такой вопрос передо мной не стоял, а сам я вряд ли задумался бы об этом, если б не просмотрел видос из «Трясогузки». Сложно описать словами весь тот шухер, который случился с моим организмом. Напряглось и взволновалось всё — сердце, мозг, член…

Я представил себе, сколько народу всё это видело и как капали слюной, глядя на МОЮ женщину… это пиздец! Моргала бы всем выстегнуть!

А сейчас-то что делать⁈. Перекинуть через плечо и бежать отсюда, чтобы спрятать?

То, что в эту минуту творит моя Алекс под бешеные ритмы афро-хаоса, вызывает во мне целый ураган эмоций — от восторга до дикой ярости. Как⁈. Когда она этому научилась? Где?.. Ух, блядь, но как же она это делает!

И это во много раз круче и куда откровеннее памятного видео. Теперь, когда не скованное платьем тело Алекс прикрывают лишь несколько мелких треугольников, каждое движение её обнажённых упругих бёдер отзывается буйством в паху и болью в сердце. И наблюдать за этим уже нет никаких сил и терпения… И не смотреть невозможно.

Восторженные свист и возгласы толпы ещё хлеще заводят её провокационный жопный танец, который, в свою очередь, всё сильнее разогревает публику и опасно накаляет атмосферу. И я, раскалённый до предела, подбираюсь ближе и грубо оттесняю каждого, кто пытается потереть свой вонючий лобок о мою женщину. А таких охотников, сука, немало — чёрные, белые, красные… Ар-р-р-! Ну всё!..

— Спокойно, Вадюх, — между мной и очередным танцующим хером возникает Геныч. — Тихо, тихо, не кипишуем, пацаны.

С торчащими из трусов пальмовыми листьями, он очень органично вписывается в дуэт с Алекс, не ограничивая свободу её движений и не подпуская к ней остальных плясунов.

Я без украшений, но тоже на стрёме. И пусть моё покачивание с ноги на ногу мало похоже на энергичную африканскую хореографию, но сейчас это максимум, на который я способен.

— Сделай лицо попроще, брат, — Геныч хлопает меня по предплечью. — И выключи уже маятник, а то в глазах от тебя рябит. Ну что, весело нашей девчонке — это ж хорошо! Да и пусть развлекается, праздник как-никак.

— На херу я видал такой праздник!

— Не, как мужик мужика, я тебя понимаю, но, согласись, какой смысл портить табло дружественному народу? Рыжуха же сама их провоцирует. А к чему нам здесь международный скандал? Ща потанцуем, понаблюдаем… ну а уж если кто рискнёт перейти к активным действиям, выпишем ему на первый раз лёгкое физическое предупреждение. Та-ак, а что это за херня?..

Геныч бросает свирепый взгляд мне за спину и тут же срывается с места. Оглянувшись, я понимаю, что кое-кто, слишком тесно приблизившись к Стефании, уже заработал себе физическое замечание. К счастью, и танец булок подошёл к логической развязке.

Однако спокойней от этого не становится, а охотников на мою безбашенную женушку прибывает всё больше. Я же только сейчас замечаю, что Сашка уже никакая. Странно, пока танцевала, это не было настолько заметно, но теперь её штормит неслабо. Пытаюсь поддержать, но…

— Руки от меня убрал! — взвизгивает она, и я тут же получаю пинком по голени.

А очередной ушлёпок, что-то радостно лепеча по-французски, уже настраивает на Сашку свои щупальца, и она демонстративно не против.

— Ушёл отсюда на хер! — я отбрасываю француза в сторону, а с другой стороны мне тут же прилетает в челюсть.

Так себе подача, и я сразу нахожу взглядом своего оппонента. А на-ка, сука!..

— Да задрать вас в пальму! — рядом снова вырастает Геныч, мгновенно блокируя мою ответку.

А Сашка заливается весёлым пьяным смехом.

— Геныч, ты прям как Фигаро — то здесь, то там.

Но Геныч не реагирует, переключив всё внимание на французов. И такой с ними, сука, вежливый, улыбчивый… Да и похер!

— Ну что, отхватил, Рябинин? — ехидно интересуется моя жена и затягивается невесть откуда взявшейся в её руке сигаретой. — А вот не хрен лезть без очереди

Спокойно… Вдох… Выдох.

— Аленький, ты ж не куришь… выбрось эту соску, плохо ведь будет.

— Да что ты знаешь-то обо мне, пиндос блудливый? Плохо мне только рядом с тобой! Понял? Потому что я тебя НЕНАВИЖУ! Ненавижу тебя!

По яйцам было не так больно…

— Вадик! — с радостным воплем мне на шею бросается какая-то полуголая баба (хотя тут все полуголые). — Глазам не верю! Это правда ты?

— Анастасия Михайловна? — я всё же распознаю свою тещу. — Шикарно выглядите! — говорю правду, да и сложно этого не заметить, хотя в моей голове продолжает жёстко долбить: «Ненавижу тебя!»

— Узнал, мой зайчик! — Анастасия раздражающе ласково треплет меня по щеке и переводит взгляд на старшую дочь: — Шурик, неужели это то, о чём я думаю?

— Вот и апс… обсудите это между собой, а меня уже тошнит от его рожи.

— Аленький, тебя от сигареты тошнит, — я протягиваю руку, чтобы забрать окурок.

— Да пошёл ты, мудак!

— Дочь, ты пьяная, что ли? — хихикает тёща.

— Вадь, мы с Генкой п-присмотрим за Сашком, — шепчет мне возникшая рядом Стешка и ловко утаскивает внезапно обмякшую и послушную сестру.

— Вадюх, мы к воде прошвырнёмся, догонишь, — кричит Геныч, и я киваю, не оглядываясь.

«Ненавижу!.. Ненавижу!.. Ненавижу!..»

Вот так-то… от любви до ненависти — один косяк, а обратно… никак. И с этим надо что-то делать.

Я почти не вникаю в щебетание тёщи: ну как ты, где ты, с кем ты, откуда… Киваю и отвечаю невпопад, но всё же отмечаю недобрый взгляд отирающегося рядом итальянца с мужественным именем Анастасио.

Пообещав никуда не теряться и завтра вместе пообедать, мне, наконец, удаётся избавиться от общества обоих Насть.

Двигаю к океану.

Ненавидишь, значит? Есть за что, но главное, что неравнодушна… а значит, у меня ещё есть попытки всё изменить. И начать можно с особенного новогоднего подарка девчонкам. Да хоть прямо сейчас, а чего откладывать?

А на берегу…

Да твою ж мать!

* * *

Да твою ж мать!

Заварухи внутри коллектива ну никак не входят в мои планы, а именно это сейчас и происходит. С чего они завелись-то? Громкая музыка не позволяет разобрать слова, но жестикуляция и тон Геныча не оставляют сомнений — у нас разборки. Я ускоряю шаг и разыскиваю глазами Александрину, а обнаружив, понимаю, что той явно всё до звезды. В позе той самой звезды она раскинулась на кромке воды, разметав свои рыжие кудри по мокрому песку, и самозабвенно и фальшиво горланит «Пропади, пропади ты пропадом…»* (От автора: песня Любы Успенской). Хохочет, когда её язык заплетается, икает от смеха и радостно взвизгивает, когда её тело окатывает волнами. Но едва я пытаюсь подойти, Алекс яростно отбрыкивается и швыряет в меня мокрым песком.